Котенок и незнакомец (СИ) - Баскакова Нина. Страница 14

Катины друзья оказались ее бывшими одноклассниками. Я их толком и не запомнила. У нас не было такой уж сильной разницы в возрасте или социальном положении, но в их компанию я не вписалась. Честно, я чувствовала себя девяностолетней бабушкой, которую позвали на выпускной. Оказывается, я просто не умела веселится. Общение подразумевало проявление эмоций. А я столько времени подавляла их, что теперь делала это на автомате. Но и уходить домой не хотелось. Там меня вновь накроют мысли, сомнения. Здесь же можно сидеть и наслаждаться природой. Смотреть, как напиваются местные рыбаки и идут купаться в холодную воду. Слушать байки, как кто-то пошел за грибами и нашел огромное осиное гнездо. Если учесть размахи рук рассказчика, гнездо должно было быть с него ростом. А вон парень с девушкой поссорились. Он напился в хлам. Она пыталась его увести, а он хотел остаться, чтоб продолжить банкет. Девушка в слезах ушла домой. Ее по дороге нагнал другой паренек. Прям мыльная опера. Порой жизнь подкидывает такие истории, что и в кино не встретишь.

— Ты похожа на черную кошку, что греется на солнышке. — Олег подсел рядом. — Не против?

— Пожалуйста, — я пожала плечами. Меня действительно разморило на солнце. Настороженность пропала.

Оказалось, Олег договорился с друзьями здесь встретиться, но они задерживались. Пока мы разговаривали с Олегом, в Катиной компании все переругались и начали собираться домой. Я опять попала под влияние Олега и не замечала ничего вокруг.

С легкостью согласилась остаться с ним и подождать его друзей. Катя решила составить нам компанию. Олег рассказывал о своей работе, шутил. Приехали его друзья, которые мне не понравились. Грубые шутки. Какое-то агрессивное поведение. Мне это не нравилось. Водка, пиво. Мне тоже предлагали налить. Я отказалась.

— Ей нельзя пить. А то на аборт не возьмут. — Икая и хихикая сказала Катя. Олег ничего не сказал, но переключил внимание на Катю. Меня же начал кадрить один из дружков. Происходящие мне нравилось все меньше и меньше.

— Кать, нам домой пора.

— Никуда мне не пора.

— Девчонки, только начали же веселиться.

Это не веселье, а попойка какая-то. А дальше провал в памяти. Помню, что мне стало плохо, а потом показалось, что я умираю.

Выворачивает сильно. Наизнанку. Голова раскалывается на части. Во рту привкус рвоты и металла.

— Воды попей.

— Опять вывернет. — Я стараюсь отодвинуть кружку, которую мне старательно пихают.

— Сейчас насильно волью. Пусть эта гадость наружу выйдет, чем тебя травить будет.

И все по новой. Нет сил. Совершенно разбита. Холодная тряпка кажется райским блаженством. Знобит. Никак не могу согреться. Хочется чаю. Чего угодно бы за это отдала.

— Мне и спасибо хватит. Раз чаю хочешь, значит жить будешь.

В голове туман. Но сознание возвращается. Я у себя в квартире. Работает телевизор. Повтор юмористического сериала. Егор! Он лежит на кушетки. Спит. Антон приносит чай. Крепкий, горячий и сладкий. Руки так дрожат, что чай чуть не разлился. Антону приходится помочь.

— Спасибо. Как ты здесь? — Договорить не получается. Силы заканчиваются. Засыпаю на полуслове.

Утро. Такое ощущение, что по мне проехали трактором. С трудом поднимаюсь с кровати и по стеночке плетусь до туалета. На кухне что-то шкворчит. Егор сидит за столом. Антон в одних шортах — бермудах жарит яичницу. От такого вида глаза открываются сами по себе. Все еще знобит. Достаю толстовку. В ней тепло и уютно. Теперь можно и разобраться в произошедшем.

— Доброе утро.

— Как самочувствие? — Он быстро смотрит на меня. — Можешь не отвечать. Выглядишь плохо.

— Спасибо.

— За честность?

— За помощь. Что хоть случилось?

— А ты не помнишь? Вчера такое было! Я и не думал, что так отжигать можно. Ты такое творила… — Он закатил глаза. Я лишь спрятала лицо в руки. Как же стыдно. — Ты чего?

