Альянсы (ЛП) - Кук Тонья. Страница 37
«Я раскусила его!» — заявила она, со светившимися триумфом глазами. — «Ложный пророк думал, что может предотвратить мою маиту. Никто этого не может! Со мной Те, Кто Наверху!»
Он помог ей встать. С их халатов посыпался песок. Пока Вапа отряхивался, Адала глядела на рассеивавшийся ураган. Тот удалялся на северо-восток, быстро теряя силу. Вскоре он представлял собой лишь вращавшееся облачко пыли, кувыркавшееся по дюнам в сторону Зубов Льва. Она надеялась, что он сохранится достаточно долго для того, чтобы швырнуть песок в лэддэд.
Внимание Вапы было обращено в противоположном направлении. Их лагерь был полностью разрушен. Не выстояла ни одна палатка. Земля во всех направлениях была усеяна обломками. Тут и там обезумевшие мужчины и женщины разрывали холмы песка, выкапывая похороненных под ними. На лице Адалы застыла жестокая ухмылка, но Вапа не видел ничего, чему можно было бы радоваться. Он испытал огромное облегчение, увидев племянницу Адалы. Зейна вытягивала ручной ткацкий станок из-под расплющенных остатков палатки ее тети. Она принялась чистить механизм осторожными пальцами.
Из лагерей других племен прибыли всадники. Ураган не ударил больше ни по кому, кроме Вейя-Лу. Даже лагерь Микку, на прямой линии с бурей, избежал повреждения. Ураган обогнул их палатки, причинив лишь легкие повреждения.
Это выглядело как послание, направленное Адале и ее племени. Те несколько вождей, которые слышали голос, говоривший Адале, что лэддэд должны продолжать, поделились этой информацией со своими людьми. Многие размышляли вслух, не лучше ли было отпустить пленников, чтобы умиротворить гнев древнего оракула.
«На следующий день», — объявила Адала, — «хан лэддэд получит обратно своих людей. Их число пополнит ряды голодных и страдающих от жажды на Сломанном Зубе и Резце, и их хан узнает, что его гибель близка».
Вожди испытали облегчение. Она приняла во внимание предостережение оракула.
Она уселась в тени своей палатки, которую воздвигла Зейна с помощью Вапы, и подобрала ручной ткацкий станок. Так как она явно собиралась вернуться к своему ткачеству, Вапа и вожди кочевников начали расходиться.
«Еще одно», — громко сказала Адала, счищая последний песок со станка. — «Пусть каждого мужчину из плененных лэддэд клеймят с тыльной стороны левой руки. Используйте клеймо для скота Вейя-Лу».
Вапа в шоке уставился на нее. Он сделал шаг в ее сторону, протягивая руки, словно в мольбе. — «Но зачем, Маита? Какой цели может служить такая ужасная жестокость, кроме как разгневать хана лэддэд?»
«Это скажет ему и всем, кто увидит эти клейма, что его люди были освобождены по нашей воле, не рукой Сахим-Хана, не усилиями хана лэддэд, и не назойливым ложным пророком, называющим себя Оракулом. Это клеймо будет знаком их неудачи и нашей маиты».
Вожди не были счастливы от такого приказа. Они были людьми чести. Клеймили лишь рабов и стадных животных. Нанести такое клеймо на пленного врага было грубым оскорблением. Но все видели, как Адала выстояла перед ураганом и поднялась невредимой. Такая храбрость демонстрировала огромную душевную силу. Ее выживание подчеркнуло ужасающую силу действовавшей внутри нее Судьбы. Они не могли не повиноваться ее приказу.
Пока Вапа наблюдал, как разъезжаются вожди и военачальники, он почувствовал, как внутри него что-то изменилось. Возможно, это были открывшиеся широко, наконец-то, глаза его души, возможно, это был всего лишь надрыв его сердца, но в тот момент он знал, что Адала ошибалась. Несомненно, в его кузине действовали могущественные силы, но он больше не верил, что ее действиями руководили маита и воля Тех, Кто Наверху. Если бы он не вцепился в нее, когда проносился ураган, ее бы оторвало от песка и унесло, как Хадара, в небеса, чтобы никогда не вернуться. Он ощущал ужасающую тягу этого ветра, и это он спас ее, а не божественный жребий. Это и бессмысленная жестокость отданного ей только что приказа были доказательством, которое он не мог игнорировать. Адала была на неверном пути. Боль и ненависть ослепили ее.
