Аристотель и Данте открывают тайны вселенной (ЛП) - Саэнс Бенджамин Алир. Страница 34

В моей голове проскользнуло несколько ругательств, но я сдержал себя, и просто промолчал.

После работы я подъехал к дому Данте.

— Хочешь напиться? — спросил я.

Он внимательно осмотрел меня, но согласился. К счастью, у него хватило вежливости не спрашивать, что случилось.

Когда я вернулся домой, то сразу отправился в душ, чтобы смыть с себя запах жареной картошки и грибов. Дом был необычно тихим. Я нашел папу, сидящем в кресле и читающим.

— Где мама?

— Она в Тусоне, навещает тетю Офелию вместе с твоими сестрами.

— Точно. Я совсем забыл.

— Так что, мы остались вдвоем.

— Звучит весело, — согласился я.

Я был уверен, что папа изучает мое лицо.

— Ари, что-то случилось?

— Нет. Я иду гулять. Мы с Данте собираемся прокатится.

Он кивнул, все еще не сводя с меня взгляда.

— Та изменился, Данте.

— Каким образом?

— Ты стал раздраженным.

Был бы я смелее, то сказал бы: Раздраженным? Почему я должен быть раздраженным? Ты что-то знаешь, пап? На самом деле, мне все равно, что ты ничего не рассказываешь мне о Вьетнаме. Несмотря на то, что я прекрасно понимаю, что часть войны всегда будет в тебе, мне все равно, если ты не хочешь поделиться этим со мной. Но мне не все равно, что ты не хочешь говорить о моем брате. К черту, папа, я больше не могу жить с твоей тишиной.

А он бы ответил: Вся эта тишина спасла меня, Ари. Разве ты этого не знаешь? И почему ты так помешан на своем брате?

Но я бы добавил: Помешан? Знаешь, чему я научился от вас с мамой? Я научился молчать. Я научился хранить все свои чувства глубоко внутри. И я ненавижу вас за это!

— Ари?

Я знал, что еще чуть-чуть, и я расплачусь. И я знал, что он это видит. Я ненавижу показывать отцу свою грусть.

— Ари, — он дотронулся до моего плеча.

— Не трогай меня. Просто не трогай меня.

Я не помню, как доехал к Данте. Единственное, что я помню, это то, как я сел за руль, а через секунду я уже парковался возле его дома.

Его родители сидели на ступеньках возле входа, и помахали мне, как только заметили. А потом он оказали прямо возле моего пикапа, и я услышал голос мистера Кинтана:

— Ари, ты плачешь.

— Ага, это случается иногда, — сказал я.

— Ты должен зайти в дом, — сказала миссис Кинтана.

— Нет.

А потом к нам подошел Данте. Он улыбнулся сначала мне, а потом своим родителям.

— Поехали, — сказал он.

Его родители не задавали никаких вопросов.

Я просто поехал. Я мог бы ездить часами. Даже не знаю, каким образом я нашел мое любимое место в пустыне. Было такое чувство, будто в моей голове есть компас. Одной из тайн Вселенной было то, что наши инстинкты были намного сильнее разума. Как только я припарковал грузовик, то сразу же вылез, громко хлопая дверцей.

— Черт! Я забыл про пиво.

— Нам не нужно пиво, — прошептал Данте.

— Нет, нам нужно пиво! Нам нужно это чертово пиво, Данте! — я не знаю, почему я кричал. Мой крик превратился в рыдание, я обнял Данте, и позволил себе выплакаться.

Он просто обнимал меня, и ничего не говорил.

Еще одна тайна Вселенной: Иногда боль бывает, как шторм, который появляется из неоткуда. Самое ясное летнее утро может закончится ливнем. Может закончится молнией и громом.

СЕМЬ

Было странно, что мамы не было рядом.

Я не привык делать кофе.

Папа оставил записку. Ты в порядке?

Да, пап.

Я был рад, что Легс начала лаять, и нарушила эту гробовую тишину, стоявшую в доме. Это был ее способ напомнить, что мне пора на пробежку.

