Белый мусор (СИ) - Лагно Максим Александрович. Страница 10

— Перекинул на твой чип рецептурный заказ на э-э-э «блонамин», так называются корпоративные таблетки. Правда, приобрести можно в одном месте — в лаборатории Глапп Корпорасьён. Попробую затребовать у них доставку в нашу медчасть, заодно хочу разобраться в составе опытным путём.

— Мерси, док.

Антуан встретил меня в коридоре:

— Здорова?

— Доктора из корпорации прописали таблеток, чтоб исправить этот недостаток.

Глава 14. Ненависть, непонимание, жалость

Оружейник, дядя Кирилл, не скрывал недовольство:

— Совсем с ума посходили. Скоро выживанцев на работу брать будут. Стрелять-то можешь, клониха? Автомат видела?

— Дядя Кирилл, я же вас с детства знаю, — грустно отозвалась я. — Я синтезан Клода, стреляю как он, даже лучше, у меня глаза совсем новые.

— Да, да, ври больше, синтезюха. Ничего, тебя быстро раскроют, — пробурчал он. — Хоть бы мужиком притворилась, раз под Клода подделываешься. Щетину пририсовала бы, мышцы нарастила. А то девка же натуральная, кто поверит, что ты Клод?

Кирилл выдал мне стандартный набор солдата: автомат, пистолет, нож и две гранаты. Но гранаты тут же отобрал:

— У тебя в личном деле указано неустойчивое эмоциональное поведение. Был у меня такой, нанюхался пудры, да стал на спор гранатами жонглировать. Давай, синтезянка, выполни-ка мне норматив номер двадцать два «Б».

Я проворно разобрала автомат, разложив детали по длине стола. И тут же собрала обратно.

Ещё во время стычки в бункере, заметила, что профессиональные качества, такие как умение стрелять и стратегически мыслить, не вызывали ни головокружения, ни видений того, что я снова плаваю в колбе, пытаюсь кричать несуществующим ртом…

Кирилл с уважением посмотрел на свой секундомер:

— Быстрее Клода на две секунды. Давай, жги дальше по списку.

Снарядила магазин и подошла к огневому рубежу. Дождавшись выхода мишеней, начала стрелять. Кирилл одобрительно смотрел в бинокль и кивал:

— Меткая клониха.

Зарегистрировал отпечаток пальца на замке от оружейного шкафчика. Кривым почерком, который так и не выправил за годы службы, написал на бумажке имя «Шизель» и приклеил на дверку.

По правилам новобранец должен был сдать нормативы по стрельбе из различных положений из всех видов оружия, используемого Эскадроном. Кирилл махнул рукой:

— Всё с тобой ясно. Нет смысла боеприпас жечь. Иди-ка ты отсюда, клониха, чёртова.

На выходе Кирилл окликнул Антуана:

— А ты что за ней таскаешься-то? Не можешь бросить старого друга, даже если он уже подруга?

Смех оружейника гулко разносился по коридору. «Когда друг уже подруга» — хохотал Кирилл.

Я повернулась к Антуану:

— У меня последний этап: снятие мерки и заселение в казарму. Не думаю, что твоё наблюдение понадобится.

Аджюдан взъерошил волосы и с прямотой решившегося человека сказал:

— Ты не думай, что мне неохота быть в твоём обществе.

— Да? Тогда ты плохо скрываешь.

— Просто всё странно.

— Очень.

— Быть может, если узнаем друг друга лучше, типа того… Хотя, — мерде! — мы знакомы с детства. У меня голова кругом от таких мыслей.

— Ха, не представляешь, аджюдан, что у меня с головой. Повторяю, перестань думать, что я — Клод. Ведь я даже не клон, а, как говорил профессор Сенчин, синтезированное существо.

Лицо Антуана приняло бесстрастное выражение — признак того, что он в мысленном тупике.

— Да уж, дружище, кажись, этими словами я тебя окончательно запугала. Отставить, сомнения, проваливайте, аджюдан.

— Ты не командан, — тупо заметил Антуан. Чуткость к юмору у него всегда была примерно как у деревяшки.

— Знаю… поэтому просто прошу, иди, не мучайся со мной.

Перед уходом Антуан спросил:

— А саблей орудуешь так же, как огнестрелом?

— Вероятно, как Клод, а то и лучше.

