Взрослые игры (ЛП) - Джонс Кристина. Страница 25

Ты хочешь принадлежать мне?

Я все еще склонялся над столом, смотря в упор на ее лицо. Когда я это сказал, она

разорвала зрительный контакт, отвела взгляд и прочистила горло.

– Принадлежать? Вау, Джейсон. Я думала, что ты намного прогрессивнее этого.

Думала, что ты знал, что люди принадлежат лишь самим себе. Что они не являются

объектами, которые могут кому-то принадлежать.

Я рассмеялся.

– Я согласен с этим... в общих чертах. Но в отношениях, абсолютно точно есть

определенное обоснованное чувство собственности. Ты вступаешь в соглашение – в

партнерство. Твое время, твое тело, твое внимание, твое мысли... твое сердце. Это не

говорит о том, что ты раб этого человека, или что он – твой раб. Это не говорит о том, что

кто-то должен склониться перед твоими идеалами или следовать твоим приказам. Но из-за

желаемой взаимной связи, да – часть этого человека принадлежит тебе, пока вы вместе.

Вот почему мы злимся из-за измены, верно? Особенно из-за «эмоциональных» связей.

Кто-то предал тебя, отдал то, что ты считала своим. Отдал твои улыбки, твои оргазмы, твои стоны, твое спокойное миросозерцание. То дерьмо, которое ты бы не посмела

рассказать и показать другому. Это может быть «непрогрессивным» или политически

неправильным, но, эй... Я никогда не утверждал, что таким являюсь. Я просто высказываю

свое мнение.

Она кивнула.

– Хорошо. Полагаю, я поняла твою мысль. Но ты не можешь здесь просто так

кидаться словами вроде «принадлежать». Профессор разукрасила бы твою задницу.

Я усмехнулся.

– И я бы принял «разукрашивание» своей задницы и продолжали бы отстаивать

свою точку зрения. Не сдвинулся бы с места.

– Думаешь, что смог бы с ней справиться?

– Я же справляюсь с тобой, не так ли?

Риз покачала головой, показывая мне эту ее симпатичную улыбку, которую ей,

кажется, нравилось тщательно скрывать, когда я был рядом.

– Я позволила тебе думать, что ты со мной справился.

– Не-а, я позволил тебе подумать, что с тобой не справиться.

Ее улыбка осталась на месте.

– Какова твоя история, Джейсон Райт?

– Моя история?

Она кивнула.

– Да. Военный ветеран, механик тире продавец машин, студент, засранец...

мужчина с протезом. Как жизнь привела тебя сюда?

– О, так теперь я тебя интересую, да? – усмехнулся я.

– Знаешь, что... да. Интересуешь.

Я пожал плечами.

– Хорошо. Я самый младший из трех пацанов...

– Вот почему ты плакса. Имеет смысл.

Я рассмеялся.

– Ты позволишь мне продолжить?

– Да, продолжай, пожалуйста.

– Как я и сказал, я – младший из трех мальчиков. Нам 28, 31 и 34 года. К тому

времени, когда я окончил среднюю школу, накопленные деньги на обучение были

исчерпаны моими братьями, и я не хотел еще больше обременять своих родителей в

финансовом плане. В любом случае, меня не интересовало дальнейшее обучение.

– В самом деле? – спросила Риз, искренне и потрясенно. – Но ты, очевидно, ум… я

имею в виду, ты не выглядишь совершенно тупым. Почему ты не хотел пойти в колледж?

– Ты почти сделала мне комплимент?

Она рассмеялась, затем сделала вид, что вытирает пот со лба.

– Почти сделала. Он был близко, не так ли?

– Действительно так, – усмехнулся я. – После окончания средней школы я просто

не знал, чем именно хотел заниматься. Казалось, это пустая трата времени. Если бы я

остался дома, папа настоял бы на том, что бы я работал в автосалоне...

– В автосалоне?

– Да, в «J & P». Мой отец – владелец.

Ее глаза едва не вылезли из глазниц, но затем она быстро овладела собой и

вернулась к нейтральному выражению лица.

– Интересно.

– Интересно? – спросил я, сужая глаза. – С чего бы?

– Без причины.

