Духова гора (СИ) - Сойтту Анна. Страница 2

Баба Маша хитро подмигнула в ответ на моё удивление.

— Так зачем пришла-то? — старческая ладошка подперла подбородок, а внимательный взгляд устремился на меня.

И снова меня посетила мысль, до чего же молодые глаза у такой пожилой женщины. Ей же явно далеко за восемьдесят, сухонькая, невысокая, но до сих пор красивая. Белые как снег волосы заплетены в тугую и по-прежнему густую косу, что спускается до поясницы. Мудрые большие глаза, курносый нос, небольшие чуть запавшие щёки, острый подбородок переходящий в тонкую лебединую шею. В молодости, наверное, все парни деревенские по ней с ума сходили!

— За надеждой, баба Маша, — почему-то её не хотелось обманывать, или уходить от темы. — Устала я, столько зла вокруг, все грызутся как собаки, каждую мелочь превозносят и неважно хорошую или плохую. Всё, что ценилось прежде, с грязью смешано. Думала, может, мне тут легче станет. Вдохнуть воздуха лесного и снова в будни, к людям и к их проблемам.

— Коли за надеждой… — бабушка задумчиво потеребила подол. — За надеждой ещё никто не приходил. За богатством приходят, за исцелением, справедливости требуют, любви хотят. Надежды не просил ещё никто.

Собеседница довольно резво для своих лет поднялась со стула и молча отнесла посуду за печку, видимо там ещё какой-то шкафчик стоял, от входа незаметный.

— Ты вот что, — пожилая женщина окинула меня по возвращении задумчивым взглядом. — Ложись спать, а утро вечера мудренее. Может, поутру в часовне ответ на свой вопрос и получишь. Если надобно будет отлучиться по нужде, как выйдешь из дому, то справа за углом место тебе нужное и найдёшь. Фонарика у меня нет, я на столе керосинку оставлю гореть, возьмёшь её.

Баба Маша выдала мне свободную ночную рубашку до пола с длинным рукавом, дождалась пока я переоденусь и улягусь, затем погасила свет и забралась на печь. Пожелав друг другу добрых снов, мы устроились на ночлег.

Тусклый свет керосиновой лампы очерчивал вокруг стола жёлтоватое пятно, ещё больше оттеняя погрузившийся в темноту дом. Дыхание старушки скоро перешло в ненавязчивое тихое похрапывание, а ко мне сон не шёл. Надо было сходить машину проверить перед сном, да перегнать ближе к дому. Наверняка, ведь баба Маша знает всё местные дороги. Отец по голове не погладит, если с его любимым драндулетом что-то случится. "Спутника" отец берёг, он его ещё в девяностые в лотерею выиграл и считал приносящим счастье.

Проворочавшись ещё какое-то время, я почувствовала, что советом бабушки всё же придётся воспользоваться и, покинув ставшую тёплой и уютной постель, подхватила керосинку и вышла на улицу. Отхожее место обнаружилось довольно быстро и, справив естественные потребности, вернулась на улицу.

Непроглядный чёрный лес окружал маленькую избушку, которая сейчас казалась такой беззащитной перед его громадой. Шорох откуда-то сбоку заставил меня вмиг покрыться мурашками, перед глазами сразу встали все самые страшные сюжеты из виденных мною фильмов ужасов. Ну зачем я сюда пошла? Потерпела бы до утра, ничего бы не случилось страшного. До рассвета хотя бы, можно было потерпеть?

Стараясь не обращать внимания на шорохи, которые раздавались всё ближе, я поспешила к дому, но дорогу мне преградила крупная чёрная тень. Утробное рычание не оставило ни малейших сомнений в видовой принадлежности.

Спокойствие, только спокойствие! Не смотреть в глаза, не бежать, если что, придётся лишиться единственного источника освещения, но своя шкурка дороже. Я сделала маленький шажок назад. Деревенский туалет, конечно, не дом, но тоже стены, и дверь на крючок запирается! Стараясь смотреть только на лапы зверя, я шаг за шагом отступала в сторону сомнительного убежища в то время, как волк приближался, сохраняя между нами прежнее расстояние. Вот только вместо спасительной двери спиной я уперлась во что-то мохнатое и такое же крупное. Это кавказские овчарки какие-то, а не волки! Тихое порыкивание сзади, глухое рычание впереди и шорох сбоку доканали мою психику и, кинув керосинку в переднего зверя, я с визгом бросилась прочь. Скулёж и оглушительный вой донеслись уже в спину.

