Проект "Плеяда" 2.0 (СИ) - Каминский Андрей Игоревич. Страница 81

Ее обнаженное тело крепко-накрепко перекручивали желтые ленты, глубоко врезавшиеся в плоть. Вдоль лент тянулись закорючки монгольского письма, в котором куноити опознала шаманские заклинания, связывавшие злых духов. Руки и ноги девушки были заведены за узкую длинную скамью и чем-то скованы там.

Скамья, на которой лежала куноити, стояла посреди небольшой комнаты, при взгляде на убранство которой Илта живо вспомнила юрту Бэлигте хар-боо: на стене висели бубны, стояли шесты, с навешенными на них амулетами, стены покрывали замысловатые изображения. Правда если они и изображали духов-защитников, то выглядели они довольно однообразно — все те же обезяьноподобные чутгуры. На отдельной подставке красовалась скульптурная композиция «сандзару»- только в отличие от классического изображения, одна обезьяна отнимала руки от зажатого рта, вторая от ушей, третья, расстопыривала пальцы, будто подглядывая сквозь них. Символизм был понятен— в пику буддийским монахам, здешние хозяева собирались видеть, слышать и говорить о зле. А еще — и сами творить его.

Антагонизм «садзару», видимо, отображал сам Мечит. Он тоже здесь присуствовал: в виде исполинского барельефа выступающего из стены — обезьянья ли Как будто этого было мало чина искаженная дикой злобой. Перед барельефом стояло каменное возвышение, на котором лежало скрюченное тело, поросшее седой шерстью. Морду уродливого мертвеца преисполняла та же ненависть, что проступала сквозь барельеф — словно одна и та же сущность смотрела сквозь каменную и плотскую личины. Когтистые пальцы вздернутых лап были скрючены, слово хватая что-то.

Илте не потребовалось много времени, чтобы опознать труп Ильи Иванова.

Рядом с ним, как и во всем помещении чадили масляные светильники выполненные в форме опять-таки обезьяньей головы — электрического освещения тут, видно, не признавали. Светильники стояли и в специальных углублениях в каменной стене, вдоль которой протянулся длинный диван, накрытый черным шелковым покрывалом. На нем и восседала комиссарша, смотревшая на Илту с ненавистью.

— Что довольна, тварь!? — она кивнула на мертвого профессора, — шалава японская, да сотня таких как ты и мизинца его не стоили. А теперь…

— Перестань, Алиса, — вновь послышался голос позади и кто-то шагнул мимо Илты загородив свет. Иван Сагаев сел на диван облаченный в черное шаманское одеяние и головной убор из обезьяньей шкуры. В отличие от кипящей злостью комиссарши он выглядел почти довольным.

— А наша гостья не проста, — с некоторым даже удовлетворением произнес он.

— Я уже поняла, — огрызнулась Алиса, — по всему Центру трупы валяются. Вертухай да докторша — черт бы с ними, невелика потеря. Но она ведь и Иванова пристукнула, тварь.

— Вообще-то он сам напросился, — подала голос Илта.

— Заткнись!

— Ты не прибедняйся — подмигнул Сагаев, — я уже понял, как ты проникла сюда. И я был неправ — Бэлигте знал кого посылать. Если бы ты так по-глупому не привязалась к этой русской дурочке — может и ушла бы. А так она стала живцом, хоть и не ведая об этом. Ты думала, что спасешь ее, столкнув в водопад? Глупая, там она умрет столь страшной смертью, что даже тебе не пожелал бы. Тебе впрочем, легче не будет.

— Она сдохнет, это понятно! — повернулась Алиса к шаману, — речь сейчас не об этом. На слеюдущей неделе сюда прилетает секретный борт, прямо из столицы. Он должен был забрать Иванова, Свечкарева, меня и с десяток новусов, лучших из лучших. Их собирались продемонстрировать, накануне Восьмого Конгресса. Все вожди собрались бы, чтобы выслушать доклады Свечкарева и Иванова: Тельман, Торез, Новотко, Кун, ну и сам Вождь, разумеется. Все они хотели видеть результат наших работ, новых солдат Революции. А теперь все прахом, полный провал, катастрофа! — она посмотрела на Илту, — все из-за тебя фашисткая сука!

