Убежище (ЛП) - Кук Тонья. Страница 84

Адала направила свою ослицу прочь от наносившей удары направо и налево Кериан. Она отрубила руку вождю в ярко-зеленом гебе, затем пнула кованым ботинком другого в ребра. Мечи кочевников были острыми, но в отсутствии эфеса был их огромный недостаток. Кериан отрубила пальцы двоим военачальникам, которые пытались атаковать ее с флангов. Ее клинок просвистел вдоль их мечей и, не встретив гарды, способной остановить его, ударил по рукам.

Неспособные справиться с этим вихрем, кочевники разбежались, словно зерна песка под порывом ветра. Все огласилось криками, вожди звали на помощь. Затем, один кочевник закричал громче остальных: «Нет, я возьму ее! Ради маиты!»

Кериан оказалась лицом к лицу с единственным противником, Харади из Тондуна. Всего лишь двадцати лет, он уже был военачальником, одним из наиболее популярных среди семи племен. Он был привлекательным, с оливковой кожей, зелеными глазами и коротко остриженной бородкой. У него единственного в армии кочевников был меч с гардой. Это оружие было реликвией с тех времен, когда его отец был наемником у неракцев.

Двое бойцов кружились и кружились, рубя, прощупывая и не находя незащищенных мест. Кериан приходилось следить краем глаза за остальными кочевниками, близко кружившими вокруг нее, на случай, если они попробуют вмешаться. Но никто не вмешивался.

Перевернув клинок, Харади нанес укол ей в лицо. Она отвела его меч достаточно, чтобы сохранить глаза, но не левое ухо. Острие его меча нанесло ее ушной раковине уродливую болезненную рану. Она немедленно отплатила ему уколом под его вытянутую руку, пронзив ему подмышку. Он открыл рот и повалился вперед, выронив меч.

Она бы прикончила его, но мир вокруг нее взорвался. Вспыхнула молния, и внезапно прогремел гром, повалив Кериан на землю. Если бы в этот момент на Львицу напали кочевники, они бы легко убили ее.

Эта вспышка так мучительно обожгла ей глаза, что она не могла видеть. Все было в ослепительном сиянии и реве. Молния не могла попасть прямо в нее; она была бы мертва. Но удар, должно быть, пришелся очень близко.

Посреди этого яркого ослепительного сияния она увидела мерцание темноты. Постепенное оно стало более отчетливым, более темным и различимым. Она услышала трепет крыльев.

На мгновение, Кериан подумала, что это Орлиный Глаз. Но не величественный грифон промелькнул над ее кровоточащим лицом, а большая летучая мышь. «Почему я все время вижу летучих мышей?» — подумала Львица, хотя этот вопрос не особо занимал ее. Она плавала в странной изолированной пустоте.

Поток холодного дождя выдернул ее в реальность. Она лежала в непосредственной близости от своей павшей лошади. Бедная гнедая была мертва, ее шея была сломана, а левая нога Кериансерай была придавлена ее весом. Поблизости лежал скакун кочевника, тоже мертвый. А самого воина не было видно и следа.

Мимо нее неслись волны всадников на конях. Стряхнув замешательство и потоки дождя, она поняла, что это была королевская конница Сахима, а не кочевники или эльфы. Тяжеловооруженные кхурские всадники атаковали Озеро Грез, сокрушая более многочисленную, но дезорганизованную толпу кочевников, и отбрасывая ее назад. Над лавиной кхурцев летали пять шаров голубого свечения.

Она потерла глаза и сильно потрясла головой, полагая, что ее видение было вызвано ударом молнии, но огни не исчезли. Большие по размеру, чем блуждающие огоньки в Инас-Вакенти, они летали более целеустремленно, кружась в размеренном медленном танце в десяти метрах над полем боя. Казалось, ни кхурские кавалеристы, ни кхурские кочевники не замечали их.

Кериан вытащила ногу из-под мертвой лошади и встала. Голубые сферы немедленно направились к ней. Они двигались так быстро, что у Львицы не было шанса уклониться. Едва они коснулись ее, мир снова взорвался в треске грома и ослепительном свечении.