Темнота и лес обступали со всех сторон. Дом! Где дом? Я бросилась влево, но не обнаружила ни намёка на стену или присутствие поблизости жилья. Подол ночнушки обвивался вокруг ног и мешал бежать, подхватив на ходу подол и задрав его до колен, припустила по едва виднеющейся среди деревьев тропе. Точнее, я считала, что это тропа, потому что она была лишь на пару тонов светлее окружавшей меня темноты.

Волки быстро пришли в себя и сзади во всю раздавался хруст веток и шорох травы под мощными лапами. Надо ли думать, что моя скорость против их — не значила ничего? Зачем я сюда поехала? Тупой удар в живот выбил из меня воздух. Отпружинив от ветки, на которую я налетела в темноте, упала навзничь и уже через несколько секунд была окружена чёрной стаей. Перед глазами плясали искры, а дыхание даже не пыталось нормализоваться. Казалось, что у меня выламывает все мышцы и кости. Если выживу, обещаю, что займусь спортом! Я даже на фитнес запишусь и по утрам бегать буду! Только позвольте выжить!

— Рррар! — рычание ближайшей ко мне твари, вырвало из охватившей меня дурноты.

Волк навис надо мной и, рыкнув, впился зубами в плечо, которое незамедлило взорваться жуткой болью. Меня съедят заживо! Как это может быть? Разве так бывает? Между первым и вторым укусом не прошло и доли секунды. Бедро словно обожгли раскалённым металлом.

— Мяяяк! — из горла вырвался странный звук, я попыталась оттолкнуть морду зверя здоровой рукой, но внезапно поняла, что вижу каждую нависшую надо мной злобную морду, а вместо руки тяну к вцепившемуся в моё плечо зверю мохнатую пятнистую лапу.

Что? Это сон! Это какой-то дурацкий сон! Я сплю! Вот только очередная порция боли ненавязчиво указала на то, что это самая настоящая реальность.

— А ну, прочь, шавки безродные! — чей-то громогласный крик прорвал пелену наползающего на сознание тумана от потери крови. — Ишь, удумали! Прочь отсюда!

Терзающие моё тело клыки разомкнулись и, скуля на все лады, стая скрылась в лесу. Только самый крупный зверь остановился на границе леса, обернулся на секунду и лишь после этого скрылся вслед за собратьями.

— От ты ж, дурёха, — седобородый мужчина опустился рядом со мной на колени. — Мать не научила, что ли, уму-разуму? Кто ж в Чёрную Топь в одиночку ходит? Там право сильнейшего во главу угла ставят. Если ты слаб, тебе не жить.

Выудив из напоминающей котомку сумки пару чистых рубах и мешочек с какими-то травами, старик принялся рвать ткань на полосы и, приложив травы, бережно перевязывать раны.

— Молодая совсем, отбилась, что ли? Ну-ну, потерпи, сейчас полегче станет.

Мужчина ещё что-то приговаривал и успокаивающе гладил по голове, но сознанию не прикажешь и, подчинившись увещеваниям обещающей покой темноты, я погрузилась в её объятья.

Глава 2

Меня разбудил стук. Монотонный, ритмичный, он вторгался в ватную голову с завидным упорством. С трудом открыв глаза, я обнаружила себя лежащей на устланном соломой и старой циновкой полу.

Лёгкость в теле на грани слабости, из-за которой даже поднять голову и осмотреться было невозможно. Всё, что я видела — лишь печь в углу и стол рядом, где расположился прогнавший хищников старик. За выглядывавшим из-за спины моего спасителя окном было темно, но для освещения мужчина пользовался парой зажжённых свечных огарков. Из своего угла мне был виден край миски и взлетающий над ней пестик. Знахарь какой, что ли? Может, баба Маша живёт рядом с деревней старообрядцев каких? Эти к врачам редко ходят, у них есть молитвы и знахари.

Тихий стук в дверь отвлёк седобородого от его занятия и, поднявшись из-за стола, он поспешил навстречу поздно прибывшему гостю. В гостеприимно открывшуюся дверь, без всяких "кто там?" и сомнений "пускать — не пускать", пропустили посетителя, но из моего положения разглядеть его было невозможно.