Тёмная радуга (СИ) - Орлова Ирина Олеговна. Страница 4

Наконец она окончательно очнулась, и начала повизгивать и ругаться на незнакомом мне языке, когда мыло попадало на ссадины, в то время как между делом вторая я в режиме скороговорки объясняла суть проблемы. Барышня Мила кивала по ходу изложения. Видимо, понимала о чем идет речь. Впрочем, я не удивлялась. Так бывает — понимать, с пятого на десятое, понимаешь, а говорить не можешь — не хватает лексического запаса.

— Да, тогда летом насчет того мужика в кафе ты правильно подумала, — сказала моя двойняшка, — а кошка завершила дело и мы разделились. Возможно, если будешь активно развивать ведовство, потом мы сможем с тобой общаться телепатичеки. Какой-никакой, а стимул, правда?

Мефистофель, успокоившись, что на сей раз избежал водных процедур, и, завладев к вящему удовольствию опустошенным пузырьком из-под валерьянки, в запарке забытым на столе, к нам не приставал — ему и своего счастья хватало.

— Ты еще не разодрала вельветовые джинсы? — спросила двойняшка. — Надо ее во что-нибудь переодеть, а драное тряпье я заберу с собой, чтобы не оставлять астральных следов.

— Не волнуйся, «упакуем» девочку. Кстати, можешь взять и рубашку в клетку, ей в самый раз будет, — согласилась я, роясь в платяном шкафу. — И учти, от сердца, можно сказать, отрываю. Ну, да чего для тебя не сделаешь!

— Ты одевайся, а мы быстренько сварганим чаю, и нам пора исчезать, — обратилась к Миле моя копия, всучив ей ворох одежек.

Пока мы пытались размешать сахар в холодной кипяченой воде (на подогрев времени не было), Алиса как-то странно на меня посмотрела, потом щелкнула пальцами, отчего в моей голове что-то бухнуло, а из глаз посыпались искры. На мгновение я даже ослепла. Бедная моя голова — сначала падение из-за кошки, теперь вот… Черт! Неужели нельзя по-другому, с помощью таблетки, например?!!

— Не пугайся, — успокоила двойняшка. — Просто теперь ты сможешь по частям узнавать, что со мной произошло уже, и что будет происходить дальше. Вызывать картинки сможешь словами… мм-м… «Алиса на Церре». Заканчивать просмотр — «Стоп, Церра». И не удивляйся знакомым лицам на этих картинках. Там они — двойники живущих тут, на Земле, и, честно сказать, некоторые достаточно сильно отличаются от тех людей, которых ты знаешь вроде бы как облупленных по складу характера, мировоззрению и поступкам. Вернее, отличаются кто-то в большей, кто-то в меньшей степени, кто-то же остался таким же, практически без изменений. И теперь всегда помни — мы связаны с тобой неразрывно, но это не значит, что и взаимоотношения с этими людьми будут дублироваться один к одному. Здесь, на Земле, у тебя все может пойти по совершенно иным дорожкам.

— Я могу кому-нибудь рассказать об этом? — внутренним зрением как на экране кино (и даже со звуком!) я увидела происходившие в далеком параллельном мире события.

— Можешь, только вряд ли тебе кто поверит. Лучше начни писать книжку. Ты ведь знаешь, в фантастических романах и не такое бывает. А тут даже и выдумывать не надо — сюжет готов, бери и излагай. И само собой Огурцу ни слова! Я потом, ближе к его приезду, помогу тебе с ним, и все будет нормально. Никуда он с подводной лодки не денется. А пока пиши книжку и развивай ведовство. Хотя, кстати, если уж будет совсем трудно держать язык за зубами, рассказывай об этом, как о сюжете книжки, которую решила написать.

— Хороший совет. Впрочем, Шаман поверит, и Татик с Павликом тоже. А этого более чем достаточно. Кстати, на этой почве надо их всех пригласить в гости и познакомить наконец-то. А то как-то неправильно это. Люди, хранящие мою тайну, должны между собой общаться, чтобы было с кем обсудить мою дурацкую жизнь, и не проболтаться при этом всем остальным. Согласись, такие тайны требуют обсуждения исключительно в узком кругу! Остальным, ты права, только как сюжет. Ты чего на черный хлеб смотришь?

— Да вот, хочу с собой взять. Соскучилась. Там, знаешь, почти все из еды, как у нас: точно такое же, только совсем другое… то есть… Черт, не знаю, как объяснить, ну ты поняла. А вот черного хлеба нет совсем.

