Как мы управляли Германией - Семиряга Михаил Иванович. Страница 46

В ходе боевых действий в Великой Отечественной войне охрану тыла Действующей армии обеспечивали специальные внутренние войска (ВВ) НКВД. Во фронтах их было, как правило, по одной дивизии или несколько отдельных полков. При перенесении боевых действий в страны Восточной Европы их функции расширились, и они не только охраняли тылы войск, но в освобожденных странах активно содействовали установлению власти коммунистических партий.

В 1944 году на территории Польши, позже и в Германии в центре действовали войска 1-го БФ и вместе с ними с левого крыла войска 1-го УФ и с правого — 2-го БФ. Внутренние войска НКВД 1-го БФ состояли из четырех полков. Начальником этих войск был генерал-майор П.М. Зимин. Допускалось, что их главным противником в тылу Действующей армии будут члены фашистской организации «фольксштурм», которые развернут активную подпольную вооруженную борьбу. Они действительно осуществляли подрывную работу в Померании и Силезии, которые в то время входили в состав Германии, но массовой вооруженной борьбы не наблюдалось. Именно на этих территориях, населенных преимущественно немцами, внутренние войска приобретали первый опыт, который позже им пригодился в Германии западнее Одера. Это было ведение вооруженных акций, задержание, фильтрация, агентурная работа, охрана тюрем, важных военных и промышленных объектов, депортирование трудоспособных немцев на работу в Советский Союз и другие виды деятельности органов безопасности.

В связи с действительно отмечавшимися случаями нападения немцев, оставшихся в тылу советских войск, в полосе 1-го БФ восточнее Одера, военный совет фронта в феврале 1945 года разослал войскам следующую директиву Государственного комитета обороны: «В целях пресечения попыток совершения террористических актов ГКО в постановлении № 7467 от 3 февраля 1945 года обязал: Командующему Жукову совместно с уполномоченным НКВД Серовым принять решительные меры, жестоко расправляться с лицами, уличенными в террористических актах. Мобилизовать всех немцев от 17 до 50 лет, годных к физическому труду, сформировать рабочие батальоны по 750-1200 чел. для использования их на работах в СССР».

В соответствии с этой директивой уже к концу мая 1945 г. на советских предприятиях работало 188 тысяч интернированных и 100 тысяч арестованных немцев, из них около 140 тысяч работали в угольных шахтах и 55 тысяч на предприятиях металлургической промышленности. Правда, к концу лета того же года женщины с грудными детьми, беременные и больные заразными болезнями среди интернированных были освобождены. Но на их места прибывали другие немцы.

Подобная репрессивная мера в отношении практически всего населения части Германии, оккупированная советскими войсками, была ничем иным, как осужденной международным правом практикой заложничества, и пропагандисты Геббельса не преминули оперативно воспользоваться этим опрометчиво принятым документом в интересах воспитания стойкости у солдат вермахта. Правда, позднее Ставка Верховного Главнокомандования 20 апреля 1945 года, то есть за несколько дней до падения Берлина, не только фактически отменила свою предыдущую директиву, но и приказывала «обращаться с немцами лучше».

Какие же выводы вытекают из приведенной директивы? Крайне противоречивые. Во-первых, она была принята слишком поздно и не могла оказать существенного влияния на улучшение отношений с немцами в период военных действий; во-вторых, в документе, по существу, признавалось, что не возникновение банд предшествовало репрессивным мерам советских военных властей, а, наоборот, оно явилось следствием ненужных превентивных репрессий; в-третьих, директива признавала, что прежнее отношение к немцам было жестоким; в-четвертых, она требовала прекратить плохое обращение не только с гражданским населением, но и с военнопленными; в-пятых, необходимость улучшения отношений к немцам обосновывалась не гуманизмом Красной Армии и требованиями международного права, а сугубо практическими соображениями, то есть, интересами «снижения упорства немцев в обороне»; в-шестых, советское командование впервые признало необходимость дифференцированного подхода к членам нацистской партии; наконец, в-седьмых, требования об улучшении отношения к немцам и недопущение панибратства с ними, объединенные вместе, были поняты в войсках как запрет всяких отношений с немцами.

