Глазами Странника (СИ) - Элдер Алеф. Страница 66

- Значит, Ларн умер не сразу, - заключила она. - Где вы его нашли? Я хотела бы увидеть его еще раз.

- Ларн умер, - озвучил Дъёрхтард главную часть ее фразы. - Я видел лишь тело.

Они продолжили спуск по реке. Удивительно, но Белый Ихор никуда не впадал. Деревья жадно впитывали целебную влагу, земля забирала ее без остатка, не заболачиваясь. Река сузилась до ручейка и вконец иссякла, когда на горизонте загорелась Белая Звезда. Так назывался один из трех хранителей Таура. Это неугасимый дар Аланара, парящий невысоко над землей и озаряющий окрестности на десятки верст. Так рошъяра указывает дорогу путникам, следующим в град слепой ночью, и согревает холодной зимой. Белая Звезда хранит Таур с востока, на северо-востоке его оберегает Северный Страж, на юго-западе - Длань Матери. Трое защитников составляют незримый треугольник, в центре которого заключается Таур.

- Здесь началось наше путешествие, - раздумчиво произнесла Айри. Она прикоснулась к десятисаженному светилу, и рука ее провалилась внутрь. Прикосновение к Звезде не обжигало, но согревало и, не смотря на яркое свечение, на нее без вреда для глаз можно было смотреть не моргая. - Бедные дети мои, несчастные родители, не представляю, как они переживали. Совсем скоро я снова их увижу. А вы, Дъёрхтард, бывали в Тауре?

- Нет.

- Удивительный город, вам понравится.

- Я не хочу вас оставлять, ведь мы еще не прибыли. Но, признаться, я не собирался идти в Таур, а хотел просить трех уберечь одного человека.

- Знаменитые алтари паломников, - понимающе кивнула Айри. Если человек начинал путь к трем хранителям, он не мог задерживаться и заходить в город до окончания ритуала. - Не переживайте, здесь всего день пути. Идя по тропе на запад, я не пройду мимо города и, переступив черту незримого щита Эри-Киласа, не подвергнусь опасности.

- Да, - согласился маг. - Пожалуй, что так.

- Но когда закончите, разыщите меня. Буду рада встретиться снова. И, - она улыбнулась, - наконец верну ваш плащ. - Дъёрхтард улыбнулся одними глазами.

- Не могу обещать скорой встречи. Мне нужно спешить далеко на юг. Возможно, мы еще увидимся.

Айри ушла, а Дъёрхтард обернулся к Белой Звезде. «Светлоликий Аланар, - произнес он мысленно, - храни Чабаклыча». Он совершенно не был уверен, что уничтожил всех призраков Глухого леса и только надеялся, что слова его, не слишком преданного последователя трех, все же достигнут ушей рошъяра.

С той же просьбой обратился он к Северному Стражу, серебряной громаде доблестного Эри-Киласа. Большой каплевидный щит с умбоном не сотворен руками человека. Когда вознесся Тавелиан на небеса, Эри-Килас отдал свой щит жителям тогда еще не великого града, но деревни, оберегавшим его сына и сражавшихся с силами, которых не могли одолеть. Ни одно злонамеренное создание не смело приближаться к Северному Стражу, а посетивший его проситель в течение следующих трех дней был обезопасен от диких зверей, и даже разбойники не трогали благословенных молельщиков, боясь божественного возмездия.

Завершилось паломничество Дъёрхтарда посещением Длани Матери. У Нилиасэль не было детей, но в то же время ее почитали как проматерь, как воплощение самой жизни. Ее дар Тауру - оттиск руки на камне. Жаждущему он даровал воду, голодному пищу, больному здоровье. Ни в чем этом Дъёрхтард не нуждался и только просил милосердную деву хранить старого пастуха.

