Огромный бриллиант (ЛП) - Блэйкли Лорен. Страница 27

— О, Господи, Боже, — стонет Шарлотта, и звуки ее голоса безумным эхом раздаются в моих ушах.

Ее тело, как огненная река. В ней соединилось все, что есть в женщине — уязвимость, мягкость, сила, женственность.

Она вскрикивает — протяжный, длинный, низкий, бесконечный, великолепный крик. Поднимает свое лицо ко мне, настойчиво и нетерпеливо обхватывает руками мою шею. Прижав губы к моему уху, она шепчет, словно я нуждаюсь в подтверждении:

— Я кончаю, кончаю, кончаю.

Как молитва.

И, твою же мать, я был не прав, когда думал, что этот эпизод не может быть еще более сексуальным. Но это так. Так и есть. Слышать ее шепот, слышать, как она говорит мне то, что и так уже ясно — это самый лучший момент в моей жизни.

Потому что она должна была это озвучить.

Я присоединяюсь к ней, жестко трахая и приближаясь внутри нее к своему собственному оргазму.

Через минуту после того, как наше дыхание приходит в норму, я уже предвкушаю наступление неловкого момента. Но этого не происходит.

Даже когда я выхожу из нее, снимаю презерватив и бросаю его в мусорное ведро. Даже когда возвращаюсь к ней и целую ее веки. И когда она идет в ванную, чтобы привести себя в порядок. И даже после моего предложения посмотреть следующую серию, когда она возвращается в комнату.

Все еще обнаженная.

Мы смотрим, как Касл и Беккет ловят очередного убийцу.

Мы возвращаемся к тому, кем мы были — жуем мармеладных мишек, запиваем их «Маргаритой» и гадаем над поворотами сюжета — пока я не придвигаюсь к ней ближе. И тут Виагра Шарлотта действует снова. В считаные мгновения мы готовы ко второму раунду — на этот раз на моем диване — и уже совсем скоро я слышу мою новую любимую песню, когда она прижимается губами к моему уху и протяжно нараспев говорит, что кончает.

Потом мы засыпаем.

Меня будит Фидо, топающий по моей голове, как по клавишам пианино, давая понять, что проголодался. А Шарлотта крепко спит в моих объятиях, залитая лучами утреннего солнца с террасы.

Мы нарушили наше первое правило.

Глава 18

После двух восхитительных дней, наполненных непрекращающимся сексом, небольшими перерывами на работу и минимумом сна, я получаю Бэт-сигнал. (Примеч. сигнал Бэтмена, светящийся луч в небе с его эмблемой, сигнал о помощи). Он приходит в виде сообщения, когда я совершаю пробежку вдоль шоссе Вест-Сайд.

В тренажерном зале в моем доме. Дипстик здесь. Он смотрит на мое кольцо.

Я, как собака, напавшая на след. Из-за Брэдли она согласилась на мое предложение быть подставной невестой — в первую очередь, чтобы оградиться от атак надоедливых подарков и грамотно отомстить. Слава Богу, он потерял ее.

Но все равно, он подонок, и теперь я собираюсь утереть ему нос.

Поворачиваюсь и бегу через весь город, уворачиваясь от пешеходов, парней в костюмах, женщин в платьях, строителей и других обитателей Нью-Йорка в этот вечер вторника. Я несусь на Мюррей-Хилл. Задыхаясь и обливаясь потом, наконец, достигаю нужного здания, и говорю швейцару, что я здесь, чтобы увидеть Шарлотту. Так как я в списке постоянных посетителей, он впускает меня. Вбегаю в лифт и спускаюсь вниз к тренажерному залу.

Я нахожу ее за считанные секунды. Она непринужденно двигается на беговой дорожке, а Брэдли наблюдает за ней с велотренажера, крутя педали.

Я пересекаюсь с ним взглядом, коротко приветствую кивком и приближаюсь к Шарлотте. Хлопаю по кнопке «стоп» на тренажере и впиваюсь в ее губы жадным поцелуем. Она не ожидала этого, но и не возражает. Вожделение побеждает, и вскоре поцелуй теряет свою невинность — короче говоря, детям лучше не смотреть. Она поворачивается, спрыгивает с беговой дорожки, обвивает руки вокруг меня и говорит, что нужно быстрее подняться наверх, прежде чем пойти в «Лаки Спот».

