Ветер Севера. Риверстейн - Суржевская Марина "Эфф Ир". Страница 12

Кстати, размер у колечка маленький, мне на средний пальчик подошло бы. Я осторожно развязала кожаный шнурок и удивилась. Тусклое колечко, освобожденное от петельки, стало ярче, зазолотилось. Серый металл отчетливо отливал теперь красным. Ну конечно, сижу у окна – вот на металле и отражаются блики красного северного солнца.

Я подняла ладонь, повернулась к окошку, чтобы лучше было видно. Колечко сверкало. А красиво. И почему мне оно показалось безобразным? Я еще полюбовалась и… надела его на средний пальчик.

И размерчик мой… Ой! Маленькая серебряная змейка на моем пальце засверкала еще ярче, красный блеск стал почти нестерпимым, тусклый металл стремительно становился золотым, потом красным, потом багряным… По всему колечку отчетливо проступили буквы и символы, которых я не понимала! И самое страшное: маленькая, теперь уже золотая спиралька пошевелилась, один из кончиков увеличился, стал капелькой, и на ней отчетливо проступили… глаза и маленькая пасть с раздвоенным языком! И эта уже живая змейка плотно обхватила мой палец, устраиваясь поудобнее, качнула треугольной головой, посмотрела на меня, и острые клыки впились мне в кожу. Еще мгновение я смотрела на каплю крови, вытекающую из моего пальца, а потом провалилась в небытие.

Я валялась на черном песке преисподней, уткнувшись в него носом.

Умерла? Осторожно приподнялась на локтях, разлохматившаяся коса тяжело упала в песок. Я повертела головой, перевела взгляд на ладони. Правая чуть ободрана, словно я откуда-то снова упала. Да и в теле ощущение удара, грудь и ребра ноют, словно там синяк разливается. Покряхтев, я перевернулась и плюхнулась назад.

Ох, Пресветлая Матерь! Что это???

Я сидела на клочке черного, как угольная крошка, песка. Может, правда уголь? Нет, ладони не пачкает и по ощущениям – мелкий песок, утекающий сквозь пальцы. И цвет – столь всепоглощающая чернь, без единого вкрапления другого цвета, что мое темное платье на этом фоне казалось серым и даже белесым. Мой «островок» чуть возвышался над остальной пустыней, и края его ссыпа́лись вниз песчаными водопадиками, но не оседали на землю, а словно закручивались в черные воронки, всасываясь в песок. Сероватый грязный туман рваными клоками стелился над пустыней, передвигаясь с места на место как привидение. И вся пустыня под этим туманом двигалась, шевелилась, перекатывалась, словно литые мышцы под шкурой невиданного монстра.

Чуть поодаль возвышались огромные силуэты, показавшиеся мне сначала деревьями, но при более длительном рассмотрении оказавшиеся темными каменными изваяниями, похожими на перевернутые и воткнутые кроной в песок вековые дубы. И у основания этих каменных «крон» шевелилась густая, плотная тьма, выползающая иногда в разные стороны щупальцами мрака.

«Корни» же каменных исполинов упирались в бело-серую муть, которая тоже жила и двигалась как от порывов ветра, хотя никакого движения воздуха я не ощущала.

Здесь не было ни одного другого цвета, только насколько хватало глаз – черный песок, закручивающийся в водовороты, мрак, расползающийся щупальцами, и серый туман, рваный внизу и густой, плотный вверху.

Линия горизонта отсутствовала, граница, соединяющая верх и низ, размывалась и дрожала, ее невозможно было уловить взглядом и рассмотреть.

И тихо… мертво. Ни шелеста листьев, ни голосов птиц, ни шума ветра. И даже хрип умирающего животного кажется глухим, словно сквозь соломенный тюфяк…

Хрип умирающего животного???

Я вскочила и испуганно обернулась. И чуть снова не упала от увиденной картины.

За моей спиной, саженях в десяти, умирал монстр. Длинное змееподобное тело, утыканное шипами размером с коровий рог, заканчивалось вытянутой плоской головой. Четыре глаза, расположенные по форме ромба, подернуты желтой куриной пленкой. Из пасти вывалился узкий, как жало, сочащийся слизью язык. И кровь, черная, густая, толчками выплескивающаяся на песок и тут же впитывающаяся, не оставляя следов.

