Когда землю укроет снег - Серганова Татьяна. Страница 10

Упорно продолжала стоять на месте, открыв все потоки до максимума и впитывая в себя остатки буйства стихии.

Резерв до упора это не наполнит, но силы восстановит. Жаль, что по-другому было нельзя.

Начали стучать зубы, выбивая дробь.

Я уже не чувствовала своих пальцев на руках и ногах, лишь только упорство помогало оставаться на месте.

Хмурая всегда говорила, что упорство либо возвысит меня над всеми, сделав великой ведьмой, либо уничтожит. Мысль о бывшей деканше отрезвила на мгновение. Что-то в последнее время часто о ней вспоминаю. Да, Хмурая за подобные эксперименты по головке не погладила бы.

Кажется, еще мгновение, и я просто превратилась бы в ледяную статую Богини Жизни и Смерти. Она ведь так же стоит в Храме, обратив лицо ввысь, с протянутыми вперед ладонями… На одной из которых Жизнь, а на другой Смерть…

Но я не хотела умирать, у меня есть Киан…

Киан… Мой якорь, что не дает мне слиться со стихией до конца и который прочно удерживает меня в этом мире.

Резкий вздох — и я, прерывая контакт, сделала шаг назад, затем второй. Как же это, оказывается, сложно — сделать простой шаг, когда тело уже практически не принадлежит тебе. Когда все свое тепло (или большую его часть) ты отдала взамен магии.

В сенях на удивление тепло, или мне после холода улицы только так кажется.

Но, вместо того чтобы согреться, я начала дрожать еще сильнее и яростнее. Меня буквально колотило. Пришлось обхватить себя руками за плечи.

Трудно дышать, словно и легкие сковало этим страшным холодом. Я почти задыхалась… И эта невозможность сделать вздох, глотнуть чистого воздуха сводила с ума.

Но я дышала.

Хрипло, надрывисто, но дышала.

Слегка приоткрыв глаза, увидела, что капельки дождя на коже уже превратились в тонкий слой льда. А сама кожа стала синюшно-белой. Иней слабо мерцал на ресницах и кончиках волос.

В этот раз я что-то переборщила с подпиткой. Еще немного, и холод сковал бы мое сердце навсегда.

Но сила уже бурлила внутри меня, почти полностью наполнив опустошенный резерв.

С трудом шевелила обескровленными губами, когда попыталась произнести заклинание согрева. Онемевшие пальцы не слушались и никак не могли сделать простые фигуры, необходимые для активации.

Получилось только с пятой попытки.

Рубашка и волосы еще не успели просохнуть, а я уже вернулась в дом и быстро переоделась в юбку и блузку. Времени не было.

Лисенка я спрятала в яму, что была специально создана у меня года четыре назад. Все это время я ее периодически подпитывала, но почти не пользовалась. Теперь время пришло. Заживление займет минимум сутки, так что будет лучше, если он все это время проспит, надо только вовремя использовать сонный порошок. В который раз подумала: отчего он не принимает человеческий облик? Ему так комфортнее или звероловы зелье или заклинание какое-то использовали?

Надо было избавиться от улик, указывающих на присутствие здесь перевертыша. Сложнее всего избавиться от крови. Уж слишком большой энергетикой она обладала и слишком стойкий запах имела. На улице и во дворе все уничтожила стихия, а в доме пришлось постараться самой.

Бросилась к печи и разворошила угли, после чего кинула туда все тряпки, которыми стирала кровь и промывала раны. Полетела в печь и сорочка. Жалко, конечно, но жизнь дороже.

Воду в корыте пришлось испарить, потратив часть резерва.

Но и этого показалось мало. Взяв нож, полоснула им по ладони. Тихое шипение сорвалось с губ, когда руку обожгло огнем боли, а пальцы онемели и задрожали. Стиснув зубы, я прошлась по дому, капая собственной кровью, чтобы заглушить чужое присутствие. Кровь ведьмы не менее сильная, пусть теперь попробуют хоть что-нибудь найти.

Забрезжил рассвет.

ГЛАВА 3

Звероловы

— Солнышко, пора вставать, — я слегка потрепала сына по непослушным вихрам и поцеловала в курносый носик.

Малыш завозился, реагируя улыбкой на мой голос, и сладко потянулся.

