Проект "Плеяда" 2.0 (СИ) - Каминский Андрей Игоревич. Страница 21

На Красную площадь меня занесло — поглядеть на честной народ,

На всякое Марксово кубло, что к Мавзолею прёт:

Толпится там москаль, грузин, туркмен, татарин-волгарь,

Башкир и калмык, латыш и финн, каракалпак и лопарь,

Еврей, монгол, киргиз, казах; собравшись из дальних мест,

Толпа стоит со слезами в глазах, этакий ленинский съезд.

Сколько лет прошло, а их божество закопать еще не пора,

Они — будто плакальщики того, кто умер только вчера.

^[4]

— Всегда забавлял этот отрывок, — усмехнулась Илта, — я ведь, получается, плоть от плоти того «кубла». Мне так в детдоме говорили — мол, отец из японской военщины, мать финская шпионка, а советская школа сделает из тебя нового советского человека.

— Ну, прости — развел руками Маккинес, — написал то, что написалось. Но, сказать по правде, ты последний человек, которого я бы стал отождествлять с «ленинскими плакальщиками».

— И это правильно, — сказала Илта, из глаз ее исчезла всякая насмешка, — поэтому я и не обижаюсь. Я люблю этот ваш стих Роберт, потому, что он лишний раз подчеркивает мое отличие от советского человека. Я не сталинский манкурт, как вся эта красная свора и НКВД не удалось заглушить во мне голос крови. Я читаю Калевалу и «Кодзики», я чту память воинов-самураев и героев Зимней войны, я преклоняю колени перед Аматэрасу и если могла — принесла бы жертву Тапио и Хийси. Я помню, советские — нет!

— За это и выпьем, — Маккинес поднял рюмку с водкой. Наташа тоже подняла свой бокал и залпом опрокинула его, уже почти не отдавая себе отчет в своих действиях. Мысли тяжело ворочались от выпитого вина. Перед глазами все поплыло и Наташа не сразу поняла, что она плачет: обо всем ее прежнем существовании, столь бессмысленно-жестоком, о судьбе множества ее сверстников выживающих под властью прикрывающейся именем народа кучки лицемеров, поклонявшихся гнилому трупу.

Внезапно пришло понимание, что то, что там — не имеет будущего, что если СССР и победит, никакого коммунизма никто не построит и закончилось бы все это, так же как и началось — в крови, грязи и всеобщем предательстве. Осознание этого раздавило Наташу — и она плакала пьяными, злыми слезами над своим потерянным поколением.

После еще одного бокала, Наташа совсем расклеилась и Илта отвела ее в номер, раздев и уложив спать. Поначалу она попыталась заняться ней любовью, но, всегда охотно отзывающаяся на ласки, сейчас блондинка лежала бревном, вяло отвечая на заигрывания любовницы. Выписывая языком круги на пупке советской девушки, Илта со злости чуть не вцепилась зубами в нежную плоть, услышав тихое сопение. Выругавшись, она вскочила с кровати и, быстро одевшись, выскользнула за дверь, не забыв запереть ее. То, что портье внизу дал им два комплекта ключей, Илта запамятовала — сейчас ее мысли были заняты другим. Алкоголь усилил ее сексуальное возбуждение, требующее разрядки. Ей вспоминались молодые канадские летчики, особенно один из них — высоченныйсветловолосый капитан с синими глазами. Она приметила его, еще когда канадцы рассаживались за столиком, однако ее отвлек Роберт Маккинес, да и не хотелось ей при Наташе оказывать кому-либо знаки внимания. Однако сейчас Илта считала себя вправе весело закончить сегодняшнюю ночь с кем-нибудь еще.

Внизу гуляние шло вовсю — на сцене певиц сменили экзотические танцовщицы, извивающиеся под старомодный патефон, богатые постояльцы и их спутницы громкими криками выражали свое одобрение.. Русские фашисты и украинские националисты, подогретые спиртным, бросали все более неприязненные взгляды друг на друга, слышались порой и оскорбительные реплики — пока еще «в воздух». Однако до драки дело не доходило — русские явно не желали втягиваться в драку с «зеленоклинниками», за которых бы не замедлили заступится их заокеанские собратья, что вылилось бы и в столкновение уже с канадскими летунами. Тем же явно не улыбалось втягиваться в «славянские разборки»- в преддверии ожидающегося международного события, отношение к затеявшим драку было бы весьма суровым — как со стороны правоохранителей, так и армейского командования. Сами канадцы были явно настроены просто отдохнуть, насладившись славянской и азиатской экзотикой.

— Можно присоединиться? — Илта подсела к канадцам, выбрав тот стул, на котором сидел, куда-то отлучившийся офицер, — подружке пора на боковую, а я бы еще погуляла. Никто не возражает? — она ослепительно улыбнулась канадцам и молодые летчики невольно заулыбались в ответ.

— Что будешь пить? — спросил Маккинес.

— Наверное, то же, что и все, — пожала плечами Илта, — что вы заказывали?

— Что можно заказывать в русском трактире, как не водку? — послышался голос у нее за спиной и Илта, развернувшись на стуле, увидела нависавшего над ней летчика. Вблизи он казался еще привлекательнее — закатанные по локоть рукава летной формы обнажали мускулистые руки, поросшие светлыми волосками. Да и все остальное производило впечатление — разворот плеч, волевой подбородок, четко очерченные губы. Один в один «белокурая бестия», почти одинаковая на пропагандистских плакатах Нидервера и «Красного Рейха». Вот только что среди реальных немцев Илта не припоминала столь совершенных образчиков нордической расы. В свою очередь и молодой человек с удовольствием рассматривал сидевшую на его месте девушку, явно оценив своеобразные черты лица и изящную сочную фигурку. Две пары синих глаз встретились и одновременно Илта и летчик улыбнулись друг другу.

— Я, похоже, заняла ваше место, мистер…

— Ван Гельт, — представился канадец, — Питер ван Гельт. Пустяки, мисс Сато.

— О, вы знаете мое имя? — удивилась Илта.

— Я взял смелость назвать его капитану, — подал голос Маккинес, — когда он спросил, откуда я знаю самых красивых девушек этого города.

— Вы как всегда мне льстите Роберт, — рассмеялась Илта, — но все же, как мы будем делить место за столиком?

— Я думаю очень просто, мисс Сато, — с этими словам Ван Гельт подхватил ее на руки и, не успела куноити опомниться, как она уже сидела на коленях довольного канадца. На столик тем временем половой поставил очередной графин с водкой и большое блюдо с жареным мясом.

— Полеты порой возбуждают зверский аппетит, — усмехнулся Питер, нарезая мясо и накладывая порцию Илте. Маккинес тем временем разливал водку по рюмкам.

— Я кстати, так и не поинтересовалась, откуда вы? — спросила Илта, накалывая на вилку кусок мяса, — мы с Робертом слишком увлеклись общими воспоминаниями.

— Четыреста двенадцатая эскадрилья Королевских Канадских ВВС, — отрапортовал Ван Гельт, — может, слышали, мисс Сато?

Девушка кивнула — да об этом подразделении она слышала. Базировавшаяся в Благовещенске и Мохэ эскадрилья вместе с четвертой дивизией Квантунской армии и Амурским казачьим войском считалась передним краем союзной обороны на Дальнем Востоке. По крайней мере, так было до взятия Читы, где именно Четыреста двенадцатая эскадрилья обеспечивала поддержку с воздуха.