Рекруты Натоотвааля - золотой астероид (СИ) - Демидов Андрей Геннадиевич. Страница 2

— Калга на фамилию моего учителя по логике ягда Калга похожа, — сказала Окта.

— Я готов устроить чтение анекдотов, — предложил Берсерк, — почему у норвежцев круги на воде от кирпича круглые расходятся, а у шведов квадратные.

— У нас светская встреча и ты всё пошлостью не порть, — отмахнулся от него Уайтгауз.

— Джон, у тебя повреждения на лице? — Окта покачала головой.

— Это вражеская пуля! — сказал Маклифф, поворачиваясь так, чтобы Окта не рассматривала синяк.

— Присядем? — фон Конрад опустился в бежевое мягкое кресло у визуализатора, выполненного в виде журнального столика земного дизайна 60-х годов ХХ-го века.

Широким жестом Маклифф предложил Окте место на кресле рядом с собой.

— Тут не дурно, — сказал Дыбаль, осматривая золотой глянец стен, светящиеся рельефные панели стен и потолка, — я бы пальмы сюда в горшках поставил.

— Кальян с гашишем и малолетних рабынь, — закончил за него фразу Берсерк.

Дыбаль поморщился:

— Солдат ребёнка не обидит.

— Смотрите, ваши коммандос, — сказала Окта, усаживаясь, — может, знакомых увидите.

По коридору мимо холла прошли группа раненых из палат выздоравливающих. Рядовые, сержанты и младшие офицеры. Они о чём-то негромко переговаривались на каком-то восточноевропейском языке. Некоторые были в медицинских экзоскелетах, некоторые в повязках. Все они были, как на подбор: средних лет, среднего и выше среднего роста. В чёрно-красных рубахах с множеством карманов, чёрных брюках с золотыми лампасами. На воротниках рубах серебрились петлицы со знаками командос — молнии, а на головах были неизменные шапочки, вроде еврейских кипи. Встретившись глазами с астронавтами, коммандос приложили к своим головам ладони, вместо принятого в Натоотваале приветствия. Айдем и фон Конрад непроизвольно отдали им честь. Коммандос проследовали в конец коридора и скрылись за углом.

— Чего это они? — Уайтгауз оглядел себя, — с чего такое внимание?

— Они знают про ваш неравный бой с «Кровуром». Они догадались, что вы из команды «Тетвутхурца» по ромбам на рукавах, — ответила Окта.

— Откуда среди них возьмутся наши знакомые? На Земле восемь миллиардов человек. Каждую секунду умирают пятеро и рождаются шестеро. Живя в Нью-Йорке человека можно увидеть только один раз в жизни, — Берсерк посмотрел в ту сторону, куда ушли командос, — там бар и боулинг? Шум знакомый.

— Джентльмены, давайте потанцуем и похулиганим, — Маклифф элегантно обхватил девушку за талию, — дайте музыку!

Поводив пальцами по поверхности стола и исследовав программы, Дыбаль включил песню Лирты с планеты Гоммун под названием «Четыре сердца». Аритмичная мелодия с использованием диапазона от ультразвука до инфразвук, поставила Маклиффа в тупик.

— Это что? — от закрыл уши.

— Это шлягер, Лирта хорошо поёт, но для вашего восприятия не подходит, — ответила Окта.

Открыв меню старинной земной музыки, она щёлкнула по клавише «Большой венский вальс». Совершенная музыка, в размере три четверти, гармонично зазвучала среди золотой отделки за несколько телепортационных переходов от Земли. Перед овальными иллюминаторами, среди кресел, диванов, светящихся декоративных колонн и арок, закружились улыбающиеся Маклиффа и Окта. Уайтгауз передвинул один из диванов к иллюминаторам и к бару выдачи заказов. Нажав пальцем на несколько символов, он открыл в стене проём и достал тарелки с пирожными и фруктами, пиво и сигареты.

— Не знаю, чем Окта собиралась нас угостить, когда тут везде бесплатно наливают, — он подвинулся, давая место Дыбалю и Айдему, — пускай голубки воркуют, а мы посидим, поговорим. Да, парни?

Несколько выздоравливающих вошли в холл и сели в кресла неподалёку. Хмуро глядя то на Уайтгауза и компанию, то на танцующих, они достали из бара пиво, орешки и фрукты. Поставив над своим столиком завесу из электростатического геля, они принялись играть в карты на кредитки, крича азартно, но не слышно для окружающих.