Следует отметить, что на протяжении всей войны советское правительство вопреки советским законам и международному праву проводило в отношении немцев, проживавших в СССР, крайне грубую дискриминационную политику. И не потому, что немцы вели какую-то подрывную работу, а только потому, что они были немцами по национальности. Так, еще 14 февраля 1942 года ГКО своим постановлением предложил мобилизовать всех советских немцев мужчин от 17 до 50 лет, проживавших в Куйбышевской, Пензенской и Тамбовской областях и на время передать НКВД для строительства железной дороги. Вызов предлагалось производить персональными повестками без приказов и объявлений. 7 октября 1942 года ГКО еще раз приказал произвести дополнительную мобилизацию в рабочие колонны немцев-мужчин в возрасте 15–16 лет и 51–55 лет, а также женщин от 16 до 45 лет. Освободить только тех женщин, кто имеет детей в возрасте до трех лет и беременных. Детей старше трех лет передавать на воспитание остальным членам семьи. Закончить мобилизацию не позднее 1 ноября 1942 года. В новом, третьем постановлении ГКО от 14 октября 1942 года, предлагалось мобилизовать мужчин всех национальностей, воюющих с Советским Союзом стран, (румын, венгров, итальянцев, финнов) в возрасте от 17 до 50 лет.

В последующие годы войны незаконные депортации немцев применялись советскими властями во всех странах, освобожденных Красной Армией. Так, в соответствии с постановлением ГКО № 7161 от 16 декабря 1944 командующий 2-го УФ маршал Р.Я. Малиновский подписал приказ: с 25 декабря 1944 года по 10 января 1945 года мобилизовать и интернировать для работы в СССР трудоспособных немцев-мужчин в возрасте от 17 до 45 лет и женщин от 18 до 30 лет, проживающих на территории Венгрии и Трансильвании. Мобилизации подлежали немцы как подданные Германии и Венгрии, так и подданные Румынии, Югославии и Чехословакии, независимо от занимаемых должностей и выполняемых обязанностей. Мобилизованным разрешалось взять с собой одежду и 15-суточный запас продовольствия общим весом до 200 кг на человека.

В исполнение постановления ГКО в полосе 1-го Украинского фронта до 20 марта также было мобилизовано 39.649 человек. Как известно, на территории Померании, расположенной восточнее р. Одер и входившей в состав Германии, наряду с проживавшим здесь польским меньшинством, «восточными рабочими» и другими иностранцами, основную часть населения все же составляли немцы. Со вступлением на эту территорию советских войск в январе-феврале 1945 года перед советскими органами безопасности встал вопрос об установлении отношения не только к людям разных национальностей, особенно к полякам и немцам, но и к различным слоям самого немецкого населения.

Даже командование 1-го УФ не имело четкого представления о том, какую линию ему следует вести в отношении немцев, проживающих в Польше. Так, на совещании военных комендантов и их заместителей, которое состоялось в г. Лигнице 4 марта 1945 года, член военного совета фронта генерал-лейтенант К.В. Крайнюков, в частности, критиковал заместителя коменданта по политчасти г. Гинденбурга, который «сидел рядом с немцами и мирно с ними беседовал. Он нашел здесь «коммунистическую партию» и нянчится с немцами. Со всеми, кто называет себя «немецким коммунистом», следует поступать так же, как и со всеми немцами».

Для определения отношения к немцам в Польше заместитель Берии, который одновременно был уполномоченным НКВД по 1-му БФ, генерал-полковник И.А. Серов, 18 февраля 1945 года, разослал всем начальникам отделов «СМЕРШ», командирам полков НКВД, начальникам оперативно-чекистских групп городов особую инструкцию, названную «Ориентировкой о документах для определения лиц немецкой национальности». В соответствии с этим документом при «мобилизации и фильтрации» немцев нужно было руководствоваться разным видом и цветом имевшихся у них паспортов. Так, у «настоящих немцев», обладавших всеми правами и обязанностями гражданина Германии, паспорт был светло-серого цвета, у немцев, родившихся в Польше и имевших хотя бы одного из родителей немца, — голубого цвета, немцам, прибывшим в 1939–1940 гг. с Украины, Белоруссии, Бессарабии и Прибалтики, выдавались паспорта тоже светло-серого цвета. Особую группу составляли немецкие беженцы 1943–1944 гг. Советские граждане, бывшие пособниками оккупантов и бежавшие с ними, имели паспорта иностранцев и обладали определенными льготами. Всем «восточным рабочим» на полгода выдавались удостоверения личности белого цвета. Поляки, проживавшие в провинциях Вартагау и Померании, имели такое же удостоверение личности, но розового цвета. «Ориентировка» завершается предупреждением, чтобы ее «хранить тщательно, не допуская утери» [213].