— Бери, конечно. Знала бы, закупила бы десяток буханок. Может, еще что-нибудь нужно?

— Нужно. Таблетку от жадности, и побольше! У тебя в холодильнике мышь с голоду повесилась. Все, время вышло.

Мы залпом выпили чай (я-то куда, интересно, торопилась?), потом двойняшка махнула мне на прощание рукой, и обе гостьи растаяли в воздухе.

— Мы еще увидимся, — эхом донеслось до меня из пространства…

Не откладывая дела в долгий ящик, я быстренько подмела пол, собирая остатки от ампул, закатившихся под стол, протерла линолеум, выбросила в мусоропровод провонявшие аммиаком тапки (все равно уже были старые и дырявые), села за стол, и, выйдя из компьютерной игрушки, создала новую папку документов. Открыв новый пустой текстовый файл, я написала: «Я не верила своим глазам!..»

Г Л А В А 2

Я не верила своим глазам!..

…Вроде бы только что я вышла из автобуса около своего родного дома, куда, собственно, и направлялась. Было темно, фонари горели через один, а то и через два, а те, что светились, прятались в густую листву. Что и говорить, милая и романтическая обстановочка в двенадцатом часу ночи! Перейдя через дорогу, я споткнулась о кошку, неизвестно откуда выросшую на моем пути, почувствовала, что падаю, поскользнувшись на арбузной корке, на мгновенье зажмурилась и…

… глазам было не то, что трудно поверить, им можно было не верить совсем. Не испытывая при этом ни малейших угрызений совести! Небо превратилось в голубое, ласково светило полуденное солнце и птицы щебетали, как очумелые. Лужайка пестрела цветами, рядом шелестела большая роща, и посередь всей этой идиллии прямо у дороги, мощенной ЖЕЛТЫМ(!) кирпичом, сидел на пеньке кудрявый и белобрысый добрый молодец в потертых джинсах, линялой футболке и кроссовках «Адидас». Если бы не современная экипировка — ну чем не буколический [2] пастушок! Правда, без коз и свирели, но все же. Ехидненькая улыбочка прикрывалась светлыми жиденькими усишками, прищуренные глаза смотрели насмешливо. Я приподнялась с земли, провела рукой, приглаживая растрепавшиеся волосы, и с удивлением обнаружив, что подушкой мне служила моя сумка. Улыбка добра-молодца стала шире, он даже тихонько засмеялся, приветливо глядя на меня.

Где-то я его уже видела, мелькнуло в голове. Не могу сказать, чтобы я страдала глобальными провалами в памяти, но, как говаривал бравый солдат Швейк, с каждым может случиться. Я уставилась на парня, аки баран на новые ворота, безуспешно борясь с так не вовремя посетившей меня амнезией.

— Ну, что, Алиска, покурим? — поинтересовался он, доставая из кармана потрепанную пачку «LM» и щелкая странного вида зажигалкой.

— Покурим, — ошалело ответила я, судорожно пытаясь вспомнить, где же видела эту морду. Склероз, однако, крепчал, и я решила отложить идентификацию на потом.

— Садись, вот, в ногах правды нет, — мой vis-а-vis [3] сделал рукой неуловимый жест, и рядом со мной прямо из воздуха материализовался еще один пень — брат-близнец подпиравшего задницу… э-э-э… ну, в общем, вы поняли.

— Блин горелый! — только и смогла сказать я. Впрочем, пенек оказался очень своевременным — ноги мягко подкосились сами, безо всякого участия с моей стороны, и не будь сей галантно предложенной (надеюсь, бескорыстно, из чистого альтруизма) подпорки, приземлилась бы прямо на желтую дорожку. Я полезла в сумку-рюкзак, достала сигареты и закурила.

— С прибытием. Как добралась? — похоже, мой ступор забавлял вьюношу безмерно.

— Не знаю. Споткнулась, зажмурилась, открываю глаза, а тут вместо ночи белый день, солнышко, птички и рожа твоя ехидная.

— Зря ты обижаешься. С другими не такое еще случалось. Кстати, меня зовут Бес.

Ага, чем дальше, тем интереснее.

— В смысле — черт? — нет, не тянул он на нечистую силу. Хотя кто их теперь знает? В преисподней тоже, небось, идут в ногу со временем — кому-кому, а им по штату положено, иначе искушать бедных грешников нечем будет.