Музей воров (ЛП) - Таннер Лиан. Страница 11

— Ох уж эти комнаты! — громко сказал он, подходя к ним. — Они так похожи! Не волнуйтесь Хранители. Даже нам, смотрителям случается заблудиться. Иногда я думаю, что нам стоило бы нарисовать на полу цветные полоски, чтобы такого не случалось… Но что если мы заблудимся во время рисования полосок? Тогда бы и они бы начали ходить кругами. Ха-ха-ха!

Этот человек был дураком еще большим, чем Комфорт. Но, по крайней мере, он привел их в кабинет. Хоуп заняла кресло за столом и принялась задавать вопросы.

Сначала она старалась, чтобы они были самыми обыкновенными. Сколько лет музею? Кто заложил его? Откуда берутся экспонаты?

Но ответы Шинью были настолько размыты, что она быстро потеряла терпение и начала задавать вопросы один за другим, словно на экзамене.

Сколько в музее комнат? Что в них? Сколько из них заперты? У кого ключи? Куда ведет эта дверь? Как много в музее работников? Как долго они работают? Где они спят? Где они едят?

И, наконец, раздраженная бессмысленными и бесполезными ответами Шинью, она сказала.

— Я хочу ознакомиться с вашей документацией.

— Нашей… чем? — спросил Шинью.

— Последние несколько часов, — сказала Хранитель Хоуп, — я видела разбитые стаканы, камни, которые любой проходящий человек мог бы бросить в другого человека. Я видела стулья, которые подломятся под любым, кто сядет на них. Это здание опасно. И в нем может быть разделенный ребенок. Я хочу найти ее, и мне нужны все ваши документы. Ваши счета. Ваши планы этажей.

Шинью неуверенно кивнул.

— Документы за последние пять лет подойдут?

— Для начала. Пойдите и принесите их. Быстро.

Шинью вышел из кабинета с видом, словно он забыл, за чем вообще пошел. Комфорт склонился и прошептал на ухо Хоуп:

— Под столом.

Хоуп отодвинула кресло и заглянула под стол. И там, в самом углу, лежал обрывок ленты с церемонии Разделения, измятый и грязный (но все еще узнаваемый).

— Ага! — сказала Хоуп и сжала губы, чтобы Комфорт не увидел ее радости.

Бриззлхаунд

— Почему они задают эти вопросы? Чего они хотят? Эй, просыпайся! Я с тобой разговариваю! Что им нужно?

Голди зевнула и пробормотала:

— Уходи, Джуби! Что ты вообще делаешь в моей комнате?

Она потянулась, про себя ожидая, что охранная цепь прервет это движение. Этого не случилось. Девочка изумленно открыла глаза…

Рядом с ней на коленях сидел мальчик. У него было грязное лицо. Его черные волосы торчали во все стороны, а на плече, так близко, что девочка разглядела морщинистые веки и почувствовала мускусный запах перьев сидел… сидела слотерберд!

Она попыталась отползти на другой край матраса, но мальчик схватил ее за руку.

— Почему Хранителям нужны наши документы?

— Отпусти меня!

Мальчик пожал плечами и разжал руку.

— Поступай как знаешь, — сказал он. Однако птица на его плече мигнула и посмотрела на Голди так, словно у девочки не было никакого права здесь находиться. Никакого.

Голди поднялась на ноги.

— Ну? — спросил мальчик. — Почему им так нужны документы?

— Докуме-е-е-е-енты, — проскрипела птица. Ее огромный клюв был в считанных сантиметрах от лица мальчика, но тот, казалось, не обращал на это внимание.

Голди постаралась взять себя в руки.

— Я… я не знаю!

Мальчик в отвращении покачал головой.

— Они никогда прежде не обращали на нас внимания. Но сейчас пришла ты и привела их. Ты во всем виновата!

Когда девочка услышала это, то с нее слетел последний сон, и Голди вспомнила что натворила…

Секунду она не могла пошевелиться от ужаса. Мама и папа попадут в суд, а потом их отправят в дом Покаяния. И это все из-за нее.

Она сглотнула.

— Мне надо вернуться, — прошептала она, чувствуя, как ее начинает тошнить от страха.

— Куда вернуться? — спросил мальчик.

— Куда-а-а? — проскрипела птица.

— К… К Хранителям. Я… я скажу им что это… это я. — Голди закусила губу. — Они должны посадить в тюрьму меня, а не мама и папу.

