Удача мертвеца (СИ) - Борчанинов Геннадий. Страница 19

Я взял тонкий пеньковый трос, один из тех, что лежали на палубе, собранные в аккуратные мотки, пропустил его через блок, привязал один конец к мачте, а другой связал в петлю и бросил в шлюпку капитану. Тот помахал мне, подёргал за линь и убедился, что всё связано достаточно надёжно.

Филипп подошёл к борту и встал рядом со мной, глядя на капитана.

— Отличный шанс ускользнуть, — полушёпотом произнёс он. Рука его, скрытая за фальшбортом, показала жестом, будто стреляет по шлюпке из пушки.

— И что ты потом скажешь нижней палубе? — спросил я. — Они нам ни за что не поверят.

Француз пожал плечами, мол, какая разница.

— А матросов не жалко? — я показал на скучающих гребцов.

Он растерялся. Видимо, эту деталь он не продумывал.

— Застрелить его из мушкета.

— Я за это дело не возьмусь, а пока целишься ты — он тебя уже застрелит, — хмыкнул я. — Разбудишь всю эту пьянь внизу, и мы отправимся за борт, как тот негритёнок.

Капитан тем временем хищно смотрел в воду, словно голодный медведь над ручьём. Все ныряльщики уже скрылись внизу, и я засёк время, сколько они уже под водой. Прошло уже не меньше десяти минут, но ни один из них не выныривал. Я удивился и позавидовал, понимая, что плавал к испанскому кораблю совершенно зря. Можно было отправить любого из этих индейцев, и всё получилось бы гораздо быстрее и качественнее.

Наконец, один за другим, они стали выныривать, и, глотнув воздуха, плыть обратно.

— Эй, эй, эй! — занервничал Томас, пытаясь остановить пловцов, но тщетно, они уже снова плыли к испанскому галеону и не слышали никаких приказов.

Я окинул взглядом горизонт. Загаженный чайками риф возвышался над шлюпкой как триумфальная арка, знаменующая долгожданный успех поисковой экспедиции. Птицы кружили над нами как вороньё над мертвечиной, грязные, серые чайки жадно и резко кричали, словно требуя свою долю сокровищ за то, что они всё это время неустанно следили за здешними водами.

— Плохой знак, — проворчал я, показывая на кружащих птиц.

Наконец, над водой показалась голова первого ныряльщика. Мокрые волосы лезли ему на глаза, и он постоянно мотал головой, пытаясь отбросить их назад. Индеец бросил на дно шлюпки грязный, покрытый илом кирпич, который в свете полуденного солнца неожиданно ярко блеснул золотом.

Капитан жадно схватил его и потряс в воздухе, отплясывая безумные танцы радости и счастья. Капельки ила щедро забрызгали дорогой шёлк его рубашки, но пират не обращал внимания, смеясь во весь голос и любуясь профилем короля на чеканке Мадридского монетного двора. Индеец держался за борт шлюпки и терпеливо ждал, пока капитан обратит на него внимание.

— Ай, молодцы! Знал же, знал, не прогадал! — смеялся Томас.

— Сэр, там всё илом заросло, водорослями, трудно, — перебил его ныряльщик. Пока он говорил, вынырнули ещё несколько, каждый держал в руках по слитку золота.

— Ну так откапывайте! Доставайте золото! — капитан вздохнул так, будто в тысячный раз объяснял прописные истины.

Индеец устало кивнул и погрузился под воду. Остальные пловцы побросали золото в шлюпку и тоже скрылись в глубине.

— Тащите по несколько штук, я вам зачем верёвку сбросил, акулы вас задери! — рявкнул Томас вдогонку, но его снова никто не услышал.

Я перегнулся через борт, рассматривая испанское золото, которое валялось на дне лодки, поблескивая в лучах солнца. Небольшие неровные слитки, грязные от донных отложений и водорослей, сейчас казались самыми обыкновенными кусками металла. И даже непонятно, что в них настолько ценного, что люди готовы убивать и умирать ради него. Но я знал, что как только возьму слиток в руки, то отдать его будет уже очень и очень сложно. Золото почти всегда притягивает людей каким-то мистическим образом.

Вот и капитан сейчас сидел в лодке, невероятно счастливый, и глупо улыбался. В руках Томас неустанно вертел поднятый первым слиток, и уже отполировал его кружевным рукавом до блеска.