С другой стороны коридора появилась Шиела. Она так выразительно посмотрела на Дыбаляа, что фон Конрад обо всём догадался.

— Везёт русским. То Сибирь колонизировали с нефтью, пока другие золото инков искали, то за десять лет промышленность построили. А где, же для нас, немцев, удача? Где для нас длинноногие подруги? — сказал фон Конрад и осторожно опустился в кресло.

Его тело ныло от множества микроповреждений органов, мышц и суставов.

— Ягды Камисты Раги, случайно, нет на корабле? Весьма ядовитая особа, — обратился он к Шиеле.

— Нет, она по-прежнему на Зиеме. Надеется стать начальником после ягда Цкуголя, — Шиела протянула Дыбалю руку, и он её деликатно пожал со словами:

— Три дня не видел тебя и понял, что скучаю как Ромео.

— Как Распутин, — сказал фон Конрад.

— Если нас с Шиелой для поддержания компании не хватит, то можно позвать Фоллу из морга, — пролетая в танце мимо, крикнула Окта.

— Не надо Фоллу из морга, — поморщился Уайтгауз, — тем более, что моя Дороти мне милее всех на свете.

— Если тебе доставляет удовольствие быть верным мужем и католиком, то меня на Земле никто не ждёт. Я казак вольный, — махнул рукой Дыбаль, — может быть Фолла — мечта Эйнара.

— Космический казак Распутин! — откинулся на подушку Берсерк, — отличный сюжет для порнографических комиксов.

Окта и Маклифф остановились перед компанией; вальс сменился программной темой отдыха — тихим шумом ручья, шелестом листвы и пением птиц.

— Правда, что во время боя вы написали на корабле врага неприличное слово? — Окта положила на плечё Дыбаля длинную ладонь.

— Откуда такая фантазия?

— Об этом говорят здесь коммандос. Вас наградили посмертно Платиновыми Звёздами, а потом выяснилось, что вы живы, но приказ не отменили. Вы первый экипаж, который вёл бой с «Кровуром», и не потерял корабль. Поздравляю! — сказала Шиела и поцеловала Дыбаля в щёку.

— Однажды под Анкарой, когда арабы насели на нашу добровольческую дивизию, и она расходовала до семи боекомплектов в день, один зенитчик сбил из зенитно-ракетного комплекса «Верба-9М» в один день три вертолёта. А в итернет-газетах пропечатали, что он сбил четыре. При награждении в Питере сказали, что пять. Враньё для поднятия воинского духа, это святое, — сказал Дыбаль, красный от публичного поцелуя Шиелы, — Рональд тоже был на той войне. С двумя рейнджерами в центре осажденной исламистами Анкары, сражался против дивизии бородатых кавказцев, и там была ядерная бомбардировка. Военная медаль за Стамбул у него имеется и курсы коммандос в Вест-Пойнте он окончил. Пусть расскажет про это.

— Я тоже принимал участие в сражении за Стамбул, — заявил Маклифф.

— Давайте не будем, парни, про эти жуткие убийства, — сказал Уайтгауз.

Его глаза наполнились ненавистью:

— Если бы я мог, я не выбрал бы снова военную карьеру.

Наступило молчание и только пение птиц, журчание воды и разговор компании командос, нарушали его.

После паузы фон Конрад, затеял спор о важности пропаганды. Потом все перескочили на тему маскировки и радиоэлектронной борьбы, не забывая опрокидывать внутрь себя пиво.

— Пойдём, Александр! — сказала Шиела, — я видела твою медицинскую сводку, ты тоже можешь танцевать.

— Я мечтал встретить такую девушку как ты. В тот момент, когда я первый раз увидел тебя, я понял, что жил только ради этой встречи, — начал нашептывал ей на ухо Дыбаль, обнимая за талию.

Маклифф и Окта тоже решили не отставать. Маклифф во время танца чего-то нашёптывал Окте и та улыбалась, благосклонно кивая. Несмотря на то, что кавалеры были ниже дам, их обаяние затмевало недостаток. Компании командос, Уайтгауз, Айдема, фон Конрад и Берсерк, перестали обращать внимание на танцующих и принялись петь хором, обнявшись, про тяжёлую боевую работу, ругать сверов, Натоотвааль и ягдов, играть в карты.

Веселье нарушил Кроззек, появившийся из-за спин командос.

— Я не удивляюсь тому, что вижу, — сказал он, — вместо того, чтобы посещать тренажёры и проводить восстановительные процедуры, земляне пьют, курят и объедаются.