Проект "Плеяда" 2.0 (СИ) - Каминский Андрей Игоревич. Страница 43

— И что было скрыто, то да поднимется вновь, — завывала Йошико, колотя в бубен, — кровь предков твоих в чаше сей, выпей и обретешь силу их всех. И да сойдутся Море Запада с Восточным Морем в Великом Море среди лесов и гор, священной родине нашей.

Ольга поднесла чашу с кровью к губам Илты и та, без промедления, осушила ее всю. Кровь Сун ударила ей в голову сильнее всякого ханшина — сбросив дэлэг, Илта без промедления привлекла к себе прерывисто задышавшую Ольгу, сливаясь с ней в жадном поцелуе. В этот же момент на ее бедра легли тонкие сильные пальцы, к куноити прижалось обнаженное женское тело и, обернувшись, Илта увидела улыбающееся лицо Йошико Кавашимы. Обмениваясь поцелуями, три женщины опустились на залитую кровью траву, жадно лаская друг друга. Илта еще успела подумать, что странно, что она по-прежнему слышит рокот бубна, но в этот момент вокруг ее головы сомкнулись крепкие бедра, проворный язык коснулся ее влажной плоти и Илта, выгибаясь дугой, забыла обо всем, растворяясь в сладострастном безумии.

* * *

В очередной раз лязгнул замок и, перекрывая крик и визг всполошившихся обезьян, раздались шаркающие шаги. В ноздри ударил густой звериный запах и Наташа сморщилась от отвращения, когда над ней склонилась мерзкая харя, заросшая жесткой шерстью. Налитые кровью глаза похотливо рассматривали обнаженное тело девушки, губы раздвинулись, обнажая крепкие зубы. Раздался хрюкающий полусмех-полурык.

— Ай-яй-яй, — мягко пожурил чудовище Иванов, вновь укрывшийся за своими склянками и микроскопами, — разве так можно? Разве ты не видишь, что наша гостья боится тебя? Как можно делать общее дело, когда соратники не доверяют друг другу?

Несмотря на испуг, Наташа скрипнула зубами от злости: она уже успела возненавидеть этот укоризненно-вежливый тон, с которым Илья Иванов разговаривал с этими звероподобными недочеловеками в форме НКВД. Так же он разговаривал и с Наташей, когда обследовал ее — брал у нее кровь и другие анализы, делал весьма болезненные уколы. Пару раз он спрашивал Наташу о здоровье, однако та гордо молчала, не желая ни в чем помогать уродливому существу, в которое превратил себя профессор. Того, впрочем, это не сильно расстраивало — судя по всему общее состояние здоровья Наташи, он мог определить и без подсказок с ее стороны. Тем более, что прикованная к каталке девушка все равно не могла сопротивляться. Ей оставалось скрипеть зубами от злости, когда чуткие, хоть и покрытые редкими волосами пальцы, лезли в самые интимные части ее тела, вводили зонд или стеклянную трубку. Поначалу Наташа кричала, щедро расходуя на профессора все имеющиеся ругательства, пыталась сжимать бедра, даже кусаться. Илья Иванов мягко, почти отечески пожурил ее и кликнул кого-то из коридора. Завидев как в лабораторию входят сгорбленные твари, с необычайно длинными руками и уродливыми мордами Наташа обмерла от страха, из ее горла вместо крика вырвался какой-то сдавленный сип. Теперь она понимала, кто вел ее от лифта.

Спартак и Савмак — вроде бы так их называл Иванов, пояснивший для девушки, что это имена двух «царей рабов» в Древней Греции…или Риме. Античная история никогда не была сильной стороной Наташи, однако выбор имен ее не удивил — даже в этом адском подземелье подчеркивалось уважение к большевистскому «пантеону». Савмак был рыжим, а Спартак черным — как пояснил профессор, потому что первое чудище зачал самец орангутанга, а второго — шимпанзе. Кем были их матери, Илья Иванов не уточнил, однако Наташа уже поняла, какого рода опыты проводятся в этом мерзком месте и сильно пожалела, что у нее не хватило смелости устроить побег где-нибудь на Зее — пуля от Алисы Барвазон казалась сейчас достойным концом.

