Как мы управляли Германией - Семиряга Михаил Иванович. Страница 41

Аналогичным образом американские власти действовали и в ходе поисков немецких научно-технических новинок.

Контроль и общее руководство основной группой советских научно-технических организаций осуществлялся уполномоченным Особого комитета, состоящего из технического отдела и ученого совета. Однако руководство комитета считало, что должный контроль над немецкими исследованиями из-за недостатка высококвалифицированных специалистов отсутствовал в то время. Руководители советских предприятий и научно-исследовательских учреждений неохотно отпускали своих специалистов, считая их командировки в Германию напрасной тратой времени.

Между тем, прибывшие в июле 1946 года в Берлин советские ученые и инженеры (среди них был С.П. Королев и др.) энергично взялись за работу. Перед ними были поставлены следующие задачи:

— изучение достижений немецкой науки и техники, которые могли бы быть использованы для народного хозяйства СССР;

— привлечение и использование немецких специалистов и ученых для разработки новейших проблем науки и техники, а также доработки начатых ранее, но прерванных после капитуляции Германии работ;

— контроль за работой научно-исследовательских институтов, конструкторских бюро, технических обществ, лабораторий и отдельных специалистов с целью недопущения возрождения военного потенциала;

— решение вопросов, связанных с развитием изобретательства. Их решение фактически началось с августа 1946 года.

За год деятельности в Берлине советскими органами науки и техники была проделана следующая работа:

— привлечен ряд немецких специалистов для решения отдельных важных научно-технических проблем (профессор математики Рорберт, специалист по твердым сплавам Улькан и другие). За 1946-47 гг. только бюро науки и техники в Берлине осуществило 16 разработок научных проблем, результаты которых были переданы советским научно-исследовательским организациям;

— было взято на учет 71 научно-исследовательское бюро.

В берлинском районе Далем до капитуляции находилась секретная лаборатория, работавшая над расщеплением атомного ядра. Здесь, в центре атомных исследований, работал доктор Отто Хан — виднейший ученый-атомщик, ученик Макса Планка. Многие его сотрудники оказались в руках советских властей и были вывезены в Москву. В частности, под руководством профессора П.Л. Капицы работали профессора Герц и Арден.

Ценные трофеи мы приобрели на заводе «Цейс» в Йене. С оставшимися здесь рабочими завод мог бы функционировать, но, по мнению советских специалистов, значительный технический прогресс был уже невозможен. То же относилось и к научным центрам, находившимся в Дрездене и Лейпциге [199].

Но бывало и так, что СССР доставались специалисты третьестепенной значимости, а докладывалось о якобы ведущих специалистах. Так, ассистенты из лаборатории Мессершмидта были представлены в Москве в качестве его ближайших сотрудников. Как голодные волки ищут добычу, писал позднее один из советских сотрудников СВАГ, мы везде искали конструкторов ФАУ, реактивных самолетов, тяжелых танков, чтобы совершенствовать прежде всего советскую военную технику, а не производство товаров для народа. На имя маршала Жукова шли тысячи писем от немцев с разными проектами и изобретениями. Но на поверку подавляющее большинство их оказывалось примитивными схемами.

Но отдел науки и техники в рамках СВАГ не являлся единственным органом, занятым этой проблемой. Такой же отдел, но более влиятельный, существовал в рамках представительства НКВД/МВД в Германии в Потсдаме. Там работали прибывшие из Москвы высококвалифицированные специалисты из всех областей науки и техники. Это означало, что высшее советское руководство доверяло больше НКВД/МВД, чем СВАГ.

Оккупационные власти всех союзников проявляли особый интерес к использованию немецких специалистов с выездом в страны-победительницы. Советские власти не были исключением. Наиболее квалифицированная часть ученых была вывезена по контракту или под моральным давлением в Советский Союз, где к 1948 году уже работали около 200 тысяч немецких рабочих и специалистов вместе с семьями.

