Ёлка Для Вампиров (СИ) - Бересклет (Клименкова) Антонина. Страница 53

Он схватил ее запястья, прижал к подушкам, чтобы она не пыталась бороться с его брюками и перестала этим пытать его. Оказавшись в столь уязвимой позе, Соня забарахталась под ним. Но Юлий накрыл ее своим телом. Принялся легкими прикосновениями губ исследовать ее подбородок, шею, плечи, грудь. Он целовал ее между кружевными чашечками бюстгальтера, ложбинку под ребрами, зацеловал ходуном ходивший живот. Всё ее тело сотрясалось от мелкой дрожи, волнами пробегавшей от макушки до пяток и обратно. Вздохи перешли в стоны. Стоны грозили сорваться на крики.

Юлий провел языком по нежной коже от пупка и ниже, до резинки трусиков. Соня протяжно застонала и выгнула поясницу. Инстинктивно сжала коленки — и коленом случайно заехала ему по челюсти. Клацнули зубы, он чудом не прикусил язык.

Юлий поднял голову, Соня испуганно приподнялась на локтях. Их взгляды встретились, прочертив перспективу: ее тревожно распахнутые глаза — два полушария грудей в кружевах — пупок — трусики — его жаждущий взор.

— Ты не могла бы снять белье? — вежливо попросил он. — Или мне можно самому тебя раздеть догола?

Глаза Сони округлились еще больше.

— Надо, да? — наивно пролепетала она. — А это обязательно?

— Ты всё-таки хочешь отложить на следующий раз? — уточнил Юлий, внешне спокойный, но внутренне готовый взорваться.

Соня помедлила. Сердце пропустило удар. Крепко зажмурилась, мотнула головой. Если сейчас струсит, к утру сама же с ума сойдет!..

— Или ты хочешь сделать это в белье? — продолжал он, внутренне скрежеща зубами и моля богов ниспослать терпение. — Я, конечно, могу сдвинуть трусики в нужном месте, но и тебе, и мне это будет доставлять некоторые неудобства.

Соня вспыхнула.

— Свет хотя бы выключи… — еле дыша, попросила она.

— Как пожелаешь, — улыбнулся Юлий. — В темноте я вижу еще лучше.

— Тогда не надо!

Она села. Закинула руку за спину, расцепила застежку. Стыдливо придерживая груди, другой рукой освободилась от бретелек — и отбросила лифчик в сторону. Ресницы ее дрожали, тяжелые от капелек слез, щеки пылали, точно она загорала на летнем знойном пляже без солнцезащитного крема.

Юлий придвинулся, и Соня с готовностью обняла его — прижалась к нему всем телом, лишь бы спрятать от его же взгляда наготу. Мягкие груди ее расплющились, болезненно чувствительные соски бусинами уперлись в его гладкую прохладную кожу, обтягивающую напряженные, литые мышцы. Она почувствовала, как его пальцы гладят ее обнаженную спину, чертят какие-то запутанные узоры вдоль позвоночника, и ее кожа покрылась гусиными пупырышками. Юлий усмехнулся, услышав, как она еще жарче запыхтела в его ухо.

— Видел бы тебя сейчас Герд, — произнес он насмешливо. — Убил бы меня, но тебя бы не уступил!

— Герд-Герд! — проворчала Соня. — Как будто он третий между нами!

— Хочешь его пригласить? — подколол Юлий. — Ему бы это понравилось.

— Пригласить?.. — Соня обмерла в его объятиях.

Воображение живо нарисовало ей эту заманчивую картину: она в постели сразу с двумя красавцами. Причем один из них гораздо привлекательнее ее самой. И оба в близких отношениях друг с другом… Не станет ли третьей лишней она? Да в разгар страсти ее просто выпихнут из-под одеяла на прикроватный коврик — и даже не заметят! А ей только останется забиться в темный уголок под кроватью и тихо пыхтеть от обиды?

— Нет! Не хочу! — пискнула Соня.

— Ну, как знаешь, — с ехидцей протянул Юлий, внимательно следивший за выражением ее личика, стремительно изменявшимся по ходу развития мысли. — Было бы интересно.

Соня зажмурилась. Сдержалась — не задала напрашивающийся вопрос о том, сколько же раз они так играли в оргии вместе с напарником, сводя с ума юных дурочек вроде нее? Партнеры, понимающие друг друга без лишних слов, забавляющиеся с одной общей игрушкой… Наверное, это и вправду чудесно, испытать такие ощущения?.. Соня замотала головой: нет! Она больше не хочет быть игрушкой! Хватит, и так с ней уже наигрались! Она не тряпичная кукла. Не безвольная…

Тело ее безвольно обмякло, едва Юлий губами дотронулся до тонкой кожи между ключицами. До часто-часто пульсирующей жилки. По позвоночнику пронеслась волна тепла, и ноги как будто отнялись. Юлий по-хозяйски погладил безобидные, больше не лягающиеся девичьи конечности.

