Перекресток Теней (СИ) - Гельман Юрий. Страница 60

Справедливости ради нужно заметить, что к харчевне в Старом порту Ла-Рошели большинство моряков относилось с какою-то детской привязанностью, а к ее хозяину, старому тамплиеру - с давним уважением, поэтому любые конфликты, коль скоро они время от времени возникали, столь же быстро и заканчивались, а недавние драчуны тут же распивали мировую и братались.

В один из погожих майских дней, ближе к полудню, в шумное и душное заведение Эмильена-левши вошли двое странствующих монахов-францисканцев. Оба были высокого роста, но длинные коричневые манто из грубой шерсти с широкими рукавами хорошо скрывали статные фигуры вошедших, а низко опущенные шапероны - их лица. Монахи были не в диковину в этих краях: немало их братии - не только францисканцев, но и бернардинцев, цистерцианцев, картезианцев, иоаннитов - скиталось по суше и морю в поисках лучшей судьбы, а то и просто куска случайного хлеба. Моряки относились к монахам дружелюбно, чаще всего помогая мелкой монетой или угощением, а иногда даже, то ли спьяну, то ли по наивности просили странников об исповеди.

Свободного стола в харчевне в этот дневной час не нашлось, поэтому оба монаха, попросив у хозяина по кружке самого дешевого вина, остались стоять у шершавой дубовой стойки, неторопливо отпивая из своих кружек.

- Эй, ребята! - крикнул Эмильен-левша, обращаясь к группе моряков с французской бузы, небольшого торгового судна, недавно закончившего погрузку и вечером собиравшегося выбирать якоря. - Ну-ка, дайте места божьим людям!

Несколько матросов, сидевших за длинным столом у окошка, потеснились, освобождая места на лавках для монахов. Те, поклонившись в знак благодарности хозяину, молча присели за стол друг против друга. Их лиц по-прежнему не было видно.

- А меня вот всегда интересовал вопрос: если есть на небе Бог, почему он никогда не показывается людям? - повернувшись к одному из монахов и будто продолжая давно начатый разговор, слегка охрипшим голосом сказал один из моряков. - Скажи, как там тебя, брат...

- Господь показывается людям в деяниях своих, - спокойно ответил францисканец, не поворачивая головы. - Оглянись вокруг, и ты увидишь Его...

- Пустяки! - воскликнул изрядно выпивший моряк. - Я вот смотрю по сторонам, но кроме стен этой харчевни и своих собратьев по ремеслу никого не вижу. Разве не так?

- Тебе, брат, стоит задуматься над тем, что Бог ближе и понятнее нам, чем все чувственные или телесные предметы, и потому мы легче познаем его, - по-прежнему спокойно произнес монах. Потом добавил: - Когда люди думают о Боге, которого не в состоянии постигнуть, то в действительности думают о самих себе, а не о нем; они сравнивают не Его, а себя, и не с Ним, а с собой.

Моряк изобразил на лице мучительные раздумья, потом заявил, повысив голос:

- Умеете вы все-таки путать мозги людям, братья!

- И ты не боишься это нам говорить? - строго спросил второй монах. - Ты ведь не знаешь, с кем разговариваешь, а произносишь ересь...

- А я ничего не боюсь - ни штиля, ни шторма! По мне хоть завтра голову на плаху! - с каким-то даже вызовом ответил моряк.

- Эй, Паскаль, не гневи Бога! - окликнули его сразу несколько голосов с другого конца стола. - Простите его, братья, наш капитан просто напился и болтает лишнее... А вообще он хороший малый и любит короля и папу.

- Да это понятно, - сказал первый францисканец. - Мы все в большей или меньшей степени любим короля и папу. А бояться вам сегодня в самом деле нечего, братья. Мы не инквизиторы, что трутся по людным местам, входят в доверие, вызывают собеседников на откровенность, а потом им же связывают руки за спиной. Мы действительно монахи, и пришли в Ла-Рошель по важному делу. И если кто нам поможет - отплатим со щедростью.

- А я и не болтаю лишнее! - с опозданием заявил Паскаль. - Говорю то, что есть в душе у меня, да! А там - сам не пойму что...

- Это плохо, брат, - сказал монах. - В душе покой должен воцариться вместо хаоса, чтобы дьяволу там места не нашлось. А что до Бога, то никто не способен найти его, если раньше не поверит в то, что потом узнает. Так Блаженный Августин говорил.

