Глазами Странника (СИ) - Элдер Алеф. Страница 70

Свет восходящего солнца отражается в величии золотых куполов Мёдара. Богатые островерхие крыши дерзко колют небеса, бросая вызов недостижимости богов и оспаривая их превосходство над миром смертных. Граниш предположил, что подобная роскошь принадлежит храмам или королям.

На подступах к городу выстроилась вереница караванов пришедших с востока или севера по Великому пасарскому тракту. Вальяжный купец, выслушав предположения Граниша, посмеялся:

- Храмы в Мёдаре не в чести. А вот дворец... дом Вауглина можно назвать дворцом, а его самого - королем. - И вдруг изменился в лице, поскольку только сейчас перевел взгляд на собеседника. - Ах, примете, пожалуйста, мои извинения, вы верно из альянса? Мои наилучшие пожелания сагибу Вауглину.

Граниш неопределенно кивнул. Имя Вауглин вероятней всего принадлежит цвергу. Такое же имя носил их легендарный король древности. Так, еще не заходя в Мёдар, Граниш узнал самого богатого жителя города и вероятно обладателя Счастья Богатея.

Но не одной роскошью оделся Мёдар. Приближаясь к городу, Граниш видел, как в тени золотых куполов робко прятались ветхие деревянные сараюшки. Меж них сновали не по возрасту постаревшие и погрубевшие крестьяне, не знающие иной жизни кроме полей и пасек. Их плечи согнулись, лица застыли печатями усталости, однако же, в глубине глаз не гасли угольки счастья, ибо они умели радоваться и мимолетному отдыху.

- Какой же нам еще жизни желать? - поразился вопросу чужака местный муж. - Гляди, какой красивый город вокруг. И эту красоту создали мы сами.

- И вы не чувствуете себя обманутыми теми, кто живут в золотых хоромах?

- Наше золото - мед. Пожалуй, альянс мог бы разделить золото с народом, но тогда наш город не отличался бы от прочих. Не было бы ветхих хижин, но и не было бы золотых дворцов. А где жить: в золоте или дереве, для нас не так важно. Бо́льшую часть жизни мы проводим за городом, и вид золотых куполов, возведенных нашим трудом, греет наши сердца.

У Граниша не было ничего, кроме траченных путешествиями одежд, маленького арбалета с болтами, веревки, кремня, ножа и фляги с водой. Опытный следопыт, он мог выжить даже в самых суровых местах Яраила, оказавшись в них впервые. Но с недавних пор его инвентарь пополнился ритуальным крисом, подаренным предводителем общины волкодлаков, и Граниш весьма им дорожил. Как всякий цверг, он знал цену вещей и не мог понять образа мыслей крестьян Мёдара. Он переменил тему.

- Что такое альянс?

- Вы не с ними?

- Нет. Почему вас это удивляет?

- К нам часто приходят цверги, но все из альянса Вауглина - объединения купцов и артелей нескольких городов. Вауглин гений торговли, он выигрывает там, где другие терпят поражения. Поговаривают, его благословил сам Фалринаш.

- Как же цверги превозмогают проклятье Аланара?

- Один бог проклял, другой благословил, - пошутил купец. - А Вауглин тороват благостями для своей паствы. Правда, если паства эта приходится ему родней.

В небольшом преимущественно бревенчатом городе легко найти золотой дворец. Трехъярусный дом, вылитый из благородного металла, своим величием подавлял убогие хижины крестьян и гордо возвышался над золочеными купеческими избами. То, что издали Граниш принял за купола, оказались раскрытыми кистями и головой. Словно Вауглин был столь велик, что не мог уместиться во дворце, он простирал руки и охватывал Мёдар, а взгляд рубиновых глаз устремлялся еще дальше. Дворец не состоял из одного только золота: дерево внутри стен удерживало тепло, золото ловило солнечный свет и взгляды прохожих, окна и двери вились гребнями слоновой кости, а сами стекла являлись чистейшими рубинами. Перед дворцом раскинулись клумбы из золотых трав и цветков из драгоценных камней. За ними присматривала пятисаженная хрисоэлефантинная[2] статуя бородатого мужчины с маленьким полноватым телом и длинными конечностями. Одной рукой упиралась в бок, другой ладонью вверх тянулась к солнцу и звездам.

