Масса Причера - Диксон Гордон Руперт. Страница 29

— Спокойнее. Я в порядке. У меня есть иммунитет. Как и у нее. Но последние два года здесь жил не я. Тебе еще многое предстоит узнать, Красный Скиталец. И мне тоже. Так что давай поговорим как разумные люди. Уверяю, мы с тобой сражаемся на одной стороне.

— Так ли? — Лицо Скитальца по-прежнему выражало недоверие. Он посмотрел на Эйлин. — Почему же она больна? Мне-то гниль нипочем. — Скиталец коснулся пятен на шее. — А это я нарисовал в целях маскировки.

Он в упор взглянул на Чаза.

— Она заболела только потому, что растеряла уверенность в собственных силах. Поверила в то, что лишилась иммунитета и должна заболеть.

— Должна?.. — Скиталец изумленно смотрел на Чаза. — Что за чушь?

— Это не чушь, а неизбежный результат, к которому приводит логическая цепь, — ответил Чаз. — Ты когда-нибудь слышал о Гейзенберговом цепном восприятии... или о Массе Причера?

— Разумеется, слышал. — Скиталец пожал плечами, слегка успокоившись. — Я много чего слышал об этой дурацкой парапсихологии. Так ты хочешь сказать, что цепное восприятие имеет какое-то отношение к гнили?

— Вот именно. Почему бы и нет?

— Почему, почему, — пробурчал Скиталец. — Да потому, что это всего лишь очередное надувательство. Все они одинаковы — политиканы, власти, денежные мешки. Им надо любой ценой доказать, что они не зря находятся на самой верхушке. А для этого требуется выдумать какой-нибудь фокус, способный отвлечь внимание публики. И не важно, что это всего лишь ловкий трюк, за которым ничего нет. Главное, чтобы толпа поверила и вела себя смирно...

Чаз с изумлением уставился на Скитальца. Трудно было поверить, что этот бродяга искренен в своем невежестве. Но если он не притворяется... В голове Чаза мелькнула догадка. Если он не притворяется, то можно попробовать найти объяснение тому, что он выжил, а те четверо — нет.

— ...И ты еще пытаешься доказать мне, что вся эта чепуха имеет какой-то смысл? — тем временем продолжал Скиталец.

— Послушай, — перебил его Чаз. — Возьми-ка кресло, а я сяду на кровать; и давай начнем с самого начала.

Они уселись.

— Ну так вот, — начал Чаз. — Вернер Гейзенберг был физиком. Он утверждал, что всегда можно совершенно точно определить или координаты элементарной частицы, или ее скорость — но не то и другое одновременно.

— Это почему же?

— Я не физик, поэтому лучше нам не углубляться в дебри. Гейзенберг сформулировал принцип неопределенности. Чуть позже, в 60-х годах двадцатого века, было установлено, что вполне возможно существование альтернативных универсумов — так философы называют Вселенную, то есть весь мир в целом.

— Альтернативных чего?

— Допустим, я бросаю монетку. Выпадает решка, и я выигрываю у тебя пари. Дальнейшие события являются следствием этого выигрыша. Это один универсум, одно множество возможных результатов. Но что произойдет, если выпадет орел? Пари выигрываешь ты, и дальнейшее является следствием уже твоего выигрыша. И это будет совсем другое множество возможных результатов.

— Я не...

— Не важно, — снова перебил его Чаз. — Просто слушай. Теперь, если предположить, что каждый раз, когда мы бросаем монетку, существует два возможных результата, то будет логично предположить, что универсум вероятных результатов расщепляется надвое. В одном универсуме складывается своя цепочка событий, которая начинается с выпадения, ну, скажем, орла, а в другом — своя, в котором события развиваются с выпадения решки. Каждый из этих универсумов представляет цепь логических результатов, или, как ее называют, логическую цепочку. Ты понимаешь, о чем я?

— Нет, — честно признался Скиталец.

