Двенадцатая Дверь (СИ) - Кросс Фрейлейн. Страница 45

Но никто не переживал больше, чем мистер Клевинс, который винил себя в том, как повернулась судьба его приемного сына. Несмотря на уговоры директора академии, мистер Клевинс оставил преподавание вскоре после отъезда сына. Гвен постоянно придумывала разные поводы для того, чтобы навестить его и его жену. Она знала, что они вовсе не виноваты в том, что Квентина влекла темная сторона магии. Со временем она ожесточила свое сердце и очередную новость о том, что творил Квентин, воспринимала с отчуждением.

Ее чувства к Виллу были отравлены. Все стало еще хуже, когда после ухода Кейлен и Риттера он вдруг вновь вернул ей все свое внимание. В то время ей казалось, что она медленно выздоравливает после долгой болезни, которая забрала все ее силы. И Вилл был лишь напоминанием об этой болезни, а его непосредственная любезность казалась шутовским поведением. Она вновь молчала, правда, молчание ее уже сделалось холодным. Теперь Гвен жалела, что не высказала ему все уже тогда. Но ее сдерживала гордость и глупая надежда, которая и стала причиной стольких ошибок. Да, молчать не стоило. Особенно в тот день, когда он взял ее за руку на глазах у всей знати Анкарейля и надел кольцо ей на палец. Она презирала их обоих за актерское представление, которое они являли в академии. Презирала их соперничество и вечные споры.

Но еще больше она презирала его в те моменты, когда в нем проступало отчаяние. Он пытался достучаться до нее, он правда думал, что может вернуть прежнюю Гвен, и она видела по его глазам, что он прекрасно понимает, почему все изменилось. Он знал, возможно с самого начала знал, что предательство ранит ее так, что она никогда не оправится, но все же пошел на это.

Однако, как бы она ни была переполнена горечью, вычеркнуть Вилла из своей жизни Гвендолин все же не могла. Их связывало слишком многое, помимо кольца, которое он вручил ей в знак помолвки. У них были общие цели, и его принципы она понимала и даже разделяла. Квентин теперь был за пределами ее понимания. Он стал убийцей и манипулятором. И его снисходительное дружелюбие по отношению к ней сердило ее неимоверно. Если бы милая пожилая пара не сидела сейчас в нескольких рядах от них, Гвендолин пустила бы магию в ход не задумываясь.

— Что тебе нужно, Риттер?

— Я просто решил составить тебе компанию, — сказал Квентин, вытянув свои длинные ноги. — Время скоротать. Я не трону тебя, если ты об этом волнуешься. Ты же знаешь, Гвендолин, я никогда бы не причинил тебе вред.

— Серьезно? Ты академию атаковал, и трех дней не прошло! И… не ты ли наслал на нас призраков пустоши?

— Нет, — в голосе Риттера вдруг зазвучал металл. — И я удивлен, что Рид с ними не справился.

— Он-то справился.

— Ты же была ранена. Это правда?

— Но я жива, как видишь.

— Еще я слышал, что ты готова разорвать помолвку, — проговорил он, изучая ее лицо. — Верное решение, Гвендолин.

— Это уж точно не твое дело.

Он покачал головой, и его взгляд стал почти серьезным.

— Он феникс, Гвендолин. Что это означает, ты понимаешь? Феникс — создание абсолютное. Завершенное. Не нуждающееся ни в ком.

— Что с тобой, Риттер? — протянула Гвендолин не без удивления. — Какая странная тема для разговора. Я знаю, что ты терпеть не можешь Рида, но зачем же повергать меня в тоску. Твоя мелочность и зависть делает тебя совсем уж жалким.

— Зависть… — проговорил он. — Любопытно.

— Это вполне понятно, — сказала Гвендолин с неприкрытой жестокостью. — У него всегда было все. У тебя — нет. Даже за то, что тебе дарила судьба, ты не был особо благодарен. И единственного хорошего человека, который заботился о тебе, любил тебя, ты подставил.

— Мой приемный отец жив и здоров, разве нет?

— Он сам себя отправил в изгнание.

— Это не моя вина. Анкарейльцы тошнотворно благородны.

— Ты разбил ему сердце! — прошипела Гвен. — Я молчу о твоей бедной матери!

— Которой? — ядовито поинтересовался Квентин, и Гвен поняла, что в этот раз ей удалось его уколоть.