— Не помню. — На глазах наворачиваются слезы.

— Да шучу я. На дороге за городом нашел тебя в невменяемом состоянии. С кем гуляла, помнишь?

— С Олегом и Катей. Еще кто-то был. Не помню.

— Чего за Олег?

— Сосед.

— Ешь давай, гулена.

— Не хочу. Мутит.

— Нужно.

Антон ставит передо мной тарелку с яичницей, себе наливает кофе. Яичницу я потихоньку скармливаю Егору. Горячий чай приводит в чувство. Становится легче. Звенит телефон. Антон достает простую трубку из своих широченных шорт. Смотрит на экран, потом на меня. Все же решает ответить.

— Угу. Вот, чай пьет. А тебе не понравится. Но смотри, я предупреждал. Дядю Олега помнишь? Ага. Того самого. Он вишь чего, вышел недавно. Угу. С ним. Подсыпали чего-нибудь. А ее травануло. Трубку? Пожалуйста. — Антон протянул мне телефон.

— Да.

— Привет, котенок. Рассказывай, что у тебя произошло? Чего молчишь? Напугала меня вчера, а теперь молчишь.

— Я слышу его усталый голос, а ответить не могу. — И как это понимать? М? Ты чего плачешь что ли? И молчание. Что ж с тобой делать, котенок? Советовать я тебе вроде и права не имею, а оставить как есть — совесть не позволяет. Сосед снизу скажем так не очень хороший человек. Всем понемногу занимался, а букет хороший, если все вместе собрать. Не мне советовать тебе с кем спать, но этот тип тебя за собой на дно утащит. А у тебя ребенок. О нем подумай.

Не могу больше слушать. Значит вот он какого обо мне мнения? А что можно было еще подумать? И слезы ручьем по щекам. Я отдала трубку Антону. Не могу остановиться. Как же плохо. Все напряжение, что так долго копилось, вылилось в настоящую истерику.

Что же за жизнь такая? Почему все так плохо?

— Лера, успокойся. Посмотри на меня. Если не успокоишься, то ударю!

— Какая разница! Плевать на все. А я говорила, что не такая. А он мне поверил. Или я думала, что поверил. Иллюзия. Если вся жизнь иллюзия, то зачем бороться? Зачем к чему-то стремиться? Зачем рожать детей, когда ничего хорошего все равно не будет? Зачем такая жизнь? Я ведь только из-за него держусь. Он говорил, что я смогу. Я и пыталась оправдать доверие. А теперь он отвернется. И зачем мне все это? Зачем?

— Егор, пойдем я тебе мультик найду. — Антон забрал Егора. — Не нужно тебе все эти разговоры слушать.

А я все реву. Как же все паршиво складывается.

— Рассказывай все по порядку. А там разберемся.

— Зачем?

— Затем. Рассказывай.

По стеклу стекали капли дождя. Тучи набежали словно из неоткуда. Погода резко испортилась. На душе пустота. Ничего. Как будто меня засосало в черную дыру. Нет ни прошлого, ни будущего. И понятие времени больше нет.

— Думаешь сделать аборт. — Антон не спрашивал. Просто подводил итоги.

— Других выходов нет. К тому же после сегодняшней истерики и вчерашнего отравления, не думаю, что ребенок родиться здоровым.

— Почему только женщина решает оставить ребенка или нет? Только она думает ставить отца в известность или нет? Тебе не кажется это несправедливо? Неправильно?

— А кого ставить в известность, если я сама не в курсе? Если я правда гулящая девка?

— Дура ты, а не гулящая. — Антон взлохматил волосы.

Он ушел, ничего больше не сказав, а я занялась обычными делами. Согрела воду, чтоб помыть Егора и ополоснуться самой в большом тазу. Постирала, вымыла пол. Меня периодически шатало, но я продолжала заниматься делами. Мне хотелось забыться с помощью них. Но пустота словно навсегда поселилась в душе.

Понедельник. Вновь женская консультация. Егор в саду, а я сижу в очереди, чтоб сдать анализы. На обшарпанных стенах плакаты счастливых женщин с малышами на руках. Напротив меня плакат. На нем изображен маленький ребенок, который размером с ладонь. Долго не могу разобрать надпись. В глазах стоят слезы. Наконец, читаю “Мама, не убивай! Я ведь живой!” Дальше идет стих, а я готова разреветься прямо в очереди.