— Я проснулся, — пробормотал он, но глазки не открыл, а, наоборот, с головой залез ему одеяло.

— Врунишка. Просыпайся. Пора завтракать, — засунув руки под одеяло, я пощекотала его животик и подмышки.

Киан тут же зашелся в громком радостном смехе.

— Вставай же, — я усилила натиск.

Ответить он не успел. Все Заречье будто дрогнуло от звона огромного колокола, доносящегося с вершины Храма Всех Богов.

— Мам, что это? — Киан распахнул глазки и присел.

— Колокол.

Последний раз он звонил более четырех лет назад во время нашествия волков. И это могло означать только одно.

Беда!

На мгновение тревожно замерло и тут же бешено, как в припадке, зашлось сердце. И каждый удар эхом звучал в голове. Мне с трудом удалось удержаться, чтобы громко не выругаться. Не для детских ушей эти выражения. Сейчас самое главное — сохранить лицо и невозмутимость. Кто бы ни пришел в деревню, ему придется очень сильно постараться, чтобы доказать мою причастность к спасению перевертыша. Даже на претензии по поводу бури у меня есть ответ.

Я еще раз бросила взгляд на скрытую от людских глаз яму. Обычный человек ее никогда не обнаружит, перевертыш может почуять искривление, но вот маг… С ними сложнее. Маг низкого уровня ничего не найдет, а более сильный может и догадаться, что я прячу. Но обычно к звероловам поступают маги с низким резервом силы, которые больше нигде работу найти не могут.

Мало того что быть звероловом очень опасно, так еще и совершенно не престижно. Ведь еще никто из них за все время существования этой службы так и не нашел ни одного из похищенных перевертышами молодых магов, а вот трупы этих самих одичавших показывали народу регулярно. Страшные, обезображенные, их вывешивали на сутки на городские стены, как доказательство работы звероловов. Но отчего-то эти показательные спектакли восторгов у жителей не вызывали и почета головорезам не добавляли.

Видимо, завтрак придется отложить.

Я быстро одела Киана, и мы вышли во двор, где нас уже ждал за калиткой охотник. Молодой человек нетерпеливо похлопывал рукой по бедру и явно ждал меня.

— Долго же вы, госпожа Миа.

Поправлять его не стала, лишь быстро откинула назад темную косу и нахмурилась, прижимая сына к себе. Вновь громко зазвонил колокол, напоминая о неприятностях.

— Здравствуйте, господин Шолох, а в чем дело? Кто поднял тревогу?

— Звероловы.

Значит, все-таки они.

— Звероловы? — нахмурилась, всем своим видом выказывая немалое удивление и невольное негодование. — Что они здесь забыли? У нас перевертышей здесь отродясь не бывало.

А тот лишь пожал плечами и пристроился рядом. То ли провожая, то ли конвоируя. Но эту мысль я сразу отбросила. Не могут они пока знать, что это я спасла лисенка, никак не могут. Я лишь накручиваю себя пустыми мыслями.

Все Заречье собралось перед входом в Храм. Староста стоял на высоких ступеньках и рассеянно сжимал в потных руках старую потрепанную шапку. Рядом с ним стоял вооруженный с ног до головы смуглый мужчина с длинными черными волосами, часть которых была собрана в мелкие тоненькие косички. Довершали мрачный образ короткая черная бородка и черные глаза-бусины, которые, казалось, подмечали любую мелочь.

Не маг, но зоркий, проницательный взор, охватывающий разом всех жителей деревни, говорил о пытливом уме. Такого ввести в заблуждение будет сложно. Если он найдет хоть одну нестыковку, то, как заправский хищник, вцепится в нее и не отпустит, пока не добьется правды или не добьет жертву. Этим он мне напомнил бывшую деканшу.

— Всех собрали? — громким зычным голосом прикрикнул чужак и еще раз внимательно осмотрел нас, притихших и встревоженных.

Староста икнул, побелел и лихорадочно закивал.

А вот охотник за моей спиной молчать не стал:

— Всех, господин зверолов. Все здесь.

Надо же какая прыть. Выслужиться хочет? Стать одним из этих мародеров?

— Хорошо. Жители деревни Заречье! Меня зовут Агнес Моховой, и я являюсь звероловом его императорского величества.