– Риз...

– Ничего особенного, правда. Просто... твой отец – очень милый, красивый,

обаятельный парень. В этом у вас нет ничего общего, совсем ничего. Никогда бы не

подумала, что ты его родственник. Нисколечко. Вообще бы не подумала.

– Чееерт, – рассмеялся я. – К твоему сведению, я похож на маму. Так ты хочешь

услышать эту историю или нет?

– Извини. Продолжай.

– Спасибо. Я не хотел работать в дилерском центре, так что оставалась армия. Я

многому научился, многое видел, накопил немного денег, немного послал домой, чтобы

помочь своей семье. Ни о чем не жалею.

– Значит, ты этим наслаждался?

Я усмехнулся.

– Я это любил. Я путешествовал по таким местам, которые даже трудно

представить, делая то, что мне нравилось – работал с машинами. Я могу собрать или

исправить двигатель для чего угодно. Механика жизненно важна для военных, особенно

в зоне военных действий, с ограниченными ресурсами. И определенно, я побывал в

опасности.

Глаза Риз расширились.

– Бьюсь об заклад, что так и есть. Так почему ты ушел? Из-за ноги?

Ее голос смягчился, задавая этот вопрос. У меня не создалось впечатления, что ей

было неловко. Она подумала, что это может быть очень деликатной для меня темой. И в

каком-то смысле так и было, но ее подход меня совсем не раздражал.

– Да, – кивнул я, расслабляясь и откидываясь на спинку стула. – У меня было

задание моей мечты – ремонт вертолета. Крутой «Апачи». Мне и моей команде нужно

было убедиться, что он функционирует, и восстановить эту сломанную птичку. Мы не

могли оставить вертолет там, чтобы его использовали против нас. Мы его нашли.

Починили. Подняли его в воздух, чтобы лететь обратно, и поняли что мы не одни. Ммм…

короче говоря, противник начал в нас стрелять, а затем произошло крушение. Мне

повезло. Половина ноги – это все, что я потерял. Остальные, кто был на этом задании, не

были столь везучими.

– Это ужасно, – тихо сказала она, покачав головой. – Ты все еще об этом думаешь?

Кошмары? Проблемы со сном?

– Из-за аварии и сражений?

Риз кивнула.

– Нет, не совсем. Думаю, с этим мне тоже повезло, потому что у меня нет

кошмаров, я не боюсь громких звуков... нет никаких «спусковых крючков», ничего

подобного. Я знаю, так бывает не у всех, кто пережил нечто травмирующее. Я просто

счастлив, что остался жив.

И снова она кивнула.

– Я понимаю. И ты нашел то, что тебе нравится, и это может стать твоей карьерой.

Я знаю, что ты хочешь диплом по машиностроению. И почти закончил обучение.

– Значит, ты меня оценивала, да?

Она сморщила нос.

– Нет... да, – она засмеялась. – Я большая девочка, я могу признать свое

любопытство. Мне интересно, как ты можешь так красноречиво описывать свои взгляды, которые не пропитаны патриархатом, и все же быть... собой.

Мы оба рассмеялись, и я покачал головой.

– Как я уже говорил, я просто написал, что думал. Я должен был высказать свое

мнение, что я и сделал. Когда я рос, моя мама никогда не высказывалась на темы типа

«место женщины» или «а вот белые девушки». Не сказать, что мой отец был за это, но

именно моя мать вдолбила это в нас. Ценность того, что мы – афроамериканцы. Ценность

чернокожей женщины как человека и партнера, а не то, сколько секса ты от нее получишь

или не получишь, или умеет ли она готовить, и всякое такое. Просто то, что должно быть

здравым смыслом. И каждое субботнее утро мы всей семьей завтракали в «Tones & Tomes»

– Я там бывала в воскресенье днем, – сказала Риз, улыбаясь. – Я, моя мать, моя

лучшая подруга и ее мать. Это был наш еженедельный «девчачий день».

– Вот видишь? Мое мировоззрение произрастало из того же места, что и твое. От

мамы, которой было все до одного места.

Она кивнула.

– Так и есть.

Некоторое время мы молчали, затем я снова наклонился вперед и спросил: