Ритм Карецкого (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна. Страница 34

Смартфон мигнул значком принятого мейла. Рус мельком просмотрел рекламу медоборудования. В списке полученных писем глаз зацепился за письмо от Кузьмы. Они сегодня обсуждали покупку пары новых дефебрилляторов. И почему-то — казалось бы, без всякой связи — всплыло воспоминание о том, как этот самый Кузьма лежал в больнице после ранений. И как Кристина не вылезала из его палаты. А Рус в душе, да и на словах — ворчал.

«А со мной ты тоже бы сидела и в операционную рвалась бы, случись что?» — спросил тогда Руслан у нее.

«В этом бы нужды не было, Рус. Мы же оба знаем. Ты бы и сам за жизнь цеплялся. И я тебе для этого не была бы нужна. Для тебя — не я главное, а больница эта, сама работа, пациенты. Пошла бы в операционную, если бы ты захотел, только ты и сам бы себе повод жить нашел», — ответила ему Кристина.

Замер от этого воспоминания, почему-то прокручивая в голове и так, и эдак. Словно кубик Рубика крутил в пальцах от нечего делать, а тут — раз, и все грани сложились по цвету. Даже для самого Руса внезапно. Права была Кристина. Тогда — права целиком и полностью. Но не сейчас. Теперь — это уже вообще не про него.

Ему Лера нужна больше больницы! Рядом с ним! И он будет последним дураком, если все так и оставит!

Настроение было паршивым. И в поезде спала вроде. И с вокзала комфортный трансфер обеспечили к месту, где проходила конференция. Виды — великолепные, воздух такой — что надышаться невозможно. Знакомых и коллег со всей страны — много, все здороваются, улыбаются, уже начинают что-то обсуждать, пытаясь и Леру втянуть в разговоры. Завтрак, судя из слов соседей по столу — прекрасный, все вкусно. А она ничего не ощущала: ни вкуса, ни запаха, ни этого воздуха, ни воодушевления от предстоящих двух дней. Долгожданные виды гор не радовали, как и обилие яркой и сочной зелени, ни капли не потускневшей за лето. Скорее, резали глаза.

Ей хотелось к Русу. Они созванивались утром. Он набрал еще в шесть, когда до прибытия поезда оставалось минут двадцать. Опять про лекарства напомнил, спросил о погоде, пожелал хорошего дня. И что любит — сказал. И Лера ответила тем же. Только пауз в разговоре было больше, чем слов. Многозначительных и каких-то невыносимо сложных, когда мучительно слова подбираешь, а так и не можешь выразить того, что душу рвет. Ноет внутри.

И ведь ничего плохого не сделала. Решение о поездке обоснованное и верное. И его обидеть не собиралась. Да и в чем тут обида?!

А все равно — и несмотря на полное понимание предпосылок и самой ситуации — непреодолимо хотелось забиться в угол, обхватить себя руками и тоскливо страдать. Или, что лучше, вернуться на вокзал и купить билет назад.

Вообще не в характере Леры, конечно. И надо было как-то встряхнуться. Заставить себя нормально воспринимать действительность. Ей была необходима информация и знания, которые Лера могла получить на этой конференции. Для того хотя бы, чтобы лучше развить его ненаглядную больницу. Вот пусть и взвешивает сам, насколько разумный ее подход! И Лере нервы больше не тянет. Ей вообще вредно нервничать. Противопоказано. Пусть у своего невропатолога спросит.

Вот так и скажет Русу, когда тот позвонит!

Приняв такое решение, она с воодушевлением принялась за завтрак. Не то чтобы он внезапно вкуснее для нее стал, но и толку от голодания — никакого. Надо силами запастись на весь день.

В зале, где должны были читать доклады, царило оживление и стоял приглушенный гул приветствий и разговоров. Огромные окна, пока еще не прикрытые жалюзи, пропускали невероятное количество света яркого утреннего солнца и открывали великолепный вид на горы, которые в этом санатории можно было увидеть отовсюду. Нет, организаторам точно придется закрывать жалюзи, иначе все участники будут пялиться на виды, а не слушать докладчиков.

Лера буквально заставила себя улыбнуться собственной иронии, и отпила кофе, прихваченный с завтрака. Несмотря на прекрасную погоду и принятое решение, ощущение разбитости и внутреннего угасания — не покидало. Пыталась «зажечься» кофеином.

Еще раз окинув взглядом помещение, Лера приметила себе место, которое было окружено свободными стульями вокруг. Совсем не в первых рядах. Но слышимость должна быть хорошая, а она точно не собиралась сейчас изображать жгучую заинтересованность или обсуждать с соседями услышанное. Моральных сил для этого нет. А вот послушать — да, может, даже законспектирует себе что-то.

Добравшись до облюбованного места, она переставила на пол картонный пакет с информационными материалами и рекламой, устроилась с удобством и задумчиво посмотрела на свой стаканчик с кофе. Даже на его картонном боку была напечатана эмблема организации, проводившей конференцию, и логотипы спонсоров. Серьезный подход. Она точно не зря приехала.

Интересно, когда сумеет убедить себя в этом?

— Возле вас свободно? — окликнула ее девушка, стоящая метрах в трех слева и, подобно самой Лере, осматривающая ряды расставленных стульев в поисках места.

Лера подняла голову. Признаваться в том, что места свободны, и лишиться желанного уединения — не хотелось абсолютно. Но и понимала, что когда соврет, а рядом потом никто не сядет — выглядеть будет глупо и по-дурному. Да и людям же сесть где-то надо.

Она уже открыла рот, чтобы сказать «да», но в этот момент, прерывая ее наглым образом, справа прозвучал самоуверенный и слишком знакомый голос, которому тут точно нечего было делать:

— Нет, тут занято, — громко и веско заявил Карецкий, отвечая девушке, и с дико довольной усмешкой уселся на соседний с Лерой стул. — Спасибо, любовь моя, что заняла, — наклонился и крепко поцеловал ее в губы до того, как Лера вообще успела разобраться в происходящем.

Девушка ушла. А Лера все еще сидела, пялясь на него круглыми глазами, забыв даже про кофе в руке. И силилась понять, как Рус тут оказался?

— Не будешь? Я допью, не успел купить, и на завтрак тут не попал, пока участие оплачивал, — заметив непристроенный кофе, забрал Руслан стакан.

— Рус?! — у Леры наконец-то прорезался голос.

Причем так — что оглянулись люди, сидящие неподалеку. Но ее это не беспокоило. И было в ее восклицании столько всего намешано: и радость, и счастье, и то самое непонимание вперемешку с удивлением!

Он это уловил и ухмыльнулся еще шире, за несколько глотков поглотив содержимое стакана.

— Рус, что ты тут делаешь?! — буквально потребовала она ответа, наклонившись к нему, и с таким воодушевлением обняла, что не успей он допить напиток — оба облились бы кофе. От греха подальше, наверное, Рус поставил стаканчик на пол у стула, и с не меньшим рвением ответил на ее объятие. Но при этом не стал серьезней.

— Как что? Ты же меня убеждала, что мероприятие стоящее, — заломил он бровь.

И с таким нахальным выражением лица откинулся на спинку стула, еще и руки раскинул на соседние, обхватив ее плечи, что было очевидно — забавляется ее недоумением просто до невозможного! А она все равно ничего не понимала: ни как он успел приехать, ни что заставило его это сделать…

Рус же всматривался в ее лицо. И в какой-то момент в его глазах что-то изменилось.

— И потом, надо же мне проверить, как справятся замы, когда мы в медовый месяц уедем, — не меняя вроде тона, сообщил он. — Вот три дня и протестируем их, чтобы быть уверенными…

Кажется, Лера замерла, уставившись на него с открытым ртом. И глаза еще больше распахнула, то и дело моргая.

— Рус…? — вышло шепотом и сипло.

Нечасто в жизни ей доводилось терять дар речи.

Лера и припомнить таких моментов не могла. Но сейчас была по-настоящему ошарашена. А он вновь наклонился к ней и с силой обнял.

— Без тебя как-то вообще уже не живется, Лер, — ей на ухо, со смешливой иронией, но при этом — невероятно серьезно признался он. — Я за эту ночь столько всего надумал и перебесился. Больше так не хочу. Мне необходимо, чтобы ты со мной была. Моей. Любимой. Женой. Мм? Что скажешь? — он смотрел в ее глаза, не моргая.