Она попыталась открыть дверь, которая вела в выставочные залы музея, но она была заперта.

— У тебя есть ключ?

— Может быть, — сказал мальчик. — А может и нет.

Он развернулся и ушел.

Голди побежала следом, стараясь держаться подальше от слотерберд.

— Ты слышишь? Я собираюсь сдаться.

— О да, это нам, конечно, поможет, — саркастично заметил мальчик.

Голди покраснела.

— Вы не можете держать меня против моей воли!

— А никто тебя и не держит, — ответил мальчик.

— Ты держишь! Дверь заперта!

— Ты не можешь пройти через одну маленькую закрытую дверь? — мальчик фыркнул. — Даже не знаю, почему Шинью считает, что ты можешь быть нам полезна.

Голди замерла. Она почти забыла, что она пришла сюда не случайно, а что ее привели. Привели.

— Полезной? — переспросила она. — Что ты имеешь в виду?

— Ничего, — бросил мальчик через плечо.

— Почему Шинью привел меня сюда? Почему спрятал? Чего он хочет?

— Ниче-е-его-о-о! — каркнула слотерберд.

— Я возвращаюсь! — крикнула Голди в спину мальчику.

Тот тяжело вздохнул и развернулся.

— Послушай, — сказал он, — ты можешь идти, куда заблагорассудится. Мне все равно. Если тебе нравятся эти драгоценные Хранители, то можешь отдаться на их милость…

— Я не люблю их! Я их ненавижу!

— … но твоим родителям это не поможет, — голос мальчика стал горьким. — Их все равно отправят в Дом Покаяния. А тебя отправят в Приют. А это намного хуже.

— При-и-и-ию-ут!

Голди не могла в это поверить. Но глубоко в душе она знала, что мальчик прав. Как только Хранители ловили кого-либо, они уже не отпускали свою добычу.

Мама! Папа! Мне так жаль!

Она бы расплакалась, преисполненная страха, вины и ярости, но мальчик и птица продолжали на нее смотреть. А потому она сказала как можно спокойнее:

— В таком случае я… я… я пойду в Спок.

— О да, это хороший выход, — сказал мальчик, отворачиваясь. — Хотя, оставшись здесь, ты бы могла помочь.

Он ехидно усмехнулся.

— Хотя я лично сомневаюсь.

— Помочь? — спросила Голди. — Ты имеешь в виду помочь маме с папой? Как?

Ответом ей было только насмешливое карканье птицы. Они с мальчиком уже скрылись из виду, затерявшись за полками и шкафами.

Голди снова попробовала открыть дверь, хотя уже знала, что та не откроется. Она чувствовала, что балансирует на лезвии ножа. С одной стороны находился Споук, родственники мамы и безопасность, если до них дойти. А с другой были музей с его тайнами и опасностями (слотерберд!)… и возможность помочь.

Когда она догнала мальчика, тот казалось, был ни капельки не рад ее видеть. Птица на его плече словно стала больше и чернее.

— Эм… как зовут эту птицу? — спросила Голди.

— Ее, — сказал мальчик. — Ее зовут Морг.

— Мо-о-о-о-о-о-орг, — слотерберд встряхнула перьями и посмотрела на Голди.

Девочка отступила.

— Она… она кусается?

Рот мальчика искривился в неприятной улыбке.

— Да. Особенно она любит глаза. Если ты лежишь на земле со сломанной ногой, она подождет, пока ты ослабеешь, а затем выклюет твои глаза один за другим. Пум. Пум.

«Он хочет меня напугать», — подумала Голди, — «он не знает, что я уже и так напугана до полусмерти».

— Такое не происходит, — возразила она. — Не в наше время. Не здесь.

Мальчик потряс головой, словно не мог поверить в то, что на свете могут быть такие глупые люди.

— Ты думаешь, что все еще в Джуэле. Но это не так. Теперь ты в музее. А здесь может произойти все, что угодно.

Подсобные помещения музея очень сильно отличались от выставочных залов. Потолки были выше а на стенах висели разнообразные картины, изображающие солдат с длинными усами и толстощеких королев в старомодных платьях.

Но одна картина отличалась от остальных.

— Кто это? — спросила Голди, указывая на юную девочку в полированных доспехах с мечом и луком в руках. На вымпеле над головой девочки был изображен черный оскалившийся волк.