Мгновения жизни - Коббольд Марика. Страница 43

Робина не осталась в долгу, дав понять, что бедная Эвангелина, к несчастью, из низшего слоя среднего класса, чем и объясняются ее плебейские вкусы. Она обронила, что было бы лучше, если бы она меньше внимания уделяла натиранию полов, а оказывала бы посильную помощь людям в своей общине. Впрочем, миссис Шилд по секрету поделилась с Грейс своими соображениями: по ее мнению, благотворительность начинается с собственного дома, и хотя мокрые пятна, оставленные на полу собаками, и антисанитария в кухне может показаться кому-либо признаками богемной жизни, она считает это обыкновенной неряшливостью и нечистоплотностью.

Поначалу Грейс приняла сторону Робины, но впоследствии признала правоту миссис Шилд и поинтересовалась, нельзя ли оставаться святой и при этом хотя бы иногда вытирать пыль.

Робина попыталась преподать Грейс урок хорошего тона, настоятельно порекомендовав ей есть пудинг вилкой, а не ложкой. Однажды Грейс решила устроить ей проверку и, когда свекор со свекровью пожаловали к ним в гости, угостила их фруктовым компотом. И что вы думаете — Робина упрямо не расставалась с вилкой! Грейс пришла в изумление и решила, что за спокойным фасадом Робины кроются дьявольские силы. В тихом омуте, знаете ли, черти водятся. Следом возникла проблема с бумагой — туалетной бумагой. В Хиллсайд-хаусе она непременно должна была быть белой, как салфетки «клинекс». Миссис Шилд пользовалась одну неделю бледно-зеленой, другую — розовой, третью — небесно-голубой бумагой, а салфетки, которые она разбрасывала вокруг, подобно лепесткам какого-то гигантского тропического цветка, всегда были с многоцветным узором. В один из воскресных дней за ленчем Робина чрезвычайно долго и утомительно разглагольствовала о том, что в магазине имеется в наличии туалетная бумага только персикового цвета: «Представьте себе, совсем нет белой». Тогда-то Грейс и решила, что Робина вовсе не так сильна и уверена в себе, как представляется. Нет, подумала она, следует вести себя крайне осторожно с женщиной, весь день которой может быть безнадежно испорчен из-за цветной туалетной бумаги.

Сегодня за столом собралось гораздо больше гостей, чем обычно. У родителей гостила Леонора с Рори, хотя в данный момент она отдыхала наверху. Кроме того, присутствовали, естественно, Нейл и Джанет, а также Леонард Браун, школьный священник, директриса Гленда Шоукросс и, наконец, Дебби, сменившая Стюарта. Дебби страдала абсолютной глухотой. Кейт шепотом сообщила:

— В отличие от Стюарта она бесконечно благодарна за приглашение. Она обожает мамочку.

Грейс вздохнула:

— В этом она не одинока. Я все время встречаю таких людей. Они останавливают меня на улице и говорят: «Разве она не замечательная?» и «Мир стал бы намного лучше, если бы в нем было больше таких людей, как она».

— Обо мне так не говорит никто, — с мрачным удовлетворением заявила Кейт.

— Обо мне тоже, — обронила Грейс. Они обменялись улыбками.

— Будете пытаться еще раз завести ребенка?

— Нет.

— Почему?

— Потому что я уже достаточно их потеряла, вот почему.

— И потому что вы больше не любите Эндрю.

Грейс, пораженная, пристально уставилась на Кейт.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что это правда. Не возражайте, не старайтесь сгладить и обойти этот вопрос, не смейте становиться похожей на них.

— Но, милая Кейт, это неправда. Я признаю, что сейчас наши отношения переживают трудный период, но этого следовало ожидать.

— Почему?

Грейс на мгновение задумалась, прежде чем ответить.

— Потому что так бывает в любых семейных отношениях. Я уверена, что, хотя твои родители счастливы, в их браке были периоды штормов.

Кейт передернула плечами.

— Не совсем так. Для этого они проводят вместе слишком мало времени.

— Но они всегда вместе.

— Они находятся в одном и том же месте в одно и то же время. Но, скажите, когда они в последний раз глядели друг на друга достаточно долго?

Грейс взглянула на сидевшую перед ней взъерошенную девушку, на смешную сердитую девчонку с рыжеватыми вьющимися колечками волосами и небольшими яркими глазами. «Или глядели на тебя, — подумала она. — Или на Леонору, или Эндрю?»

