Секретный фронт (СИ) - Шалыгин Вячеслав Владимирович. Страница 27

- Нет, - Леонид вздохнул.

- Жаль, - сыщик снова направился к двери, но так её и не открыл.

За него это сделали снаружи. В комнату, аккуратно отодвинув сыщика с пути, вошли три человека в безупречных легких костюмах. Насчёт двух товарищей Зимин не был уверен, очень уж стандартно они выглядели, как шарики из подшипника, а вот третьего узнал сразу. Это был небезызвестный куратор Ленинской библиотеки майор Политуправления КГБ Андрей Михайлович Репин.

Удостоверение сыщику он не предъявил, но этого, похоже, и не требовалось. На лице у милиционера отразилось полное понимание, с кем он имеет дело. И что-то вроде сочувствия Зимину.

- Советские правоохранительные органы исключительно гуманны по отношению к преступникам, - Репин взял один стаканчик и понюхал кофе. – Неплохо.

Он уселся за стол и кивнул.

- Здрасьте, - Леонид вяло кивнул в ответ.

- Вы пейте, пейте, - Андрей Михайлович откинулся на спинку стула. – В тюрьме кофе не дают.

- Я не собираюсь в тюрьму.

- Естественно, не собираетесь. Но кто вас спросит? Человек предполагает, а судьба располагает. От сумы и тюрьмы не зарекайся…

- Если Магомед не идёт к горе, она приходит сама?

- Вы ещё шутите? – Андрей Михайлович удивленно взглянул на Леонида. – Завидная выдержка. Я сразу понял, что вы непростой фрукт. Ещё в библиотеке, когда вы клятвенно врали мне про видеозапись. Вернее, про её отсутствие в природе. Теперь я понимаю, как вам удалось меня обмануть. Точнее, почему вам это удалось. Вы профессиональный преступник, гражданин Зимин. Это значит, что врете виртуозно, иначе давно попались бы. Одно непонятно, какая у вас специализация? Кражи промышленных секретов, политический шпионаж или убийства? Может быть, всё вместе? Или вы террорист и проводили разведку места будущего теракта? Когда вы планировали устроить взрыв, на столетие Революции?

- Можно отвечать? – Воспользовался паузой Леонид.

- Извольте. Желательно по пунктам. Начните с вашего настоящего имени.

- Вы в курсе, что буквально всё, от записей камер до показаний свидетелей, говорит о моей невиновности?

- Неужели? – Андрей Михайлович положил на стол телефон и щелкнул по экранчику, активируя проекцию.

Над столом возник довольно чёткий объемный стоп-кадр. Из распахнутого настежь окна спиной вперед вылетал пострадавший, а в окне торчала кислая физиономия Зимина. Склейка двух эпизодов получилась очень качественная. Единственное, к чему мог придраться дотошный эксперт – Леонид в кадре смотрел не на летуна, а вниз, на газон. Туда, куда на самом деле, в реальном кадре с Зиминым, пострадавший чуть раньше приземлился.

- Так себе поделка, - Зимин скривился, не собираясь признавать, что впечатлён. – Урок труда начальной школы. Экспертиза в два счета раскусит.

- В два или в три – ещё вопрос. В любом случае, на это уйдут дни, или недели, а, возможно, и месяцы. И всё это время вы будете сидеть взаперти, далеко от дома и в скверной компании. Вам это надо, гражданин Зимин?

- Полагаю, таких вот «улик» у вас много? – Леонид хмуро уставился в стол.

- Вагон и маленькая тележка. Но все они исчезнут, словно по взмаху волшебной палочки, если вы пойдете нам навстречу. Отдайте видеозапись и мы уйдём, а вас через час отпустят.

- Я одного не понимаю. Вы убили человека, чтобы меня подставить? И всё из-за какой-то записи? Что такого секретного в этих документах? И почему меня к ним допустили, если там содержатся такие страшные тайны?

- Я отвечу на ваши вопросы. Но сначала отдайте запись.

- Я ничего не снимал.

- Версия не принимается, - Андрей Михайлович вздохнул. – Мы хотели с вами по-хорошему, как с законопослушным, сознательным гражданином… а вы… так нас разочаровываете, гражданин Зимин. Придется забрать вас с собой и продолжить беседу в другом учреждении.

- Как вам угодно, - Зимин, наконец, стряхнул сон.

Кофе так подействовал или безрадостная перспектива прокатиться до Лубянки, неизвестно. И причина, по которой настолько глупо заупрямился Леонид, тоже осталась тайной. Даже для самого Зимина.