Глава семнадцатая. Таур

Светоч севера, город-легенда, чудесный град, где нет места вражде и злобе, где рождаются со счастьем на устах и умирают без боли в душе и теле. Не копошится в ночи облезлое страдание, украдкой не плачет костлявый голод, милостью трех цветет, как и прежде, народ Таура. Славен Таур. Славой своею он пересекает моря и океаны, достигает других континентов и остается в сердцах людей. Многие жаждут узреть благословенный град, но узнав близко, лишь малая их часть назовет его домом. Здесь нет величественных храмов и дворцов, роскошных пиров и искусных музыкантов. Здесь нет могущественных магов, нет оружейных мастеров, людей ученых и богатых. Девять веков назад на месте Таура существовала старинная деревня под названием Ур - так, по мнению древних людей, журчала протекающая неподалеку одноименная река, переименованная позже в Белый Ихор. Приснопамятные события прибавили к названию деревни первые буквы имени Тавелиана, с кем ныне город и отождествляется. Эти строки Синей книги известны каждому жителю Таура:

«Кипит вулкан Неукротимый сталью,

Дрожит с ударом молота земля,

Апоглин выковал клинок ненастья,

Замыслил выжечь Рошгеос дотла.

Нет, цвергу не подъять Гнев Авачима,

Не свергнуть горы, не изгнать моря, -

Тогда кузнец призвал ядъяра силу,

Похитил Дерияр власть у огня.

Тавелиан среди рошъяра первым

Явился в Яраил на бой честной.

Победою над древним князем грезил,

Но был сметен горящею волной.

В печали мать, отец отваги полон,

Наносит заключительный удар.

Повержен князь. И на рассвете новом

Дух сына Эри-Килас отыскал.

Велел вновь проявиться в этом мире,

Познать себя, подняться в небеса.

А князь великий страстно жаждал силы

Души, чтобы приют ему дала.

В деревне Ур, укрытою снегами,

Ждала Наледа милости богов.

Молила, чтоб наполнился шагами

Ребенка одинокий ее кров.

Сверкала ночь, ревела злая буря.

Из тьмы он вышел - ужас во плоти -

Младенец безобразный. Мать горюя,

Прикладывает чудище к груди.

Стучит копытом, хлопает крылами,

Ревет как загнанный в ловушку зверь

Малыш Лави. Покоя мать не знает,

Не отворяет любопытным дверь.

Правду не спрячешь, коль заменишь ложью,

Вдвойне больнее поразит судьба,

Как в случае с Наледой люди в злости

Дрекольем гнали «ведьму» со двора.

Блуждает мать по городам и весям,

Таится днем, а ночью снова в путь.

И вновь в пыли трактатов многолетних

Ей удается кратко прикорнуть.

Науку алхимическую зная,

Сокрыла тайну сына своего.

И в Ёрмире отныне пребывая,

Светлейший мальчик людям нес добро.

Пока однажды эликсир чудесный

Испить забыл, и плотью не одной

Лишь стал подобен силе древней, вечной,

Какой в слепой гордыне был сражен.

Метались птицы, разбегались звери

От чудища, купалось что в крови.

Из поселян никто бы не поверил,

Что чудищем тем страшным был Лави.

Так пригубил малыш чашу страданья,

Что осушить до дна ему дано.

В пору лихую племя великанье

Погибель его дому принесло.

Оберегая матери заветы,

Пустился сын обратною тропой.

Делил холод зимы и злобу ветра

С ним Мирволан - надежный друг родной.

Немало повидали приключений,

В лесу скрывались, плыли по реке.

Чтоб избежать бесчисленных гонений,

Селились в одиноком шалаше.

Достигли Ура. Лави под покровом

Старательно скрывал ужасный лик.

Рубил дрова, дома селянам строил,

Но увидал лицо его старик.

Не крикнул, не хулил, не сыпал бранью -

Смолчал. А после, повстречав Лави,

Дед обнял мальчика иссохшей дланью

И ласково шепнул ему - живи.

Подрос Лави, теперь селу опора,

Прополет, вспашет, развлечет детей.

Тайна раскрыта - не страшатся взора

Кровавых глаз, облезлых крыл, когтей.

Но вместе с ним окреп князь многоликий,

Тавеалиана сверг, забрал сосуд,

Поход возглавил армии великой,

Чтоб долг свой небожителям вернуть.

Стучит копытом, хлопает крылами,

Вдыхает плоть безумный ураган.

Не в силах защитить себя селяне,

Спасти их может только Мирволан.

Очнувшись вдруг, простер в кострище руку,

Кусок полена, взявши через боль,

Тихонько прошептал на ухо другу

Лави: «Убей» и миновал юдоль.

Спустились Трое белыми шагами,