Едва сражение закончилось, грозовые облака быстро рассеялись. Солнце кузнечным молотом вернулось, чтобы опалить окружающую действительность. Озеро Грез было усеяно следами недавней битвы. Кавалерия Хаккама, усиленная свежим контингентом из города, так быстро и непреклонно гнала кочевников, что те в спешке оставили свой лагерь людям Хана. Хаккам приказал сжечь лагерь. На глазах у наблюдавших из Кхуриноста эльфов, палаточный лагерь, не сильно отличавшийся от их собственного, был безжалостно уничтожен.

Хаккам прекратил преследование побежденных кочевников. Он со своими людьми поскакал обратно в Кхури-Хан, чтобы быть встреченным одобрительными криками его жителей. Вслед за отбытием кавалерии из Кхури-Хана пришли падальщики, покопаться в руинах лагеря кочевников. По ханскому закону, грабеж павших в бою карался смертью. Несмотря на это, отчаянно нуждавшиеся (либо нагло жадные) кхурцы обдирали павших с обеих сторон воинов. На Большом Сууке, из-за столь значительного переизбытка железа и меди в последующие после сражения дни, цена на металлолом упала на две трети.

Позже днем обосновавшиеся в Озере Грез мародеры обнаружили большую гнедую лошадь, довольно сильно отличавшуюся от типичных пони кочевников. На гнедой была сбруя лэддэд, с тяжелым боевым седлом и защищавшими шею и заднюю часть туловища кольчужными фартуками. Она лежала мертвой на краю двухметровой дыры в песке. Кратер обрамляло черно-зеленое стекло, следы удара молнии. Тела всадника поблизости не было обнаружено.

Аккуратно, если не почтительно, кхурцы освободили лошадь от ее облачения. Чтобы сделать это, им пришлось приподнять мертвое животное. Под ним они обнаружили толстый слой листьев, все еще зеленых, хотя сухих и ломких. Находка выглядела странной, но никто из кхурских падальщиков не узнал эти листья. Они никогда не видели произраставшего в более умеренном климате ясеня. Освобожденные из-под павшей лошади, сухие листья были унесены ветром.

«А мертвых?»

Вождь тондунцев заглянул в подсчеты в руке. «Четыре тысячи сто шестнадцать убитых или неспособных к будущим сражениям», — торжественно произнес он. Адала поблагодарила его.

Она со своими охранниками скакала практически во главе отрядов в сторону спасительной глубины пустыни. Вцепившийся мертвой хваткой Хаккам, наконец, прекратил преследование, не желая рисковать своей кавалерией в более глубоких песках, но кочевники не останавливались, двигаясь на запад в сторону заходящего солнца, под защиту пустыни.

Лица собравшихся вокруг нее вождей были мрачны. Как всегда практичная, Адала заметила порезы и разрывы на их платьях. Ей бы понадобилась армия швей, чтобы залатать их все.

«Что теперь, Вейядан?» — спросил ее родственник Билат, стараясь, чтобы его голос не звучал подавлено.

«Мы продолжим сражаться», — просто ответила она. — «Эта война не окончена, пока не сгинет одна или другая сторона. Мы все еще живы. Тот, кто жив, может продолжать сражаться».

«Но разве можем мы справиться с Ханом и лэддэд?» — новый вождь Тондуна, Отдан, нахмурился и стиснул поводья своего пони. Как и Биндас из Вейя-Лу, Отдан был молод, всего лишь двадцати шести лет. Многие из старых лиц отсутствовали. Отдан сменил двоих погибших в сражении вождей; одному было сорок четыре, а другому тридцать семь.

Он напомнил им о докладах разведчиков. У лэддэд было, по меньшей мере, десять тысяч кавалерии, не участвовавшей в стычке. Эти слова вызвали кивки и одобрительный ропот. Воины Вейя-Лу напомнили, как яростно сражался даже небольшой отряд кавалерии лэддэд во время похода в Долину Голубых Песков.

«Как мы можем остановить такие войска?» — спросил Отдан. — «Они слишком сильны!»

«Да, слишком сильны, чтобы драться с ними в открытом бою», — согласилась Адала. — «Но, как муравьи поглощают пантеру, так и мы можем победить лэддэд. Это потребует терпения и мастерства. Мы должны перевязать свои раны и ждать удобного случая». Ее взгляд словно пламенеющее на западе солнце впивался в каждого из них: «Никто из нас не должен забывать о долге перед нашими опозоренными мертвыми, отомстить за их убийство и очистить земли Кхура от чужеземной порчи!»