Вапа нашел своего коня, к счастью, пощаженного бурей. Взяв бурдюк с водой, он выехал из разрушенного лагеря. Его миссия — его маита — была ясна.
12
Словно громадное черное зеркало, Озеро Смерти накрывало то, что когда-то было великим городом Квалиностом. Днем вода была насыщенного нефритового цвета, но на рассвете, перед тем, как первые лучи солнца начинали пробивать восточный край неба, вода напоминала самые темные чернила, которые только можно представить. Несмотря на разгар лета, воздух был холодным, и над озером стоял неизменный туман. От падения Берил образовался такой огромный кратер, что земля вокруг озера постепенно спускалась к его зловещему берегу. Тут и там торчали свинцово-серые остатки каменной кладки на фоне сломанных деревьев, вытянувшихся в светлеющее небо потемневшими бесплотными руками. Все было покрыто серым мхом и смердело хуже, чем сотня выгребных ям.
«Ты упала в это?» — воскликнул Самар. — «Где-то есть колдун, которому ты не нравишься».
Кериан была не согласна. Кто бы ни выдернул ее из Кхура и ни бросил сюда, он побеспокоился о ней, и не пытался причинить ей вред. Злой волшебник мог оставить ее там, где она была, чтобы встретить смерть среди кочевников, или мог дать ей рухнуть со всего маху в Налис Арен. Ее спасли с умыслом. Чтобы принять участие в восстании Портиоса? Возможно. Было много вопросов. Нахождение здесь снова, созерцая отвратительное озеро, задавало новые вопросы.
Вскоре после рассвета колонна эльфов сделала короткий перерыв на отдых. Никто не хотел покидать дорогу и устанавливать палатку или раскатывать одеяло на окружавшей озеро темной земле, так что они просто спали в или под повозками, или совсем не спали.
Озеро и его ближайшие окрестности были укутаны вечным полумраком. Лишь собственное врожденное чувство времени сказало эльфам, когда прошел час. Эльхана проехала по всей длине каравана, поднимая милицию Бианоста и желая им доброго утра. Усталые плечи расправлялись, и горожане уважительно склоняли головы, когда она проезжала мимо. Она разительно отличалась от Орексаса, который появлялся изредка, говорил мало, и отдавал таинственные приказы. По мере продвижения вдоль строя, Эльхана доброй улыбкой и теплым словом восстанавливала их моральные силы.
В хвосте каравана она попросила ехавшего с ней Самара отправить несколько всадников назад по их пути, чтобы посмотреть, нет ли погони. Тяжелая атмосфера вокруг озера до тревожной степени притупляла зрение и обоняние. Они не хотели быть захваченными врасплох бандитами.
Вернувшись во главу колонны, Эльхана обнаружила Кериан и Чатендора изучавшими найденную Кериан в Бианосте карту. Конечно же, озера на ней не было, так как карта была нарисована задолго до падения Берил, и они пытались привязать текущую топографию к изображению на карте.
«Это должна быть наша дорога», — сказала Кериан, тыча тупым ногтем в карту, — «Дорога Сильверана».
«Я вспоминаю ее», — сказал Чатендор, закрыв глаза и копаясь в памяти. — «Она спокойно пересекает местность к северу от города». — Открывая глаза, он резко вернулся в реальность. — «Это не представляется возможным».
Эльхана спросила, не видели ли они Орексаса. Кериан ответила утвердительно. Она дремала на земле, когда он призраком прошел мимо нее, направляясь прямо вдоль дороги.
Настало время последовать за ним. Никаких криков глашатаев; никаких трелей серебряных труб. Эльхана отдала приказ, и его передали по королевской гвардии до милиции Бианоста. Она повела их вперед. Кериан с Чатендором следовали на полкорпуса лошади позади нее, а Самар скакал в нескольких метрах сзади, во главе королевской гвардии.
Пеший шаг было лучшим, что они могли выдать, учитывая состояние дороги. Когда-то ровная, тщательно ухоженная дорога была изрезана трещинами. На дорогу с крутых склонов холмов смыло грязь, камни и валуны. Городские эльфы не были опытными погонщиками, и многие из их животных не подходили на роль тяглового скота. Эльфам часто приходилось спрыгивать и толкать колеса руками, помогая груженым повозкам преодолевать неровные или грязные участки. Продвижение шло таким черепашьим шагом, что передовым всадникам приходилось останавливаться и ждать, пока их догонит караван повозок.