— Жаль, что до брифинга командан запретил сабли, а то, типа, скрестили бы.

— Ещё скрестим, — пообещала я. — Как раз хочу убедиться, что фехтование у меня в генах.

Антуан ушёл, а я отправилась в казарму.

Каптенармус Наталья Боке, или просто — тётя Наташа, сидела за своим столиком в коридоре хозчасти. Слушала Катохристанское Радио и заполняла коммунальные счета.

С живостью поднялась на встречу. Взяла меня за руку и жалостливо произнесла:

— Бедная девочка. Молись. Всё будет хорошо.

Пока тётя Наташа снимала мерку, я подумала:

— «От трёх человек, которых одинаково хорошо знаю, я получила разное отношение к себе. Ненависть, непонимание и жалость. Все трое ошибались»…

Наташа открыла кладовку и достала постельное бельё. Не грубое полотно и зелёное негнущееся одеяло с инвентарным номером, которое полагалось рядовым, а офицерское, мягкое.

— Пойдём, девочка, заселим тебя в комнату.

— Разве мне не полагается спать в казарме?

— Вот ещё. — Тётя Наташа сунула мне бельё: — У тебя мозги свои или Клода?

— Мои, вроде. Не знаю даже.

— Ты себя в зеркало видела?

Вспомнила, как была фаршем в АКОСе и размышляла о необходимости посмотреться в зеркало:

— Видела.

— Не позволю такой красавице спать в одной комнате с пердящими солдатами. Да они при виде тебя со стояком ходить будут. Или всю ночь дрочить возле твоей койки.

Во мне заговорили знания Клода:

— Более двадцати пяти процентов личного состава Эскадрона — женского пола. Мы придерживаемся гендерного равноправия. Женщины в должности рядовых, не имеющие собственного жилья, размещаются на общем основании…

— Иисус-дева-мария, девочка моя, ты хотя бы знаешь, где живут все эти двадцать пять процентов?

— Разве не в казарме?

— Снимают квартиры в городе.

— Понятно… Из-за пердящих солдат и стояка?

— Гендерное равноправие существует лишь в голове у Клода. Пусть остаётся там, а не в твоей прелестной голове. Мы, женщины, сами решим, где нам жить. Без приказов на равноправие.

Мы пошли по коридору. Я не удержалась:

— За нарушение правил ротного хозяйства командан имеет право оштрафовать.

— Пусть попробует. Давно подзатыльников от меня не получал. Да и в каких правилах написано, что сестру Клода Яхина надо селить в казарму? Ты Яхина? Яхина. Значит, имеешь право на свою жилплощадь в Форт-Блю.

Снова почувствовала, что мне, в отличие от Клода, приятна забота посторонних. Наталья Боке — ветеран Форт-Блю, как и оружейник Кирилл. Поступили на службу ещё во времена, когда отец… Шарль Яхин, был команданом. Поэтому для Клода… (и для меня) они «дядя» и «тётя».

— Жан-Люк приставал? — спросила вдруг Наташа.

Она была давно и безнадёжно влюблена в него. Жан-Люк время от времени пользовался ею. Обещал, что вот-вот покончит с делами, остепенится и заведёт семью. Окрылённая надеждой, тётя Наташа возвращалась в объятия оружейника Кирилла, который с нею изменял жене.

Такой вот любовный радиосериал раскручивался на протяжении жизни Клода.

— Пытался приставать.

— У-у-у, кобелюка. Жан-Люк кое в чём сильнее Клода.

— Я знаю, тётя Наташа. То есть, Клод знает.

Голова закружилась. Тётя Наташа ввела меня в комнату и посадила на голую кровать. Села рядом и обняла:

— Тяжко?

— Вся моя жизнь — воспоминание другого человека.

— Ну, ну, — успокаивала Наташа. — У всех жизнь — это воспоминание. И какая разница чьё оно? Помолись, легче станет.

— Знаете, с тех пор как умерла мама… Мама Клода… Он мечтает выплакаться на чьём-либо плече, но не может. Он же великий командан. Несокрушимая скала. Победитель.

— Я знаю, знаю. Пусть приходит, когда захочет. Помолимся и поплачем вместе. А пока плачь ты. Не за него, а за себя.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. «АН ГАРД!»

Глава 15. Брифинг