Тёмная радуга (СИ) - Орлова Ирина Олеговна. Страница 21

— Ты справилась с самой трудной задачей. Пойдем домой. Я соберу тебя в дорогу и научу последнему, что ты должна знать — предсказаниям. Еще раз посмотришь карту Церры. А потом тебя снова ждет дорога.

Мне опять стало грустно. Я, конечно, знала, что мое пребывание в ее теплом гостеприимном доме не продлится вечно, но все равно успела привыкнуть. К хорошему быстро привыкаешь.

Мы шли босиком по траве. Легкий ветерок ласково трепал наши волосы, как будто говоря — не стоит расстраиваться, жизнь не кончена, нужно лишь научиться ценить каждое ее мгновение и помнить, что оно неповторимо прекрасно, потому что… Потому что однообразие порождает скуку, а скука — это самый крепкий якорь, на который может посадить себя человек. Там, где царит скука — нет места творческой мысли, нет жизни, а есть только прозябание, что уж никак нельзя назвать жизнью.

— Утро вечера мудренее, — сказала мне Татушка, когда мы пришли домой. — Сегодня тебя ждет твоя любимая банька, ужин в кругу семьи, сборы в дорогу, а завтра мы отправимся в библиотеку рассматривать карту планеты и изучать предсказания.

Я приободрилась. Значит, еще не сейчас, и есть немного времени побыть здесь. Я всегда не любила прощаний. Особенно, если сама провожала кого-то. Оставаться всегда сложней. На мой взгляд. Потому что становится пусто там, где совсем недавно находился человек, с которым тебе было хорошо, весело и интересно. Его присутствие помнят вещи, помнит дом, дорожки в лесу, мягко шуршавшие опавшей листвой под вашими ногами. И вот он ушел, а память все еще сигналит — он был здесь пять минут, день, неделю назад. Хотя уходить тоже бывает грустно, особенно от людей, успевших стать почти родными. Все-таки мазохизм свойственен человеческой природе. Уходим мы или провожаем кого-то — не суть важно, наша память все равно подсовывает нам недавние впечатления в таком количестве, что некоторые не выдерживают столь активного прессинга, и вот вам, пожалуйста — налицо мрачное настроение, депрессия, стрессы, сплины и так далее. И чем хуже нам в эти минуты, тем упорнее мы над собой издеваемся.

Бес ушел по-английски, молча, не попрощавшись, без ненужных соплей и переживаний. Молодец. Я же, к своему великому несчастью, так не умею. Да и ситуация складывается таким образом, что прощаться все равно придется.

В парилке дурманяще пахло хвоей. Казалось, деревянная обшивка сама источает терпкий густой аромат елового леса, хотя я прекрасно знала, что это Татушка наколдовала.

— Хватит тебе кукситься, марш на полку, — приказала она, помахивая еловым веником. — Давай, давай, переставляй лапы.

— А почему веник-то еловый? — с опаской косясь на колючую зеленую охапку, спросила я. — Новый год у вас, что ли, тут наступил, или я настолько изгваздалась, что другим и не отмоешь?

— Нет, дорогая. Новый год у нас бывает зимой, как и у вас. Что касается елового веника, это закалка для твоего тела перед дорогой, сама сейчас почувствуешь. Да не бойся ты, больно не будет. Иголки-то распаренные, мягкие, а смолу я уже всю развеяла.

Это, конечно, меняло дело. Я улеглась на полку и закрыла глаза. Татушка начала читать заклинание, которое я выучила на предмет целительства и общения с травами. И вот тут я действительно почувствовала на собственной шкуре, как оно работает. Заклинание это она читала всегда, когда мы с ней оказывались в бане, но раньше я ничего не понимала, а сейчас увидела в действии. Потоки чистой энергии текли через меня сверху вниз, унося с собой всю накопившуюся усталость, заботы и даже мою печаль по поводу предстоящего расставания, за которое так упорно цеплялась мазохистски настроенная память. Мягкие душистые иголки шлепали по моему телу с головы до пяток. Кожа становилась упругой, эластичной и закаленной. Мышцы наливались силой, голова прояснялась, и я даже не заметила как последний хлам, оставшийся на моем чердаке, поспешно смотался в неизвестном направлении. Впрочем, по поводу хлама я знала твердо — свято место пусто не бывает. Не стало одного, появится другой. У людей это в крови — хлебом не корми, дай загрузить свою голову кучей чепухи. Но, тем не менее, на какое-то время я была полностью свободна от необходимости засорять мозги.