Этим утром мы с Легс бежали быстрее. Я старался не о чем не думать, когда бегаю, но сегодня у меня этого не вышло. Я думал об отце, брате и Данте. Я всегда думал о Данте, всегда старался разгадать его, всегда интересовался, почему мы стали друзьями, и почему это было так важно. Не только для меня, но и для него. Я не люблю думать о людях, особенно когда они были загадкой, которую я не мог разгадать. Я переключил свои мысли на тетю Офелию в Тосоне. Мне стало интересно, почему я никогда не навещал ее. Я любил ее. Она жила одна, и я мог навещать ее хотя бы изредка. Но я этого не делал. Иногда я звонил ей. Она всегда заставляла меня чувствовать себя любимым. Интересно, как ей это удавалось.

После душа я подошел к зеркалу и начал рассматривать свое тело. Я изучал его. Так странно — иметь тело. Иногда я чувствовал себя так. Странно. Я вспомнил, что однажды сказала мне моя тетя. «Тело — это прекрасная вещь». Никто из взрослых не говорил мне такого. И мне стало интересно, буду ли я хоть когда-либо чувствовать, что мое тело красивое. Моя тетя Офелия разгадала несколько из многочисленных тай Вселенной. А мне кажется, что я до сих пор не разгадал не одной из них.

Я даже не разгадал тайну моего собственного тела.

ВОСЕМЬ

Перед работой я заехал в аптеку, в которой работал Данте. Думаю, я просто хотел убедиться, что у него действительно есть работа. Когда я вошел в аптеку, он стоял за прилавком, раскладывая сигареты по полкам.

— На тебе есть обувь? — спросил я.

Он улыбнулся. Тут я заметил его бейдж. На нем было написано «Данте К.»

— Я как раз думал о тебе, — сказал он.

— Правда?

— Недавно сюда заходили какие-то девочки.

— Девочки?

— Они знали тебя. Мы немного поговорили.

Для того, чтобы догадаться, что это были за девочки, много думать не пришлось.

— Джина и Сьюзи, — сказал я.

— Ага. Они милые. И красивые. Они ходят с тобой в школу.

— Да, они милые и красивые. А еще напористые.

— Они посмотрели на мой бейдж. А потом друг на друга. А потом одна из них спросила, знаю ли я тебя. Этот вопрос показался мне очень забавным.

— И что ты им сказал?

— Я сказал, что знаю тебя, и что ты мой лучший друг.

— Ты правда так сказал?

— Ты мой лучший друг.

— Они спрашивали что-нибудь еще?

— Да. Они спросили, знаю ли я что-либо о несчастном случае, и о том, как ты сломал ногу.

— Поверить не могу. Поверить не могу!

— Что?

— Ты рассказал им?

— Конечно же, я рассказал.

— Рассказал?

— Почему ты злишься?

— Ты рассказал им о том, что произошло?

— Конечно я рассказал.

— Ты нарушил правило, Данте.

— Ты злишься? Ты злишься на меня?

— Правило гласило, что ты не можешь говорить о несчастном случае.

— Не правда. Правило гласило, что я не могу говорить о несчастном случае с тобой. На других это правило не распространяется.

За моей спиной появилась чья-то тень.

— Я должен вернуться к работе, — сказал Данте.

Позже, этим же днем, Данте позвонил мне на работу:

— Почему ты злишься?

— Я просто не хочу, чтобы другие люди знали эту историю.

— Я не понимаю тебя, Ари. — Данте бросил трубку.

Я знал, что это произойдет. Так и случилось. Джина и Сьюзи появились в закусочной прямо перед закрытием.

— Ты говорил нам правду, — сказала Джина.

— И что?

— И что? Ты спас жизнь Данте.

— Джина, давай не будет об этом говорить.

— Ты расстроен?

— Я не люблю об этом говорить.

— Почему, Ари? Ты герой, — сказала Сьюзи Берд очень странным голосом.

— И как мы могли не знать о твоем лучшем друге? — спросила Джина.

— Да, как же так получилось?

Я посмотрел на них.

— Он такой милый. Я бы тоже ради него бросилась под машину.

— Заткнись, Джина, — сказал я.

— Почему ты держал его в секрете?

— Он не секрет. Он просто ходит в Кафедральный собор.

— Кафедральные мальчики такие милые, — на лице Сьюзи появилось это глупое выражение лица.

— Кафедральный мальчики отстой, — сказал я.

— Итак, когда ты нас познакомишь поближе?