Гренадеры-помощники Репина аккуратно, но крепко взяли Леонида под руки и вывели из комнаты, а затем и отделения…

…И снова Леонида провожали сочувственные взгляды. На этот раз «подозреваемого» провожал сыщик. Только в отличие от Никиты он ничего не пообещал. Наверное, опасался что его услышат. Перед отделением собралось на удивление много товарищей в штатском. Одних черных «Волг» было четыре штуки, плюс «Чайка» майора Репина. В каждой машине по три-четыре чекиста. Эскорт, как у министра.

Зимин всё равно был благодарен сыщику за поддержку и, чтобы как-то это обозначить, Леонид встретился с милиционером взглядом.

Тот неожиданно округлил глаза и всё так же взглядом указал на ближайшую «Волгу». Не будь этой молчаливой подсказки, Зимин ни за что не повернул бы «головы кочан» в ту сторону, это точно. Наверное, поэтому человек за рулем автомобиля сидел расслабленно, даже не пытаясь как-то маскироваться. А было бы нелишним.

Освещение ночной улицы оказалось вполне достаточным, чтобы уверенно опознать этого товарища. Ну, то есть, уверенно заявить, что он как две капли воды похож на того, кто час назад выпал из окна квартиры Зимина.

8. Ноябрь 1944 года, Восточная Пруссия, участок 3 Белорусского фронта

Принято считать, что людей характеризуют их поступки, а не слова. Если речь о разнице между делом и обещанием, всё верно. Но ведь есть слова, которые сами по себе уже дела или без которых работа не сдвинется, не пойдет в нужном направлении, не будет выполнена в срок. Да она может вообще не начаться, если не будет слова, разъясняющего что это за работа.

Сказанное Филином прозвучало «глупо, дерзко и антинаучно», как заявил Стасенко, но зато как раз позволило «сдвинуться с мертвой точки». Это уже черный юмор Золкина. Майор как-то загадочно взглянул на Филина и добавил, что «принять версию оживших мертвецов, как основную нельзя, но и отбросить невозможно, поскольку многое сходится».

- А ты что скажешь? – Никита обернулся к Покровскому.

- А что я? – Ефрейтор пожал плечами. – Я не знаю. Всё может быть.

- Филин, Покровский, вы же комсомольцы! – Возмутился Стасенко. – И опять пытаетесь культивировать какое-то религиозное мракобесие!

- Они же не по божьему веленью в бой пошли, а под воздействием какой-то химической дряни и мозговой стимуляции электричеством, - спокойно парировал Покровский. – Если я правильно понял слова доктора. Может, эта химия не только стимулятор, но и консервант какой-то. Всё научно. Только опережает время. Я так думаю.

- Думает он! – Стасенко обернулся к Ерёминой. – А вы, доктор, что молчите? Согласны с Покровским?

- Плохо ей, отстаньте от человека, - одернул подполковника Филин.

- Посторонись! – Из полуторки выглянул командир взвода автоматчиков. – Ну, чего непонятно? Разойдись, едем!

- И далеко вы собрались?

- К уцелевшему вагону, - вместо лейтенанта пояснил Золкин и дал отмашку. – Проезжай!

- Это с целью чего? – Поинтересовался Стасенко.

- С целью полного изъятия всех научных ценностей. Разминировать мы не можем, значит, заберем что получится и вывезем.

- А саперов вызвать…

- Вам недостаточно этого? – Золкин кивком указал на дымящиеся вагоны под откосом. – Страховка не помешает.

- И поторопиться надо, - нарушая субординацию, вдруг вмешался Покровский. – Слышите? Танки на подходе. Вон оттуда…

Ефрейтор взмахом указал в западном направлении.

- Наши с другой стороны, - сказал подполковник Стасенко, заметно нервничая. – Надо уходить!

- Жданов, бери бойцов, занимай оборону! – Приказал майор Золкин. – Филин, выясни, какие силы противника приближаются и доложи. Я буду у вагона. Без трофея мы не уйдём!..

В западном направлении лес был не сплошным, островками-перелесками. Скрытно перемещаться между перелесками было проблематично, зато и движение противника легко предсказывалось. Филин и Покровский пересекли третий зеленый островок и залегли на опушке. Противник с этой позиции был виден почти в полном составе. Через поле шириной метров в триста увядал, готовясь к зиме, ещё один перелесок, справа и слева из-за которого выруливали танки в сопровождении пехоты. И тяжелые машины, и солдаты приближались медленно, словно опасаясь засады или ожидая какой-то поддержки.