Ко мне подошёл Филипп и показал рукой на подветренный борт. Я недоуменно выгнул бровь, мол, всё в порядке, ничего необычного, но тут заметил белое пятнышко чужого паруса. К нам медленно, против ветра, но целенаправленно, приближался какой-то корабль. Я хотел было крикнуть и предупредить капитана, но едва я раскрыл рот, Филипп шикнул на меня, призывая к молчанию.

— Не поднимай тревоги раньше времени, — шепнул он. — Может, это наш шанс уйти по-тихому.

— Если это испанцы, а я готов поставить золотой дублон, что это они, у нас будет только шанс подохнуть на виселице, — ответил я, напряжённо вглядываясь в горизонт.

— Против ветра идут, у нас еще пара часов в запасе, — хмыкнул француз, который с каждым днём становился всё более опытным моряком. — Будем надеяться, индейцы хоть половину успеют поднять.

Мы, на всякий случай, спустились вниз и принялись готовить пушки левого борта — подкатили ядра, принесли порох, набрали воды. Делать это всё вдвоём оказалось сложнее, чем я предполагал.

Тут и там лежали спящие пьяные матросы, в воздухе висел тяжёлый и душный аромат перегара, и нам приходилось пробираться и переступать прямо через человеческую свалку. Кто-то уже успел наблевать в углу, пьяные моряки бормотали что-то невнятное, а кто-то даже стонал и клялся больше не пить.

— Мне кажется, если высечь искру, то тут всё на воздух взлетит без всякого пороха, — хмыкнул Филипп, морщась от запаха дешёвого пойла.

— И никто даже не проснётся, пушкой не разбудишь, — ответил я, приоткрывая орудийный порт, чтоб поглядеть на приближающийся корабль.

Сейчас за ним наблюдал голландец, который абсолютно бескорыстно взялся помочь нам двоим и докладывал о всех перемещениях корабля. Неизвестное судно постоянно меняло галсы, чтобы идти против ветра, но, теперь это было уже очевидно, шло прямо к нам.

Теперь было видно, что это тот самый барк, который я оставил без руля на рейде Флориды. И наверняка испанцы шли к нам с самыми добрыми намерениями. При свете дня я различил название — «Сан-Сервандо». Кастильцы почти всегда называли свои посудины именами святых, и этот барк не стал исключением.

Я выглянул за борт, где индейцы один за другим заполняли шлюпку золотом, от которого она ощутимо просела. Капитан, пребывая в блаженном неведении, смотрел, как золотые слитки выстраиваются ровными рядами, словно толстая крепостная стена. Укрытый собственным кораблём, заметить испанцев он пока не мог, и поэтому довольно обмахивался шляпой, развалившись на банке.

— Эй, вы двое! — Томас заметил нас, стоящих у борта. — Куда запропастились!? Тяните линь, вытаскивайте!

— Может, сказать ему? — спросил я, хватаясь за верёвку.

— Давай сперва золото поднимем, — рассудил француз.

Мы оба упёрлись ногами в фальшборт и взялись тянуть. Капитан навязал на верёвку достаточно много, пришлось поднапрячься, но мысль о том, что какой-то из этих слитков может перепасть нам — грела душу и придавала сил.

Я обернулся и посмотрел на Николаса, который пристально наблюдал за испанцами. Пленник махнул рукой, показывая, что барк сделал поворот оверштаг, через ветер. Я изо всех сил желал, чтоб испанцы потеряли ход, не вовремя обрасопили фок, недовернули руль, сели на мель или вовсе утонули в полном составе вместе с кораблём. Но их команда оказалась достаточно опытной, чтобы успешно менять галсы и идти в крутой бейдевинд.

Золото, поднимаясь наверх, стучало по медной обшивке «Левиафана», словно тысяча маленьких звонких молоточков. Наконец, первые слитки, обвязанные тонкой пеньковой верёвкой, поползли по палубе.

— Надумаете украсть — застрелю! У меня всё посчитано! — рявкнул Томас, и мне тут же пришлось расстаться с великолепной идеей нарубить слитки на пластины и привязать к телу.

Мы вытащили на палубу около десятка слитков, и я, наконец, решился.

— Капитан, там испанцы! С подветренного борта! — крикнул я.

Томас мне не поверил.

— Капитан! — повторил я. — Испанцы!

— Картер, старый пройдоха! Я знаю, что ты хочешь золотишко прибрать, но мог бы придумать что-нибудь получше!