Пряник с черной икрой - Донцова Дарья. Страница 11

Профессор нервно побегал по комнатам и в конце концов решил поговорить с Надеждой Владимировной. Причем соблюдал меры предосторожности – не воспользовался лифтом, а тихо спустился по лестнице. Затем позвонил в дверь Реутовой, не подумав о том, что «собачий лай» звонка услышит консьержка. Хозяйка почему-то не спешила на зов. Зиновий Павлович решил, что она спит, и зачем-то подергал ручку двери. Та неожиданно открылась. Весьма удивленный профессор двинулся по коридору, говоря на ходу:

– Надежда, это Цыганков… Вы легли спать, а квартира открыта…

Ответа не было. Он добрался до спальни, вошел – и увидел хозяйку на кровати. За свою долгую жизнь доктор наук «встречался» с покойниками только на похоронах, но сейчас почему-то сразу понял: Реутова мертва. Зиновий Павлович перепугался и сбежал.

– Дверь захлопнули? – спросила я.

Преподаватель потер ладонью затылок.

– Не помню.

– В котором часу вы заходили к Надежде Владимировне? – не отставала я.

– Не скажу точно, – пробормотал Цыганков, – поздно. Поймите меня правильно! Признаюсь, иногда я изменяю жене, но я не убийца. Собирался сделать Реутовой за молчание подарок, спросить, что она предпочитает: духи, конфеты, сумку… Готов был купить ей любой женский пустячок…

– Если дама решила вас шантажировать, то «милым пустячком» вы бы не отделались, пришлось бы раскошелиться по полной программе, – заметила я.

Глава 9

– Если Реутова занималась ловлей беглых преступников, то список людей, желающих ей зла, может оказаться весьма длинным, – заметил Макс, когда я, приехав в офис, передала ему свою беседу с Цыганковым. – Наверняка были заказчики, которым она не смогла помочь. А деньги, выданные на расходы, не возвращаются.

– Надо найти список ее клиентов, – предложил Володя Костин.

– Отличная идея, – одобрила я приятеля, – но в отличие от тебя Надежда Владимировна никогда не работала в полиции.

– При чем тут полиция? – поморщился Вовка. – Я уже давно с Максом.

– Полиция тщательно хранит всю информацию о делах, – вздохнула я. – Сколько раз ты жаловался, что чувствуешь себя писарем, мол, кучу бумаг за день заполнил и с ума сошел? А у Реутовой такой необходимости не было.

– Лампа права, – заметил Фокин, – более того, я думаю, что хантерша, прежде чем приняться за новую работу, тщательно уничтожала все, относившееся к предыдущему делу. Я бы именно так поступил. В квартире Реутовой работали криминалисты и ничего интересного не нашли. Судя по ее домашнему окружению, она обычная пенсионерка. Только очень обеспеченная, с шикарным жильем, красивыми вещами и вкусными продуктами. На себе, любимой, она не экономила, покупала лучшее.

Костин встал, подошел к доске и взял фломастер.

– Кто мог убить охотницу?

– Один из близких пострадавшего, – предположил Олег. – Реутова пообещала отцу-матери-брату-сестре жертвы, что найдет сбежавшего преступника, который убил их любимого человека, и не сдержала слова.

– Возможно, – согласился Макс. – Дело за малым: выяснить имена ее клиентов и всех проверить.

– А почему вы решили сфокусироваться только на родственниках одной стороны? – спросил Вова. – У преступников тоже есть близкие. Осужденный насильник для членов своей семьи чист, как слеза младенца, по их мнению, просто полицейские дело состряпали, а судья не разобрался и впаял бедняге пожизненное заключение.

– Значит, еще нужен список подозреваемых, – протянул мой муж.

– Консьержка уверяет, что посторонних в день смерти Надежды Владимировны в подъезд входило не так уж много. Наташа всех знает, они обслуживают жильцов, ни в чем дурном раньше не были замечены.

– Помнится, Федоренко тоже казался приветливым человеком, помогал окружающим, детей местных любил, угощал их конфетами. А потом вдруг выяснилось, что на нем более двадцати трупов, – вздохнул Фокин. – Маньяк убивал незнакомых людей, а с коллегами-соседями после этого был снова милый, очаровательный. Если некто вам при первой встрече сахарно-медово улыбается, в любви клянется, держитесь от него подальше.

У следователя зазвонил телефон, Олег вынул трубку.