Я пошатнулась. Над умирающим монстром стоял его убийца, и по сравнению с ним огромная змея показалась мне безобиднее домашней кошки.

Ибо это было истинное порождение Тьмы, демон теней, исчадие кошмарного нечто. Я смотрела на его спину и бок, пока он вытаскивал из змея клинок из синей стали и неторопливо вытирал о его шкуру. Демон с бронзово-черной кожей, расчерченной красно-черными рисунками, под которой двигались стальные мышцы и как канаты перекручивались сухожилия. Черные длинные волосы переходили в короткую шерсть, узкой полосой закрывающей хребет и уходящей под пояс кожаных штанов. Блестящие как у ворона крылья огромными куполами висели над его фигурой, и каждое крыло заканчивалось колючим шипом.

Не торопясь демон обернулся и посмотрел на меня. На голове у него были широкие витые рога с темно-красными кончиками и – что совсем дико – почти человеческое лицо, только с бронзовой кожей и желтыми звериными глазами, которые сейчас разглядывали меня.

Он сделал шаг ко мне.

Я хотела закричать, но в горло словно насыпали этого странного черного песка, отчего оно ссохлось, не в силах произнести ни звука. Демон склонил рогатую голову и медленно, словно прогуливаясь, двинулся ко мне. Вокруг его сапог черной воронкой заклубилась тьма, живая тень ластилась к нему верным псом, окутывая до колен, потом до живота, клоками облепила его тело. Темнота ползла по нему, обнимая, рваным плащом стелясь за его плечами. И в этой тьме облик его менялся, двигался, переливался как ртуть в другую форму. И сам он не шел – скользил, будто не касаясь черного песка, не оставляя следов, так стремительно и плавно, как не может двигаться человек. Вроде бы только что он стоял возле змея, и уже – черная тьма рядом со мной, буквально в двух шагах, и кажется, что все расстояние он преодолел одним гибким движением.

Это пугало. Очень.

Возле моего «островка» тьма сползла клочьями, впиталась в песок, развеялась. Передо мной стоял человек. В тех же черных брюках и сапогах, с голым торсом и синим клинком в правой руке. Крылья и рога исчезли, остались темные волосы до плеч, смуглая кожа и глаза с желтым ободком вокруг вытянутого, как у зверя, зрачка.

Я узнала его. Тот самый, из харчевни…

Он рассматривал меня, чуть склонив голову, словно увидел любопытную зверюшку. Я попятилась, инстинктивно выставив вперед руку.

– Не подходите ко мне! – из пересохшего горла прозвучал не яростный крик, как хотелось, а сиплый шепот.

– А то что? – насмешливо спросил он.

Я опешила. Действительно, что? Что я могу сделать-то? Хоть против воина с мечом, хоть против демона? Даже закричать не получается! А если и получилось бы, то очень сомневаюсь, что кто-то поспешил бы мне на помощь. Я устало махнула рукой. И мужчина вдруг напрягся, подобрался, как зверь перед прыжком, и от его ленивого спокойствия ничего не осталось. Он смотрел на мою руку с тусклым кольцом-змейкой.

Я опять пропустила его движение, но в следующий миг он уже нависал надо мной, его руки сжали мои плечи, и я вскрикнула от боли и страха.

– Аргард! Это была ты! Ты инициировала его!

– Не надо, прошу вас! – Я сжалась в комок, ожидая удара, привычно втянула голову в плечи и зажмурилась. Но ничего не случилось. Я осторожно подняла взгляд.

Мужчина задумчиво меня рассматривал. Его глаза стремительно меняли цвет, выгорали, желтый ободок расползался по радужке, делая ее светло-коричневой и прогоняя тьму. Он даже руки убрал. Почему-то стало невыносимо стыдно за свою малодушную, детскую реакцию, я вспыхнула и гордо выпрямилась, высоко подняв голову.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – как можно достойнее сказала я. Голос был сиплым, и я испугалась, что закашляю. Глупая, нашла, чего бояться, сейчас есть проблемы и пострашнее…

– Я случайно сорвала с вас это кольцо. Пыталась оттолкнуть. Я… я испугалась. У меня ведь были причины пугаться, не так ли? – не удержалась я от ехидства. – И, конечно, я тотчас же вам его верну!

И в доказательство подняла руку, собираясь снять колечко.