Снова впился губами в ее губы быстрым поцелуем. Однако разорвать поцелуй оказалось не просто: он отстранился, но она не хотела отпускать его так скоро. Потянулась следом, не отрываясь, приподнялась, обхватила руками за плечи, обвила ногами за пояс. Крепко к нему прижалась всем телом. Оторвалась, едва дыша. Но отпускать не собиралась.

Юлию пришлось быть осторожным. Он кое-как подполз по постели повыше и, встав на четвереньки, уложил Соню на спину, головой на подушку. Но вот расцепить ее объятия оказалось куда труднее. Юлию пришлось помучиться, особенно с ногами, освобождая свою поясницу. Всё же ноги нужно было разогнуть, так как еще предстояло избавиться от трусиков. На крайний случай, конечно, можно было воспользоваться ножом и просто распороть белье. Но прибегать к оружию в первую ночь любви с девственницей не годилось.

…И всё-таки Герд продолжал незримо присутствовать третьим в их постели. Мысли о нем никак не шли у Юлия из головы.

Поначалу он не испытывал особого желания. Но видя, как отзывчиво ее тело, как живо она реагирует на каждое его движение, трепещет от малейшей ласки, он и сам распалился. Заразился ее возбуждением, почти влюбился заново. В нем пробудились глубинные инстинкты, лучше разума умеющие приказывать в таком деле.

А вместе с тем вдруг проснулся и неуместный при подобном занятии голос совести. Сначала тихим шепотом, вкрадчиво, потом всё громче и назойливей, заглушая стоны и вскрики беснующейся в лихорадке страсти девушки. Внутренний голос этот безжалостно корил Юлия за воровство — за кражу этого сегодняшнего счастья. Соня оказалась действительно хороша, слишком хороша для него. Не он, а Ольгерд заслуживал ее. Это ему она должна была достаться. Это Герд должен был сейчас срывать поцелуями крики с ее губ. Это Герд смог бы по достоинству оценить несовершенную красоту этого девственного тела. Насладиться вкусом ее слез, росой выступающих на ресницах от самой первой боли, от самого первого удовольствия. Герд не обманулся, он выбрал самую чудесную девушку, а Юлий посмел ее отобрать — у собственного хозяина, у лучшего друга!

Юлия захлестывали эмоции. Обнимая потерявшееся в конвульсиях экстаза хрупкое тело, чувствуя ее острые пятки, в порыве страсти молотящие его по ягодицам, ощущая ногти, царапающие ему спину до крови — он почти рыдал от острого чувства непреодолимого отвращения к самому себе.

И в то же время он не мог остановиться. Он был захвачен этой доверчивой податливостью. Наивная, неопытная, она полностью отдалась в его власть, позволяя делать с собой всё, что угодно. И он был ненасытен. Он забыл об усталости — и раз за разом, без передышки, заставлял ее душу взлетать под звездное небо с воплями восторга…

Пока в очередной подобный момент не замер, оглушенный. Потрясенный до глубины сознания.

«Пук!» — коротко и ошеломительно ясно, при этом робко как-то, вкрадчиво негромко, почти не слышный на фоне шумного дыхания обоих, поскрипывания матраса и прочих звуков влажного слияния двух тел.

Но Юлий-то обладал нечеловеческим чутким слухом. Для него этот диссонанс прогремел, как режущий уши гудок футбольного фаната.

Однако он не мог не довести начатое движение… И снова замер, содрогнувшись. Звук повторился! Чуть громче, протяжней, похожий на усталый вздох.

Соня ничего не слышала — она, кажется, оглохла от собственных стонов.

Стиснув зубы, он попытался продолжить. Он обязан был продолжить… И не сумел себя заставить. Желание увяло, не увенчавшись разрядкой, оставив только ноющую боль, тяжесть и раздражение. Пришлось торопливо забросить Соню в последний раз на небеса при помощи руки, очень быстро и почти грубо, чтобы она не успела заметить подмену. Послушно содрогнувшись в экстазе, она наконец-то раскинулась на смятом одеяле в блаженном забытьи. Лицо ее было светло, на губах блуждала безмятежная улыбка полнейшего довольства.