— Мать похожа на священнослужителя. Она настолько озабочена тем, чтобы делать великое добро, что не обращает внимания на такие мелочи, как собственная семья. А я не могу пожаловаться. Как и кому? Моя мать — святая, мой отец — выдающаяся личность, я сама — красавица и умница, прирожденный лидер, мои друзья обивают порог моего дома, только чтобы иметь возможность провести время в моем обществе. — Кейт выглядела так, словно собиралась заплакать. Грейс коснулась ее руки под столом. — Вы не знаете, что сказать, верно? — заметила Кейт. — Но с вами все в порядке. Вы не останетесь с нами.

Грейс была поражена.

— Нет, останусь.

— Только если сами захотите.

Робина, волосы которой были уложены в высокую прическу и украшены по меньшей мере пятью заколками и зажимами, принялась раздавать тарелки с фазаном и подгоревшим рагу со свиными сардельками. Розовощекая и улыбающаяся, она выглядела моложе своих шестидесяти с небольшим лет. Как она всегда говорила, для нее нет ничего лучше, чем друзья и родственники, собравшиеся за одним столом.

— Не люблю, — заявил Рори, размахивая вилкой и ложкой.

— Конечно же, любишь, — заверила его Робина. — Это похоже на цыпленка. Птичка, которая делает вот так: «ко-ко-ко», твоя любимая.

— Птичка, которая делает «ко-ко-ко»? — повторил Рори, и глаза его расширились.

— Именно так, дорогой, — проворковала Робина и показала на кусок мяса на тарелке Рори, разрисованной кроликами. Рори взглянул на мясо, потом на бабушку. Глаза его округлились от страха. — Птичка, которая делает «ко-ко-ко», — пронзительно выкрикнул он, размахивая своими маленькими ручками, словно отгоняя пчелиный рой. — «Ко-ко-ко». — Кейт изо всех сил пыталась успокоить его, шепча ему что-то на ухо и гладя по мокрым от пота светлым кудрявым волосам. Робина энергично заметила ему, что птички, которые делают «ко-ко-ко», не мечтают ни о чем ином, кроме как стать пищей для проголодавшихся маленьких мальчиков. Рори, однако, не выглядел убежденным.

— Что-то ты мрачен сегодня, старина, — раздался с другого конца стола голос Эндрю.

— Прямо балаган какой-то, — пожаловался Тимоти. — Я всегда говорил, что с этими маленькими детишками невозможно иметь дело, до тех пор пока они не научатся говорить по-гречески.

Кейт обняла Рори одной рукой, а другой подцепила вилкой кусок мяса с тарелки и поднесла его к влажным розовым губам. Малыш, все еще чрезвычайно возбужденный, оттолкнул Кейт, так что вилка вырвалась у нее из рук и упала на белую с вышивкой скатерть, которую к сегодняшнему обеду пришлось несколько часов гладить утюгом.

На лице Гленды Шоукросс выразился неподдельный ужас. Грейс решила, что Рори был единственным ребенком, не достигшим возраста одиннадцати лет, которого та видела вблизи. Рори в исступлении колотил ложкой по столу, оставляя жирные пятна на скатерти. Лицо Эндрю налилось кровью, он внезапно вскочил и бросился к тому месту, где на своем стульчике из природных материалов восседал Рори, — глаза мальчика округлились от страха перед тем, что он натворил. Эндрю схватил малыша за руку и так резко вздернул вверх, словно тот ровным счетом ничего не весил. Не успели присутствующие прийти в себя, как Рори очутился на полу по другую сторону кухонной двери. Они слышали, как он заревел. Грейс взглянула на своего мужа и подумала, что, наверное, их неродившиеся дети догадались о том, что их ждет, и решили не появляться на свет.

Если не считать Кейт, заявившей своему брату, что он маньяк, и Дебби, уставившейся на Эндрю с таким выражением, словно это ее ударили, все остальные продолжали вести себя так, будто ничего не случилось. Эндрю вернулся за стол, раскрасневшийся и запыхавшийся, расправил свою белую льняную салфетку и попросил отца передать ему соль. Гленда Шоукросс пробормотала что-то о необходимости твердой руки в воспитании детей, а Тимоти пригласил Нейла полюбоваться совершенно потрясающей головоломкой, которую он придумал; она была у него здесь, с собой.