Тёмная радуга (СИ) - Орлова Ирина Олеговна. Страница 38

— И мать Гури не почувствовала подмены?

— Она умерла через месяц после той трагедии. Не молодая уже была, а Гури был поздним ребенком. Муж ее, отец Гури, умер за год до налета черного облака. Перед смертью она сказала мне, что все поняла сразу, но благодарна мне за то, что я попытался создать иллюзию, и жалеет только, что я не ее настоящий сын.

Одного я не понял. Как ты умудрилась при первой же встрече практически содрать с меня маску? Мне понадобились все мои силы, чтобы Павлик и Шаман не увидели моего настоящего лица. Когда я услышал: «Королева в восхищении!», то с содроганием ждал, что ты, как Маргарита, с отчаянием закричишь на весь мир: «Я хочу, чтобы мне сейчас же, сию секунду, вернули моего любовника, мастера!» [13]. Черт, я не поручусь, что это не оказалось бы магическими словами, заставившими исчезнуть мой камуфляж.

— Не знаю, как у меня это получилось. Видимо, присутствие дракона повлияло. Этих, по выражению старого Мойсы, пернатых обмануть невозможно, а Кеша ко мне находился ближе всех, ибо сидел за пазухой.

— Помнишь, ты просила меня соврать, что я люблю тебя?

Еще бы я не помнила! Такое не забывается. Хотела бы я посмотреть на человека, страдающего амнезией даже на такие любовные признания…

…Взлеты и падения, падения и взлеты… От самых неизведанных глубин к бездонному вечному небу, и снова бездна, снова пропасть, и снова высь, снова бесконечный свет, и где-то там, за пределами понимания, взрыв, рождение новой вселенной и отчаянный — на грани безумия — шепот: «Соври, что ты меня любишь…»

«Люблю…»

Мягкое предзакатное солнце, робко пробивавшееся сквозь беспорядочно переплетенные ветви высокого кустарника, обрамленного деревьями, стыдливо спряталось за набежавшее облачко, как будто за всю историю своего существования ни разу не видело и не слышало ничего более шокирующего. Облачко оказалось покладистым и притянуло к себе небольшую серую тучку, та, свою очередь, не замедлила ухватить за хвост ближайшую пушистую подружку, подружке идея пришлась по вкусу…

В общем, на какое-то довольно продолжительное время солнце исчезло из поля зрения двух сумасшедших, не придумавших ничего лучше, как забрести в укромный уголок посреди бурелома, чтобы бешеная страсть, терзающая обоих, смогла, наконец, найти выход. Иначе бы они просто взорвались…

— Соври, что ты меня любишь!..

— Люблю…

— Еще!

— Люблю… люблю…люблю…

…Ну почему нельзя было заняться реализацией вышеупомянутой страсти дома?! Почему приспичило искать приключений в совершенно неподходящих для этого условиях? Что за мазохизм такой обуял нас с Женькой? Ну и как довесок к счастью обладания друг другом, и надо сказать, неслабый, мы обрели вьющуюся над разгоряченными телами чертову тучу комаров. «А в Подмосковье водятся лещи…». Не знаю как насчет лещей, а вот комары там водятся, это святая правда, святей не бывает! В силу выбранной дислокации количество кровососущих насекомых на квадратный сантиметр обнаженной кожи у Женьки значительно превышало мое, поскольку мой Ромео, как и подобает истинному джентльмену, прикрывал собой прекрасную даму, то есть меня.

Хотя, трудно сказать, что лучше — комары или какие-то совершенно зловредные шишки и сучки, буравящие спину при малейшем движении. И откуда они взялись? Вроде бы мы расчищали площадку для импровизированной лежанки их двух ветровок. Или может быть это какая-то дрянь в карманах? Так или иначе, но сакральное «Ты меня любишь? — Люблю!» существенно повлияло на ускорение процесса и комариной стае, служившей нам качественной маскировочной завесой от посторонних глаз, пришлось искать себе другой объект для пиршества.

Вот ведь что страсть с людьми делает…

— Помню… — Да, что и говорить, очень хорошо я помнила то, первое, буйство страстей, накатившее на нас в подмосковном лесу. Ну и все дальнейшие отношения вплоть до моего попадания на Церру тоже не забыла, и они в считанные мгновения пронеслись у меня перед глазами. Я даже на минутку фантомный зуд от тех прошлых комариных укусов почувствовала.

