Сталинградцы (Рассказы жителей о героической обороне) - Герасимов Евгений Николаевич. Страница 20

Враг где-то был недалеко, но где точно, мы не знали. Наша истребительная рота приготовилась к бою. Я и мой помощник Ромашков пошли к площади 9 января на разведку. Из Дома военведа немцы открыли огонь. Метрах в пяти от нас по железному кузову сгоревшей автомашины прошла очередь немецких автоматчиков, перебегавших от окна к окну.

Я приказал Ромашкову вместе с пятнадцатью бойцами занять оборону и не дать прорваться противнику к переправе со стороны площади 9 января.

При спуске к Волге, когда я шёл к основной группе бойцов своей роты, невдалеке разорвался снаряд. Я был оглушён и опрокинут в кучу золы. Не помню, сколько я пролежал. Один из бойцов заметил меня и приволок к выходу штольни. Из горла текла кровь, в голове шумело, и я почти ничего не слышал. Бойцы обмыли мое лицо от запекшейся крови и напоили меня. Постепенно я стал приходить в сознание и начал разбираться в обстановке.

Немцы были уже над нами, метрах в ста пятидесяти, занимая верхние этажи зданий. Они уже овладели Пензенской улицей, заняли некоторые Дома специалистов, вошли в дом Госбанка, из которого били прямой наводкой из пушек и миномётов по городской переправе. Уже слышны были их голоса:

— Рус, Волга, буль, буль! Сдавайся!

Меня вызвал к телефону член Городского комитета обороны товарищ Воронин. Он приказал любой ценой удержать берег.

— Надо продержаться всего несколько часов, так как уже идёт помощь, — сказал он.

Несмотря на огромное превосходство в людях и вооружении, немцам не удалось потеснить наших бойцов. Тогда враг решил разведать наши силы.

В лощине, которая шла от Домов специалистов к нашему командному пункту, появился мальчик лет двенадцати. Это вызвало подозрение у одного нашего бойца-милиционера, и он задержал мальчика.

Задержанный оказался весьма смышлёным юнцом. Он потребовал, чтобы его отвели к командиру.

— Как зовут тебя? — спросил я его.

— Коля, — ответил он и начал рассказывать о том, что отец и мать его убиты при бомбёжке, а сам он с другими жителями скрывался в подвале Домов специалистов. Когда немцы ворвались в этот подвал, одна старуха, жившая тут, сказала им что-то по-немецки, и они послали её куда-то. Но старуха, должно быть, испугалась: она скоро вернулась. И тогда офицер послал его, Колю, пригрозив, что если он не узнает, сколько нас — его расстреляют. И не только это рассказал нам мальчик. От него мы узнали и о численности и о вооружении немцев.

Из показаний Коли и личных наблюдений мы выяснили, что перед нами батальон хорошо вооружённых, отборных немецких солдат.

Впоследствии было точно установлено, что против нас сражался в полном составе первый батальон 194-го полка 71-й стрелковой дивизии 6-й немецкой армии под командованием «рыцаря железного креста» капитана Гинделянга.

Нас же, прижатых к берегу, было всего человек 60.

Около 8 часов вечера мне доложили, что большая группа немецких автоматчиков, под прикрытием пулемётного огня, по балке от Домов специалистов продвигается к городской переправе. Около пивного завода немцы захватили две пушки, расчёты которых погибли, и готовятся открыть из этих пушек огонь.

Надо было немедленно принимать решение. Переправа от моего командного пункта была в 250 метрах, пивной завод — в 150 метрах. Я решил контратаковать противника с двух сторон. Ромашков возглавил группу бойцов из 15 человек. Столько же примерно было и в моей группе. С криком «ура» одновременно с Ромашковым мы бросились в атаку. По-видимому, немцы не были осведомлены о нашей численности. Дружная атака завершилась успехом. Пушки снова были наши.

Больше всего беспокоило то, что боеприпасы подходили к концу.

Стемнело. В небе — со стороны противника — повисли ракеты.

Немецкая авиация продолжала налёты на территорию заводов. В Нефтесиндикате загорелись баки с горючим. Горящая нефть плыла по Волге. Она приближалась к нам. Жуткая картина! Горящая нефть может отрезать нас от левого берега, откуда мы с минуты на минуту ждём помощи.