– Слушаю. Вы где? Сейчас приеду.

Я спросила:

– Что-то интересное обнаружили?

– Ребята в квартире Реутовой, – ответил Фокин, – ничего примечательного не накопали, дверь опечатали.

– Может, ее никто не убивал? – предположила я. – Имело место простое самоубийство? Проглотила женщина таблетки, запила водой – ну случилась у нее минута отчаяния?

Олег опять потер затылок.

– Хм, некий резон в твоих словах есть. Следов борьбы на теле Реутовой нет. Трудно насильно заставить человека выпить большое количество снотворного. Даже слабую женщину. Точно потасовка завяжется. Царапины эксперт обнаружит, синяки-раны на руках заметит. А в случае Надежды Владимировны – ничего. На кружке только ее отпечатки, и на бутылке тоже.

– Значит, суицид? – вздохнула я.

– Все-таки есть небольшие шероховатости, – заметил Фокин. – Во-первых, кружка. Макс, покажи.

Вульф щелкнул пультом, на экране монитора появилось изображение.

– Что в ней необычного? – не понял Костин. – Подобные кружки у миллионов людей имеются.

Фокин отобрал у Макса пульт.

– То-то и оно. Изучи интерьер квартиры Реутовой.

– У нее полно дорогих, изысканных вещей, – сказала я, глядя на меняющиеся на экране снимки. – Один раз я зашла к ней. Надежда Владимировна неоднократно и весьма настойчиво приглашала меня в гости, я под благовидным предлогом отказывалась, но потом мне стало неудобно. С порога я поняла: Реутова любит редкие вещи, антиквариат. Чай она мне налила в очень красивую чашку. На столе сверкали серебряные сахарница, «лодочка» для конфет. Вся обстановка гостиной, где мы сидели, была тщательно продумана, ни одной случайной мелочи. Пледы в креслах из ангорской шерсти, ковер туркменский, старинный, ручной работы. Все изысканно, дорого. А сейчас перед нами весьма вульгарная кружка. Не фарфоровая – фаянсовая, с надписью «Любите друг друга». Такие в качестве сувениров разные фирмы раздают.

– И мы похожие заказывали, – оживился Вовка, – двести с чем-то рубликов за штуку, с изображением Шерлока Холмса. Клиенты радовались. Пустячок, а душу греет.

– Странно, что такая дама, как Реутова, воспользовалась такой кружкой, – пробормотала я.

– Вот-вот, – кивнул Фокин, – она по идее должна была взять чашку из какого-нибудь сервиза. Гляньте, сколько в квартире прекрасных вещей.

– Нервничала, торопилась, схватила первое, что попало под руку, – без особой уверенности возразил Вульф.

Я не согласилась с мужем.

– У этой женщины и первое, что попадется под руку, окажется изысканным. Она легла в кровать в роскошном ночном одеянии, вся в кружевах, рюшах, пахла французскими духами и… пила воду из барахла?

– Погодите-ка… – попросил Макс. – Олег, не листай фото, задержись на том, где изображена тумбочка крупным планом. Да, верно. Мне вот что в голову пришло. Сколько пустых блистеров было?

– Три, – уточнил Олег, – рядом пустая упаковка от лекарств. Таблетки продаются в картонке по тридцать штук. По десять в один блистер уложены. На месяц запас.

– Покажи лекарство, – потребовал Вульф.

На экране появилось фото.

– Коробка, в ней было тридцать пилюль… – забормотал мой муж, – срок годности март будущего года… Произведено в Индии…

Игорь, который до сих пор сидел молча, подал голос:

– Средство легально разрешено в России.

– Так… – протянул Макс. – На каждом блистере с десятком таблеток есть номер. Хочу на все три посмотреть, увеличь изображение. Ага! Вот оно! Я молодец!

– Ты о чем? – одновременно спросили мы с Костиным.

Вульф потер руки.

– Мне пришла в голову простая идея. Кружка не принадлежит Реутовой, поскольку это не ее стиль. Но посудина все же дома у Надежды Владимировны, и нет сомнений, что она ее в руке держала. Олег прав: если заставить человека насильно принимать лекарство, то он будет сопротивляться. И добровольно никто из рук убийцы пойло не возьмет. Эксперт живо обнаружит признаки борьбы. А что, если Надежда Владимировна побывала у кого-то в гостях и ее там угостили?