— Ты думаешь, я в тот момент врал?

— Карты — не милиция, друг мой. Откуда мне знать? Может, да, а, может, и нет. Может быть, тебя до этого никто не просил врать по данному вопросу, и тебе так понравилось, что, в конце концов, ты сам в это уверовал. С тобой я никогда ничего не знала наверняка. Одни сплошные сомнения. Как в пошленьком анекдоте: «Ты обещал на мне жениться. Мало ли что я на тебе обещал». И потом, что за отношения у нас были? Встречи-то можно по пальцам пересчитать.

— Так у героев Шекспира вообще всего одна совместная ночь в багаже, а какая любовь!

— Мы не Ромео и Джульетта.

— И, слава Богу! А то, представляешь, родовая вендетта, дуэли, отравления, — Гури делал вид, что наслаждается нашим разговором.

Ну, да. Так я и поверила. Где-то в глубине его глаз яростно вспыхивали знакомые мне сумасшедшие искорки, свидетельствующие о том, что мысленно он уже занят со мной совсем другим делом. Думает, что я не вижу, как он пытается незаметно расслабить тело, унять дрожь в руках и дышать спокойно и непринужденно. Интересно, надолго ли хватит его терпения? Мое-то кончилось давным-давно, даже не знаю, на каких остатках здравого смысла я еще держалась, но мне было важно, безумно важно услышать, что я ему по-настоящему нужна. Нужна здесь и сейчас и, самое главное, насовсем.

— Иди сюда, Алиска, — позвал он снова и протянул ко мне руки.

И пяти минут не прошло. Черт, я боялась. Мои воспоминания вырвались наружу, я стремительно теряла контроль над рассудком, эмоции бушевали не хуже цунами и не спрашивайте меня — возможно ли это природное явление в отдельно взятом организме.

Видя мою нерешительность, Гури рывком вскочил с дивана и в один миг очутился на подлокотнике моего кресла, нагнулся над моим лицом и поцеловал так, что… (Боже, как же я по нему соскучилась!)

— Я не врал, любимая!..

…Когда мы опомнились, наступило утро…

— Если бы почтенная публика прислушалась к моим словам, то я посоветовал бы ей немножечко поспать, причем, каждому на своем месте, — тихонько проворковал Кеша, проходя мимо дивана на кухню.

Совет был явно не лишен смысла. Выскользнув из объятий Гури, я подобрала разбросанную одежду и быстренько рванула наверх, в свою комнату. Тем временем, вернувшийся с кухни дракон, аккуратно сложил шмотки моего возлюбленного на кресло, заговорщически ему подмигнул и неторопливо направился в сад. Впрочем, ничего этого я не знала. Едва моя голова коснулась подушки, как меня не стало ни в одном из миров, и до полудня это было правдой, только правдой и ничем, кроме правды.

Мы с Гури потерпели полное фиаско, пытаясь скрыть наши взаимоотношения. После этой сумасшедшей ночи одного взгляда на наши счастливые морды оказалось достаточно, чтобы даже младенец уяснил себе — эта парочка более чем неравнодушна друг к другу. Днем мы шлялись по городу, иногда заходя к нему домой, где нам никто не мешал, а в сумерках все сходились в гостиной у Павлика.

А город и впрямь был замечательный. Теперь я понимала чувства Бора гораздо лучше, когда он рассказывал, что влюбился в него с первого взгляда. Радужная структура, охватившая весь старый город, отличалась удивительной гармоничностью, все располагалось на своем месте. Новый город сохранил только цвета семи главных улиц и ворот, а на остальном свободном пространстве между цветными лучами, можно сказать, местными магистралями, царило полное разнообразие, свойственное любому населенному пункту. Больше всего мне нравился зеленый сектор, целиком отданный детям. В нем полностью отсутствовали жилые дома, зато как ромашки на лужайке тут и там из зелени садов, скверов и парков выглядывали детские сады и школы. Здесь же расположились всевозможные качели, карусели, горки и пруды, и даже небольшой зоопарк, представляющий глазам посетителей разнообразных мелких зверюшек. Повсюду от восхода до заката звенел детский смех, даже птицы, казалось, тут пели звонче и веселее, цветы цвели ярче, а взрослые улыбались гораздо чаще, чем обычно.