По золотому саду прогуливались купцы в богатых длиннополых одеждах; с приближением холодов многие из них надели пестрые кафтаны и высокие горлатные шапки. Меж теней покосившихся домов скользили неприметные простолюдины. Но никакой стражи в городе Граниш не видел. Беспрепятственно он постучал в большую белую дверь и уже через секунду она открылась.

- Чем могу вам помочь? - вежливо поинтересовался молодой цверг с короткой светлой бородкой и кожей серебристого оттенка, в белом, шитым серебром камзоле. Был он весь каким-то покатым, низкорослым, рыхлым, с мягким взглядом светло-карих глаз из-под густых опущенных бровей, словом, коренным оловянным цвергом.

- Мне нужно поговорить с господином Вауглином.

- Вам назначено?

- Нет, но скажите, я имею честь предложить вашему хозяину то, что богами не предусмотрено продавать.

- Как мне представить вас?

- Граниш, сын Орниша.

- Ожидайте, я передам ваши слова.

Лакей затворил дверь. Граниш не слышал мягких шагов и вздрогнул, когда она отворилась снова.

- Прошу вас, господин Граниш, следуйте за мной.

Они прошли по золотым плитам просторной галереи, поднялись по золотой лестнице, такой широкой, что на каждой ступени могли бы одновременно стоять, не касаясь друг друга, пять человек. Поднимаясь по ней, Граниш невольно думал о другой Золотой лестнице и ее девяти тысячах ступенях, и подобно взбирающемуся по ней паломнику не знал, что встретит на вершине. Разглядывая драгоценные ковры и кувшины, картины и скульптуры, Граниш понимал, сколь сложно будет убедить Вауглина расстаться со Счастьем Богатея. На втором этаже лакей предложил гостю продолжить путь одному. Проходя сквозь аркаду одинаково пышных комнат, Граниш приостановился у огромной писаной маслом картины, занимающей всю стену помещения. На ней изображались двое: оловянный цверг, чей облик Граниш запомнил по многочисленным портретам и скульптурам выглядел старше обычного, другой - холеный молодой человек в белом тюрбане, перетянутом золотыми лентами, увенчанном большим рубиновым аграфом, красном плаще с черными галунами, длинноносых красных сандалиях и красном позументном кушаке, золоченых рубахе и шароварах восседал на золотом верблюде с алмазными глазами, аметистовыми копытами и шелковым хвостом. В противоположность богачу на старике-цверге были только серые рубаха и штаны. Заскорузлыми руками он протягивал флягу с водой, а гордый всадник бросал ему то ли деревянную монету, то ли крошечный каравай.

Аркада завершалась маленькой комнатой с камином. Золотой, как и большинство предметов дома Вауглина, вычурный камин занимал всю стену, и казалось, сама стена дышала пламенем. Боком к огню, на золотом мягком кресле восседал богатейший житель Мёдара, оловянный цверг Вауглин Вайрингос второй самопровозглашенный.

Вауглин разменял третий век, и жизнь глубоко избороздила его лицо отметинами испытаний. У него маленькие светло-красные глаза, укрытые кустистыми бровями, большой загнутый нос, широкие скулы и сильный подбородок. Волос на голове почти нет, только с затылка спускаются длинные серебристые пряди. Густая борода свешивается ниже груди, а в том месте, где следует располагаться рту из-под нее выходят на смотр золотые ровные зубы.

Граниш не сразу понял, что ему улыбаются - глаза Вауглина оставались холодными. Ему нет нужды изображать добродушного хозяина. Улыбка скорее снисходительная, нежели дружелюбная призвана была дать понять гостю низость его положения.

Удивительна была и одежда Вауглина - бархатный красный терлик[3] редкостной красоты окаймлялся золотом, на груди венчался изображением дворца сагиба. Красные перчатки и сапоги также украшала золотая кайма. В том, что Вауглин не снимая верхней одежды, находился в помещении у камина, не было странности, ведь многие поколения его предков прожили у очагов в глубине земли, но на самом деле богатей, таким образом, скрывал ужасные рубцы, которые жизнь прочертила по всему его телу.

В комнате имелись два золотых стула, однако Вауглин не предложил сесть.