— Есть такой детский стишок. — Чаз улыбнулся и продекламировал:

— Знаю, — ухмыльнулся Скиталец и подхватил:

— Теперь понятно, — обрадованно сказал он. — В одном универсуме не было гвоздя, и, как результат, они потеряли город. А в другом гвоздь нашелся, и город был удержан. Так в этом и состоит логическая цепочка?

— Совершенно верно. А раз есть два варианта возможных выборов — как это всегда случается, — то тот, кто способен заглянуть вперед и предвидеть, куда, в зависимости от сделанного им выбора, приведет та или иная цепь, может выбирать соответствующие варианты, которые обеспечат необходимый ему результат. Понимаешь?

— Давай дальше.

— Ладно. Наш мир болен, и чем дальше, тем сильнее. Мы начали искать новый мир, способный приютить человечество, и традиционная наука столкнулась с проблемой преодоления пространственно-временного барьера. Но вполне возможно, что нефизические науки способны создать некий нематериальный по своей природе объект, который сумеет отыскать этот новый мир и доставить нас туда. Предположим, мы решили воспользоваться для создания подобной виртуально-психологической конструкции принципом цепного восприятия. Начнем с того, что нам необходим некий механизм, способный дотянуться до нового мира. Задавшись подобной целью, мы начинаем выбирать — сначала среди непосредственно близких вариантов, затем из тех, что вытекают из ближайших выборов, и так далее. Пятьдесят лет назад ученый Джим Причер выдвинул чисто теоретическое предположение, что если мы хотим отыскать подходящий мир и добраться до него, то нам нужно попытаться создать за орбитой Плутона соответствующую нематериальную конструкцию — некий механизм, имеющий исключительно психологическую природу.

Чаз перевел дух.

— И вот мы создали Массу Причера, состоящую из нематериальной субстанции. Строительство Массы близится к завершению. Я совсем недавно прибыл с Массы Причера и умею пользоваться цепным восприятием. Поэтому и утверждаю, что не заболею гнилью. А Эйлин страдает от воображаемого заражения.

Он замолчал, и в комнате воцарилась тишина. Красный Скиталец, не сводивший до этого глаз с Чаза, посмотрел на девушку, потом опять перевел взгляд на Чаза.

— Значит, ее зовут Эйлин? — пробормотал он. — Они никогда не называли мне ее имени.

— Кто это — они? — спросил Чаз.

— Парни из Цитадели. — Скиталец встал, и Чаз снова схватился за винтовку.

— Успокойся. Ты прав, нам действительно есть о чем поговорить. Но сейчас я должен идти, а то все четырнадцать моих бродяг заявятся спасать меня.

Он осмотрел комнату.

— У тебя есть какой-нибудь светильник?

Чаз кивнул.

— Вот и хорошо. Я вернусь, как только стемнеет, и мы сможем поговорить. Я не хочу, чтобы они знали, что я торчу у тебя. Незадолго до заката открой дверь.

Скиталец вышел. Чаз слышал, как по лестнице стучат его башмаки. Шаги смолкли. Еще некоторое время он не двигался с места, размышляя. Эйлин обладала иммунитетом от гнили, потому что родилась колдуньей — точнее, потому что обладала паранормальным даром. Чаз мог бы поклясться: он не заразился лишь потому, что сумел доказать самому себе — у него есть такой же дар. Но как же тогда Скиталец? Ведь он не только не обладал паранормальными способностями, но и не верил в них, однако при этом обладал иммунитетом. Или они у него все-таки были? Интересно, так ли это на самом деле?

День близился к концу. Чаз провел все это время, рисуя на маленьких бумажных клочках найденным в гараже старинным карандашом крестики, нолики и квадраты. От этого занятия его оторвал тихий голос:

— Ча... Чаз...

Голос был очень слаб, но это был голос Эйлин. Он вскочил и подошел к кровати. Глаза девушки были устремлены на Чаза, не было никаких сомнений — она узнала его. Чаз положил руку ей на лоб — он был холодным и влажным.