— Это грознее, чем немецкие автоматчики. Неужели мы погибнем? — сказал Ромашков, когда мы вышли с ним на берег Волги.

Я ему ничего не ответил.

О чём я только ни думал тогда…

Вспоминал, как вот в такие же вечера, на этом же самом месте, где сейчас расположились бойцы, где только что кипел жаркий бой, я часто гулял с детьми по набережной, по гудкам угадывал названия пароходов. Теперь всё сметено — причалы и пристани. Только кое-где из-под воды торчат горящие, как свечи, брусья и стойки.

Вся Волга была в огоньках, которые то вспыхивали, то угасали. Между ними мчалась к нашему берегу моторная лодка.

Прибыли наши товарищи, работники НКВД. Они привезли нам боеприпасы и поздравили с первым боевым успехом.

Ночью было решено до подхода воинских частей выбить немцев из Домов специалистов и из дома Госбанка. Оттуда они просматривали переправы и могли сорвать высадку войск на наш берег.

Пушки, отбитые у немцев, были приготовлены к стрельбе. Условились, что атака начнется после пяти орудийных выстрелов. Артиллеристов среди нас не было. Кое-как при помощи одного нашего работника, который понимал толк в артиллерийском деле, я зарядил и дал первый выстрел по дому Госбанка, затем второй и третий.

Конечно, артиллерист из меня, мягко сказать, был неважный и в цель я, видимо, не попал, так как не умел наводить. Открою замок и верчу рукоятку до тех пор, пока в просвете ствола пушки не увижу цель.

— Смотрите! — крикнул младший лейтенант Мрыхин, находившийся при мне.

Я вижу, что к городской переправе плывёт катер с бойцами. Немцы ведут по нему огонь из пушек, которые стоят около Домов специалистов. Снаряды рвутся вокруг катера. Вот-вот он разлетится в щепки. Тогда я снова бросаюсь к пушке и бью по Домам специалистов — туда, откуда ведёт огонь вражеская батарея.

Катер благополучно достиг нашего берега. Из него вышли полковник Елин и батальонный комиссар Кокушкин. Подошло ещё несколько катеров с бойцами. Это были гвардейцы дивизии генерала Родимцева.

На защиту Сталинграда прибыли гвардейцы.

До этого я никогда не видел гвардейцев, но когда они выходили на берег, все словно литые, уверенные в себе, я невольно подумал: «Вот это да, вот это гвардия!»

Расположив свой штаб в штольне, полковник пригласил меня доложить ему обстановку.

Тем временем его подразделения быстро располагались по окопам и сразу же открывали огонь по врагу.

Я повёл полковника Елина на возвышенность в районе пивного завода. Отсюда он произвёл короткую рекогносцировку местности.

Немецкие автоматчики вели огонь в нашу сторону, но, казалось, полковник этого не замечает.

К нему подбежал старший лейтенант и, не соблюдая уставных правил, стал докладывать о трудной обстановке, сложившейся на его участке обороны.

Елин спокойно, но строго спросил его:

— Вы из какой конторы прибыли ко мне?

Тогда старший лейтенант смутился, подтянулся и уже совсем по-другому сказал:

— Разрешите обратиться, товарищ гвардии полковник?

— Вот так, — сказал Елин. — В какой бы обстановке вы ни находились, не забывайте, что вы гвардеец.

С прибытием дивизии Родимцева наш небольшой отряд мог считать свою задачу выполненной. Но нам не хотелось покидать правого берега Волги, и генерал Родимцев, с которым мне пришлось встретиться на другой день, разрешил нам остаться в городе.

— Если вы здесь уже обжились, так и оставайтесь в своей штольне и держитесь, как держались. Ваши люди хорошо знают город, а это нам важно, мы ведь здесь гости, — засмеялся он.

Помню я, как, выйдя из штольни покурить, генерал остановил проходившего мимо командира:

— Ну как, орел, дела?

— Прекрасно, товарищ гвардии генерал-майор. Только что-то немцы обстрел усилили, хотят этим громом наше новоселье отметить.

— Да, не нравится им наше новоселье, — сказал генерал. — А главное потому, что у нас выгодная, заманчивая позиция. У нас рядом и воды и рыбки много, а у немцев с водичкой ох, как плохо… Волга рядом и жажда сильная, а попить нельзя. Наши орлы не дадут им напиться.