Первая большая группа в основном ученых-атомщиков была вывезена в Советский Союз в период между маем и сентябрем 1945 года. Вторая группа специалистов тоже в основном атомщиков и ракетчиков выехала в рамках «акций Осовиахим» сразу после завершения общинных выборов в конце октября 1946 года. Наконец, последняя группа, состоявшая из десятков инженеров-химиков из бывшего концерна ИГ-Фарбениндустри, выехала в сентябре 1947 года.

Каких-либо протестов со стороны общественности или эксцессов по поводу вывоза немецких специалистов в СССР не наблюдалось. Не протестовали и западные союзники, которые сами в еще больших масштабах также вывозили немецких ученых. Немецкие источники подтверждают, что американцы от подобных «невидимых репараций» имели от 5 до 20 млрд. марок. Даже А. Эйнштейн рекомендовал своим друзьям и знакомым коллегам соглашаться с приглашением советских властей ив 1946 г. даже написал некоторым из немецких ученых рекомендательные письма.

Самые большие группы специалистов-ядерщиков работали в Сухуми, в Подмосковье и на Урале, химики — в Ленинграде и около Москвы, самолетостроители и ракетчики — в Подберезовке, около Москвы, в Ленинграде, на острове Городомля, специалисты по оптике — в Ленинграде, Москве и Киеве.

Вернувшиеся позже на родину немецкие специалисты рассказывали, что в институтах, где они работали вместе с советскими коллегами, царила здоровая конкурентная атмосфера и разделение обязанностей: советские специалисты занимались в основном теоретическими проблемами, а немцы — экспериментами. Немецкие специалисты-ядерщики непосредственно не принимали участия в создании советской ядерной бомбы. Как считают немецкие авторы, русские сами создали бы эту бомбу, но без немцев для этого потребовалось бы несколько больше времени.

Условия работы и жизни для немецких специалистов были созданы в СССР нормальные. Были хорошие питание и зарплата, обычно выше чем у советских коллег. Правда, немцам не рекомендовалось общаться с советскими людьми вне института, их дети учились только в домашних условиях. Немцам разрешалось свободно ходить по населенному пункту, но под негласным наблюдением. Отпуск на родину в принципе не разрешался. Политические дебаты в среде немцев не поощрялись, обстановку в стране они знали слабо. Почтовые отправления контролировались цензурой, а за отправления посылок немцы должны были платить высокие пошлины.

Первыми стали возвращаться на родину уже в конце 1949 года те специалисты, которые не были связаны с военной проблематикой, например, работавшие в г. Шостка фотоспециалисты. Массовое возвращение на родину происходило между 1952 и 1956 годами. Дольше всех оставалась в Советском Союзе, до февраля 1958 года, группа специалистов, отказавшаяся жить только в ГДР. Из вернувшихся на родину немецких специалистов до 1961 года только одна треть уехала из ГДР на запад.

Для работы в народном хозяйстве Советского Союза в массовом порядке использовались и военнопленные. Так, по нашим официальным данным, на конец мая 1945 года в промышленности СССР было занято более 555 тысяч немецких военнопленных и в лагерях находилось еще 1.250 тысяч человек. Всего, таким образом, военнопленных вместе с депортированными немцами в советской промышленности было занято до 2.100 тысяч [200].

Население всех зон оккупированной Германии испытывало немалые тяготы от того, что оно должно было кроме демонтажа предприятий и выплаты репараций еще и содержать крупные группировки оккупационных войск. Достаточно вспомнить, что в советской зоне в течение первого месяца оккупации было дислоцировано около 2,5 миллионов советских солдат и офицеров. Правда, численность Группы советских оккупационных войск не оставалась неизменной: то сокращалась, то снова увеличивалась. Многочисленными были и войска США, Великобритании и Франции в западных оккупационных зонах. Поставки на содержание этих войск не относились к репарациям. В соответствии с Потсдамскими соглашениями содержать их было обязанностью оккупированной страны.