— Ну, что, все поняла? — спросила Татушка.

Я кивнула.

— Теперь ты сможешь делать это сама, принимая любые водные процедуры. Не важно, где это будет происходить. В бане, в реке, озере или море. Даже под дождем. Заклинание не обязательно читать вслух. Всегда может получиться так, что рядом с тобой окажутся люди и тебе будет неудобно что-то бормотать себе под нос в их присутствии. Все. Теперь пошли.

В предбаннике я с удивлением увидела вместо своих привычных джинсов и рубашки кожаную куртку и брюки. Татушка сказала, что Род изготовил для меня ту самую одежду, о которой она мне говорила. Я примерила. Штаны оказались в обтяжку, но движений не сковывали. Куртка же с капюшоном была без рукавов. Они пристегивались отдельно. Но что порадовало меня больше всего — это куча всевозможных карманов как внешних, так и внутренних, потайных. Обожаю карманы — очень удобная вещь. Рядом стояли аккуратные сапожки. Их голенища или натягивались до колен, или сворачивались до любой нужной в данный момент длины. Кожа при этом не заминалась и не коробилась.

— А где мои шмотки? — только и смогла пробормотать я.

— В чане, где ж им быть. Доставай. Они уже высохли. Отнеси в свою комнату, потом упакуем.

Так я и сделала. На кровати стояла дорожная сумка довольно внушительных размеров, чуть ли не с меня ростом. Как хорошо, что церрянские мастера придумали как этот размер уменьшать.

За ужином собралось все семейство. Все старались шутить, смеяться, но получалось не очень. Предстоящее расставание все-таки витало в воздухе. Один Дик на улице радостно гонял летучих мышей. Я поблагодарила Рода за новую одежду.

— Ну, должен же был я хоть что-то для тебя сделать, Алиска, если остаюсь дома. Я, конечно, мог бы тряхнуть стариной, но сама понимаешь, дети, завалы в лесу и прочее, — неуклюже оправдывался Род.

— Что ты, Род. Ты и так много для меня сделал. Никто и никогда не дарил мне такой прекрасной одежды.

Род скромно потупился и засиял от счастья.

Мы вышли с ним покурить. Странное дело — в этой сказочной стране я практически не курила. То есть, если никто не предлагал разделить с ним досуг таким образом, я и не вспоминала об этом пагубном зелье. Более того, у меня совершенно неожиданно завелась нескончаемая пачка сигарет. Сколько бы я из нее не брала, количество неизменно оставалось прежним. Я подозревала, что это еще один подарок Беса, но доказательств у меня не имелось, и спросить тоже уже было не с кого. Татушка не курила, а Род выращивал табак для свой трубки на огороде за домом, да и не под силу ему такие чудеса. А сигарет в этом мире не производили, это я знала доподлинно.

— Сегодня я хочу показать тебе, как можно предугадывать ближайшие события, если в этом возникнет необходимость, — сказала Татушка, когда мы с ней после завтрака вышли на теплое крылечко.

Дик подбежал ко мне, ткнулся мордой в ладонь, хвост его вертелся не хуже самого мощного пропеллера. Он знал о предстоящем путешествии и никак не мог дождаться момента, когда мы с ним отправимся навстречу новым впечатлениям и приключениям.

— А каким сроком эти предсказания ограничиваются? — это было очень актуально.

— Два-три дня максимум. Понимаю, что для такой торопыги, как ты, подобный срок чересчур мал, но что делать. Все же лучше, чем ничего. Однако, как ни просто само действие, оно отнимает достаточно сил. При этом у тебя должен быть какой-то свой личный предмет, на котором ты будешь концентрироваться исключительно для этой цели. Лучше всего подходят хрустальные шары, но у меня такого нету, да и у тебя тоже, к тому же они бьются. Поэтому подумай, что подойдет в твоем случае лучше всего.

Я задумалась. Если на этом предмете или внутри него должно появляться изображение, то выбор у меня небогатый. Зеркал на Церре не существовало. Это было очень странно, но факт оставался фактом. Свое же карманное зеркальце я видимо потеряла при телепортации в это измерение. Во всяком случае, в сумке его не оказалось, когда я, встретившись с Бесом на дорожке из желтого кирпича, полезла за сигаретами. А поверхность предмета, так или иначе, должна отражать свет или тьму, или бог знает что еще.