Паскаль потянулся за своей большой кружкой, наполненной до половины, ухватил ее крепкими пальцами, потом вдруг пододвинул к францисканцу.

- Выпей со мной, брат, - сказал он жалобным тоном. - Горе у меня...

- Какое?

- Да вам не понять! - Несмотря на свое состояние, пьяный как-то даже смутился. - Вы не знаете женщин...

- Отчего же? Мы знаем людей, - спокойно ответил францисканец.

- Всего три месяца не был дома, а у нее уже другой завелся! - вдруг выпалил Паскаль, мотая головой. - Вот такая история!

- Жизнь полна сюрпризов, - сказал монах. - И что же ты?

- Хотел зарезать обоих, да пожалел... Что-то руку мою будто отвело в сторону, сила какая-то...

- И ты не видишь в этом проявления Бога? - монах оживился. - Вот и ответ на твой первый вопрос, брат. Это он отвел руку от убийства, а тебя - от греха.

- Да?

Паскаль будто прозрел. Он вращал головой, озираясь на своих подельников, потом снова опускал лицо вниз, утыкаясь взглядом в стол и размышляя. Наконец, повернулся к монаху, сидевшему рядом.

- Что за важное дело у вас в Ла-Рошели, братья? Может быть, я смогу вам помочь?

- Может быть, и сможешь, - сказал францисканец. - Ты действительно капитан?

- К вашим услугам, сеньоры! - воскликнул моряк. - Да, я капитан, а это - моя команда. Не вся, конечно, некоторые остались на бузе. Мы скоро отходим.

- А куда?

- В Венецию, брат.

- Это как раз то, что нужно! - воскликнул францисканец.

- И тебя не интересует, чем заполнен трюм "Доры"?

- Мне это совершенно не нужно, - ответил монах. - Нас с братом интересует совсем другое: не найдется ли на твоей "Доре" местечка для одного небольшого сундука?

- То есть, если я правильно понимаю, вы хотите передать груз кому-то в Венеции?

- Именно так. Ты, Паскаль, очень догадлив.

- Гм, это несложно, - сказал капитан, оглядываясь на моряков, притихших и слушавших разговор. - Меня в свою очередь не интересует, что в сундуке. Я только должен знать, кому передать груз и каково наше вознаграждение.

- У нас нет секретов, - сказал монах. - В сундуке одежда и некоторая церковная утварь для наших братьев-францисканцев в Италии. За ним придет человек небольшого роста, с красным лицом. Он назовется сеньором Мазини. И за эту услугу мы с братом готовы заплатить двадцать тулузьенов.

- Двадцать тулузьенов?! - воскликнул капитан. - Да за такие деньги я бы сам отнес ваш сундук в Венецию на спине!

Команда Паскаля дружно и одобрительно рассмеялась удачной шутке капитана.

- Ну, это у тебя вряд ли бы получилось, - сказал монах. - Сундук довольно тяжелый...

- Ерунда! За хорошую монету я и не на такое способен! Беремся, ребята?

- Конечно, конечно, капитан! - раздались довольные голоса.

- Мы с братом рады, что так быстро нашли с вами общий язык, - сказал францисканец.

- Всегда готовы услужить хорошим людям! - ответил Паскаль.

- Только вот еще какая просьба, - тихо добавил монах. - У нас не один сундук, а три. И нужно отправить еще два в другие места. Как быть с этим?

- Нет ничего проще! - воскликнул капитан "Доры". - Вы назовите, куда именно, а мы сейчас узнаем, кто туда уходит в ближайшие дни.

- Один в Дувр, а другой - в Лиссабон, - сказал монах. - И за каждый платим так же.

Паскаль тут же поднялся и крикнул на всю харчевню, причем, голос его удивительным образом утратил первоначальную хрипоту:

- Эй, слушайте все! Тут есть дело! Кто сегодня или завтра уходит в Лиссабон и Дувр - подходите сюда!

С разных сторон посыпались вопросы. Хор голосов звучал хаотично, нестройно.

- Есть капитаны или на худой конец боцманы? - продолжал Паскаль. - Дело серьезное и срочное!

К столу, за которым сидели монахи и команда "Доры", потянулось несколько человек. С вопросами они обступили Паскаля со всех сторон.