Эти создания удерживали Наташу, пока доктор брал у нее кровь или иные анализы. Судя по всему, они не умели говорить, но хорошо понимали и слова профессора и оскорбления от Наташи. Последние, похоже, их только забавляло. Чувство юмора в очередной раз подчеркивало, что эти твари не были тупыми животными — в глубоко посаженных под мохнатыми бровями глазах светился злой разум, не уступающий человеческому. Казалось, что уродливая харя зверочеловека лишь маска, сквозь которую проглядывает что-то иное- куда более страшное.

Кроме ассистирования доктору, Савмак и Спартак приносили корм для обезьян, который давали и Наташе — мелко порезанные фрукты и хлеб в молоке. Чтобы накормить девушку ее приподнимали на лежанке, Савмак зажимал ей нос, а Спартак ложкой впихивал еду в вынужденно приоткрытый рот. Давясь и обливаясь молоком, Наташа проглатывала это месиво, после чего ее вновь заставляли улечься.

Пару раз обезьянолюди открывали клетки со своими неразумными родичами, накидывая на волосатую шею аркан и резко вытаскивая перепуганное, визжащее животное, После обезьян уносили — судя по скупым репликам Ильи Иванова в лабораторию по соседству.

Наташа не знала, сколько времени она провела здесь, слушая неторопливую болтовню Ильи Иванова и каждый раз обливаясь холодным потом при виде звероподобных верзил.

Однако, сейчас в лабораторию вошли другие обезьянолюди — выше и массивнее прежних. Безобразные морды покрывала жесткая черная шерсть, темные глаза бесстрастно рассматривали Наташу. Похоже, что эти твари были главнее Савмака со Спартаком — в петлицах виднелись сержантские знаки отличия. Сердце пленницы бешено заколотилось: обострившееся за эти дни чутье подсказывало, что зверолюди пришли за ней.

— Не волнуйтесь, товарищ Севастьянова- потвердел ее опасения профессор, — вы же космомолка! Относитесь к этому, как к партийному заданию, важному и ответственному.

— Да не пошел бы ты — зло бросила Наташа, — со своей партией и ответственностью! Тебе это так просто не пройдет, старый хрыч!

— Многие так говорили, дитя мое, — снисходительно усмехнулся Иванов, — ладно давайте.

На девушку набросили тонкое покрывало, мощные лапы ухватились за ручки каталки и выкатили ее в открытую дверь. Как выяснилось, коридор шедший от лифта, был не единственным — слева и справа от лаборатории Ильи Иванова отходили широкие тоннели. Освещались они слабо, но везущим Наташу тварям это было не в помеху. Раз или два девушка даже видела, как их глаза светятся во мраке. И вновь невольный трепет охватил Наташу — вряд ли умение видеть в темноте создания Иванова унаследовали от своих звериных предков: скудных знаний девушки по зоологии все же хватило для того, чтобы вспомнить, что ночь человекообразные обезьяны проводят, так же как и их разумные «родственники». Похоже здесь таилась очередная тайна — и Наташа чувствовала, что разгадка ее будет столь же страшной и мерзкой, как и все прочее в проекте «Плеяда».

Эти места не пустовали — вокруг то и дело появлялись темные силуэты, в которых узнавались обезьянолюди. Иногда они перекидывались несколькими словами с провожатыми Наташи, которая тряслась от страха всякий раз, когда мерцающие красным светом глаза останавливались на ней. Глаза девушки уже привыкли к темноте и она хорошо различала окружающую обстановку. От основного коридора отходили другие, более узкие. Оттуда несло острой звериной вонью — как и от провожатых Наташи.

Коридор уходил под уклон, все больше напоминая какую-то пещеру которой он, надо полагать, и был изначально. Стены носили следы лишь самой поверхностной обработки, каталка все чаще подпрыгивала на неровностях пола, на котором блестели небольшие лужицы. Ответвления здесь походили на темные норы оттуда слышались жутковатые звуки — урчание, утробный хохот, приглушенные вопли, вспыхивали и гасли красные глаза. Похоже, здесь создания доктора Иванова легко вернулись к образу жизни обезьяноподобных предков человека.