Это по мне. Капитан Жених к вашим услугам. Пока мы уходим, я смотрю на глупца Брэдли. Он пыхтит и кряхтит, пялясь на меня безумным взглядом.

Я пожимаю плечами.

Что я могу поделать? Она хочет меня.

Следующий Бэт-сигнал приходит позже в тот же вечер от моей матери, когда я работаю в небольшом офисе в задней части нашего бара — в окружении коробок коктейльных салфеток и шкафчиков, где мы храним наш высококачественный ликер.

Сначала это выглядит как пригласительное письмо, в котором говорится:

Привет, дорогой! У нас есть билеты на «Скрипач на крыше» завтра вечером. Два лишних. Сможете ли вы с Шарлоттой присутствовать? А перед началом можем все вместе сходить в «Сарди».

Сказать, что я не поклонник мюзиклов, было бы грубым преуменьшением. На самом деле, удивительно, что мама даже спрашивает об этом, поскольку всей семье известно, как я упорно отмазываюсь от приглашений на любые мероприятия, связанные с песнями и танцами. Но ни одна из этих отмазок не возникает в моем сознании, потому что моей первой мыслью была следующая: Шарлотта обожает Бродвей. Я выскакиваю из офиса и нахожу ее проверяющей краны за стойкой.

— Дурацкий вопрос, — говорю я, присоединяясь к ней. — Ты бы хотела посмотреть «Скрипач на крыше» завтра? Со мной?

Она изучает мое лицо, а потом кладет руку на мой лоб.

— У тебя нет лихорадки.

— Я серьезно.

— Может быть, она еще не проявилась.

— Я серьезно.

— Должна ли я вызвать неотложку, чтобы тебя осмотрели, или подождать, пока начнется озноб?

Я стучу по часам.

— Приглашение истекает через пять секунд. Пять, четыре, три…

Она хлопает в ладоши.

— Да! Я хочу пойти. Обожаю мюзиклы. Это было бы потрясающе. Даже не стану спрашивать, где твой мешок оправданий. Просто буду получать удовольствие.

— Хорошо, — говорю я и подхожу ближе, чтобы поцеловать ее в щеку, но в последний момент останавливаюсь.

В ее взгляде мелькает паника, и она отдергивает голову. Здесь Дженни и остальные официанты, принимающие заказы.

Черт.

Как, черт возьми, это могло произойти? Я не прочь выражения чувств на людях, но не на работе — при клиентах, менеджере и сотрудниках.

— Прости, — бормочу я.

Смешивающая водку с тоником темноволосая Дженни приподнимает ухоженную бровь, но ничего не говорит. Шарлотта не носит здесь кольцо, но реакция Дженни заставляет меня задуматься о том, могут ли наши сотрудники почувствовать изменения. Подобно животным, что чувствуют приближение бури, догадываются ли они, что их боссы трахаются… Понимают ли они, что это временно? Вопросы мечутся в моем мозгу — я стою слишком близко к Шарлотте, смотрю слишком пристально — и это бросается в глаза, потому что сейчас представляю свою бизнес-партнершу обнаженной и трахающей мое лицо.

Я качаю головой, отгоняя похотливые мысли, и пытаюсь исправить свою оплошность.

— Чуть было не нарушил наше второе правило, — говорю я Шарлотте.

— Какое?

— Никаких глупостей.

Она смеется и хлопает меня по плечу.

— Все в порядке, Холидей. Это даже ни капельки не глупость, — она понижает голос, чтобы слышал только я. — Честно говоря, это было прелестно.

Ох, черт возьми, теперь я краснею. Потому что…

Подождите.

Какого черта?

У меня, должно быть, действительно лихорадка. Я добровольно соглашаюсь терпеть пытки музыкального театра, и меня считают прелестным. Я не в порядке. Это невозможно. Сегодня я так оттрахал Шарлотту, что она должна понимать — во мне нет ничего прелестного.

Только мужественность и сексуальность.

— Отлично, — говорю я, хладнокровно барабаня костяшками пальцев по барной стойке, пытаясь равнодушным отношением восстановить свой статус крутого парня. — Итак, мы идем завтра. Но только потому, что ты этого хочешь.