— Той, что воспитала тебя. Она заботилась о тебе! Любила тебя! И как ты ей отплатил?

Риттер пожал плечами.

— Что же я могу поделать. Только посочувствовать, однако разве я один виноват в том, что было? Не стоит принимать в свое гнездо птенцов кукушки.

— Ты отвратителен, — пробормотала Гвен. — Как ты в зеркало смотришь без содрогания.

Риттер вдруг рассмеялся.

— Ты вторая женщина, которая говорит мне это за последние два дня. Однако мое отражение никогда не вызывало у меня отвращения.

Гвендолин сузила глаза, но ничего не ответила. Несколько минут они провели в молчании, не отводя взгляда друг от друга. Дилижанс, между тем, уже прибыл на очередную станцию. Риттер улыбнулся и надел шляпу.

— До скорой встречи, Гвендолин. Береги себя.

Гвен не шелохнулась. Лишь когда он покинул дилижанс, она выдохнула и разжала пальцы, которые все это время сжимали запястье, украшенное браслетом.

Лина призвала на помощь всю свою храбрость. Именно на это она полагалась сейчас больше всего. И на собственную неуемную фантазию.

Она вошла в зал светоча с высоко поднятой головой. Шарлотта и Вильгельмина держались чуть позади, выражения их лиц были непроницаемы. При виде этой странной процессии даже солдаты замерли на секунду. Их замешательство недолго длилось, они бросились к преступнице, и Лина вскинула обе руки в воздух.

— Стойте где стоите! — приказала она. — Иначе поплатитесь перед короной.

Вероника, которая все еще была в центре зала, задрожала от ярости.

— Как ты смеешь?

— Спокойнее, Вероника, — холодно сказала Лина. — Я пришла поблагодарить тебя. Твоя выходка дала неожиданный результат. Я все вспомнила.

Лина в самом страшном сне не могла представить, что будет говорить с королевой таким тоном. Солдаты смотрели на нее почти в благоговейном ужасе. Губы Вероники презрительно дрогнули, но она ничем не выдала удивления.

— Ты наконец вспомнила, как уничтожить светоч?

— Светоч? О нет. Забудь об этом жалком сгустке плазмы.

«Виллу бы понравилось», — подумала Лина, подавив нервный смешок. Она медленно приблизилась к статуе ворона, под которой стояла Вероника. И солдаты, и маги в алых мантиях следили за ее движениями как загипнотизированные. Они не торопились вмешиваться, а Вероника не отдавала приказ.

— Поговорим о правах наследия, — сказала Лина так жестко, как только могла.

— И как это понимать?

— Ты приблизила меня к светочу. И словно завеса приподнялась. Я вспомнила, кто я.

Теперь Лина могла с уверенностью сказать, что Вероника была немного заинтригована. Королева не сводила с нее глаз, ожидая продолжения. Стражники и вовсе рты пораскрывали.

— Как должна себя чувствовать наследница узурпаторов? — спросила Лина едко. — Осознаешь ли ты, что не по праву заняла престол? Дочь своего отца. А твой отец — потомок тех, кто украл трон у истинной принцессы. Ты правда верила в то, что ее удалось убить?

Лина фыркнула и выпрямилась, придав своему лицу самое грозное выражение, какое смогла.

— Дара выжила. И у нее есть прямая наследница. Я думаю, слухи дошли и до твоих ушей, о лживая королева, и вот я здесь. Твоему правлению конец.

— То есть ты наследница принцессы Дары? — холодно сказала Вероника. — Потомок императора Виоланта?

— Вот именно.

Повисло молчание. Затем Вероника закатила глаза и вздохнула.

— Убейте ее. Просто убейте ее, с меня довольно.

Солдаты вышли из оцепенения. Они вновь двинулись к Лине, которая возмущенно закричала:

— Вы понимаете, что делаете? Вы готовы атаковать особу королевской крови?

— Никакая ты не особа королевской крови, — отрезала Вероника.

— Что ж, с этим не поспоришь, — заметила Лина и взмахнула руками. Солдаты, атаковавшие ее, как тряпичные куклы разлетелись по углам. Пришел черед магов. Лина резко повернулась и увидела рядом Вильгельмину и Шарлотту.

— Это и была твоя блестящая идея? — прошипела Шарлотта. — Запугать королеву газетной уткой? Ты же не в дешевом авантюрном романе живешь!