Алиса была «на взводе», слова лились из ее уст потоком, она только что пеной не исходила от ненависти, досады и, похоже, страха.

— Эти твари же видели смерть Иванова, — она почти кричала, — видели, ты понимаешь, Иван? Я не догадалась вовремя изолировать их от остальных, а теперь — уже поздно, слухи ползут среди новусов и они боятся. И бесятся со страху! Когда лейтанант Лю попробовал загнать свой взвод в казарму, они просто растерзали его. И еще двоих рядовых. В ответ китайцы застрелили пятерых, новусы тоже схватились за оружие. Пришлось посылать наших, чтобы разнять их. В других частях тоже волнения, а твари в ямах просто взбесились — я туда сейчас с целым взводом не войду.

Сагаев бросил на Алису предостерегающий взгляд, видно предупреждая, чтобы та не откровенничала при Илте. Однако комиссарша, находящаяся под впечатлением от всего увиденного, не могла остановиться. Илту она уже не числила в мире живых, а Сагаев, судя по всему, остался единственным человеком, с кем она могла поделиться своей тревогой.

— Все учения пришлось отменить, — говорила Алиса, — китайцы боятся, говорят, что все новусы одержимы демонами. Наши тоже напуганы. Если так дело пойдет — будет бунт!

— Демоны? — Сагаев обернулас к Илте, — слышишь, это по нашей части. Впрочем, я бы знал, если это чутгуры.

— К вашей монгольской чертовщине я уже привыкла, — махнула рукой Алиса, — тут другое. Я когда все это началось, пошла в лабораторию Иванова. Там у него кое-какую документацию почитала, поняла, что к чему. Умный был, собака, и хитрый — не так уж и не от мира сего, как казался. Все эти твари, так или иначе, происходят от тех первых черных, которых профессор еще в Африке вывел. Там он использовал знания местных мракобесов — она осеклась, поглядев на иронично ухмыльнувшегося Сагаева, — ну, знахарей или колдунов. В общем, он как-то смог завязать на себя всех новусов.

— Это как? — Сагаев выглядел по-настоящему изумленным. Илта тоже насторожилась.

— Да не знаю я!!! — выкрикнула Алиса, — я же говорю, хитрый был, гад! Хочешь, почитаешь потом эту муть — я документы там оставила, лаборатория под замком, — Алиса хлопнула себя по карману, где звякнули ключи. — Что там он писал про то, кем стал для новусов — «первопредок», «отец-прародитель», кто их разберет? Яйцеголовые, что сидят выше, может, поймут больше. Как я поняла из написанного все обезьянолюди чувствовали с Ивановым связь — все до одного, все время. И он чувствовал, когда они умирали и теперь они чувствуют, что умер он. Представляешь, что это значит?

— Примерно, — кивнул Сагаев, — ничего, Алиса, все будет хорошо. Даже лучше, чем раньше.

На его лице блуждала улыбка, от, которой похоже, было не по себе даже Алисе — не то, что Илте. Длинные тонкие усы поднимались вверх, обнажая крепкие белые зубы, глаза лихорадочно поблескивали. Если бы у тигр мог сойти с ума, наверное, он выглядел так.

— Ты о чем? — неуверенно спросила Алиса, — как это лучше?

— Кто нам мешал, теперь поможет, — он посмотрел на Илту и его хищная улыбка стала еще шире, — даже если и не хочет этого. Кем бы ни был им по крови Иванов, но у новусов еще есть и родство по духу — от чутгуров, что я призвал.

— Ты что, собрался подчинить их заклинаниями? — спросила Алиса.

— Нет, — рассмеялся Сагаев, — даже мне это не под силу. Зато под силу Тому, от кого идет моя власть. Раньше я не решался провести этот обряд, но теперь, я чувствую, время пришло! — он резко встал с дивана и зашагал по комнате, — сегодня все шаманы объявят новусам волю Небесной Обезьяны, что повелит им собраться в большой пешере. — Когда на алтарь прольется кровь посланницы Эрлэн-хана, дух Мечита снизойдет в меня и все сыны его склонятся перед нами!