Я просто тебя люблю (СИ) - Снежинская Катерина. Страница 42

— Стоит, — буркнула ведунья, начиная нехорошее подозревать — на конец истории сказанное никак не тянуло. Скорее уж на присказку.

— А дальше он поджог степь, — не слишком охотно продолжил Дан, притиснув к себе лекарку так, что у неё под рёбрами что-то ёкнуло, — и… «улики» подбросил. Здесь расчёт совсем простой был: либо вы сгорите, либо выберетесь. Но тогда шаверы Шая живым не отпустят.

— Сго-рим… — по слогам повторила Арха, вытерла ладонью разом взмокший висок — жарко вдруг стало ужасно и душно.

Показалось даже, будто из окна гарью потянуло.

— Дан! — снова подал голос Адин. — Заканчивай.

— Потом, думаю, к немалой досаде этого красавца, вы добрались-таки до замка. И тут он, наконец, сообразил, с кем дело имеет. Я тебя имею в виду, — словно бы блондина и не слыша, продолжал Харрат. — Подсуетился, нашёл какого-то степняка… Кстати, этот момент ещё прояснить стоит. Не нравится мне скорость, с которой он наёмника нашёл. Тут-то кабаков нет.

— Будешь мне тот случай постоянно припоминать — милости лишу, — лениво пообещал кронпринц, забрасывая ноги на подлокотник кресла.

— Как угодно Вашему Высочеству, — Дан умудрился поклониться, не отпуская Архи. — В общем, этот самый исполнитель к тебе ночью в комнату и забрался, котёнок.

— Да я-то тут причём? — хотела возмутиться лекарка, но вышло жалобно.

— Всё при том же. Получись у шавера… — хаш-эд замялся — всего на секунду, правда, — …получись у него задуманное, и я сам с Шая шкуру бы спустил и на его же кишках подвесил.

— Но ведь не получилось?

— Такой вариант тоже в план входил. Шер думал, что тебя сразу в охапку схватят и уберут отсюда подальше. Ну и Шай уберётся, понятно.

— Только он не учёл, что прятать нашу драгоценность больше некуда, — заметил принц, элегически розочку, из вазы вытащенную, нюхая. — Кто виноват, что она умудряется везде в неприятности влипать? Эдакий наивный щеночек, влезающий в самую большую и вонючую кучу навоза. Или кто там, котёнок?

— Адаш, придержи язык! — глухо посоветовал Дан.

— И почему правду никто не любит? — поинтересовался у цветочка принц.

— Адаш!

— Он прав, Дан, — даже для себя неожиданно, встряла Арха, да ещё и успокаивающе по руке своего демона погладила.

— Устами младенца, — хмыкнул наследник престола. — А что, младенец не станет просить меня о милости? Ведь Шер такой несчастный, незаконный и никем нелюбимый. Да и глазки красивые. У него красивые глазки, Арха?

— Красивые, — согласилась ведунья, вставая. — И ни о чём я тебя просить не стану. Раз вы считаете, что груда камней с куском травы стоит чужих жизней, а, может, даже жизни собственного брата, то… То долги цене соответствуют. Только со мной и моим сыном отрубленной головой он не расплатится, маловато будет. И Тьма тому свидетель!

— Арха… — Адин руку протянул, как будто по плечу ведунью потрепать собрался.

— Уйди с дороги, Ад, — попросила Арха спокойно.

Странно, но демон действительно в сторону отошёл.

***

Чрезмерной румяностью Шай никогда не отличался. Но теперешняя его восковая однотонная бледность пугала. Да ещё тени, залёгшие под скулами, глазами, на висках, делали знакомые черты почти не узнаваемыми, чужими.

Арха то и дело ловила себя на том, что прислушивается, дышит ли ифтор. Он дышал — не обманула ведьма. Видимо, на самом деле оставалось только ждать, когда демон сам себя из Бездны вытащит.

Внешний двор, где казнь должна была состояться, от этой комнаты далековато находился, потому и шум, оттуда доносившийся, был почти неразличим: то ли голоса, то ли ветер, то ли прибой. А конкретики ведунье и не хотелось. Но всё же короткий, оборванный выкрик, ознаменовавший, что для кого-то всё закончилось, она разобрала. И, может, даже не собираясь этого делать, положила руку на туго вздувшийся живот, погладила, приласкав.

— А мы с тобой живы, малыш, — шепнула.

Напряжённо поднятые плечи опустились. Она и сама не замечала, что сидит, напружиненная, словно удара ожидая.

На звук открывшейся и тут же тихо почти беззвучно закрывшейся двери лекарка не обернулась. Надобности в том не было, по шагам узнала, кто зашёл.

— Знаешь, я всё пытаюсь представить, что его нет. Вот ты есть, Адин, Тхия, Ирр, а его нет. И у меня ничего не получается, — призналась шёпотом, накрыв ладонь, на плечо опустившуюся, своей. Сжала тихонько. — Он же такой… безобидный.

— Он совсем не безобидный, — так же негромко ответил Дан.

— Знаю. Вы все не такие, как я привыкла.

— Всё хорошо, котёнок. Не думай ты ни о чём, обошлось же. Во многом тебе благодаря. И, поверь, я приложу все усилия, чтобы такое больше не повторилось.

— А я верю, — Арха задрала голову, глядя на хаш-эда снизу вверх. И только сейчас почему-то заметила, что выглядит он усталым. Хотя в данном случае, наверное, больше бы подошло выражение из иррашевского лексикона. — Только не зови меня больше так, пожалуйста.

— Что-то случилось? — Дан нахмурился, руку с плеча снял и даже отступил на шаг.

И вот что это такое? Всегдашняя готовность проблемы решать, привычка к мгновенной концентрации? Чрезмерная мнительность, мол: если ты хочешь или, наоборот, не хочешь, то я немедленно уберусь? Или просто… неуверенность?

— Если ты не заметил, случилось много всего, — напомнила ведунья, сама не понимая, чему улыбается. — До Тьмы просто всякого случилось. Но сейчас я хочу, чтобы ты меня поцеловал.

Ошалевший хаш-эд — это зрелище, которое стоит запомнить и бережно в памяти хранить.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — вдоволь ресницами нахлопавшись, осторожно поинтересовался лорд Харрат. — С ребёнком всё в порядке?

— И я, и он чувствуем себя просто отлично, — заверила лекарка. — Мне долго ждать?

— Арха, я…

— Да Тьма, какой же ты тупой! Правильно про вас говорят: лобная пластина толщиной в два пальца, а дальше затылок начинается!

Пришлось самой вставать, руки ему на шею забрасывать, прижиматься и губы подставлять, а это совсем не так романтично. Так демон ещё и дёрнулся, кажется, шарахнуться собираясь. Сил его удержать у ведуньи, конечно, не хватало. Но ведь можно прилипнуть.

— Ну, если хочешь… — промямлил демон, эдак осторожно, едва касаясь, поцеловав.

В лоб.

— Нет, так не пойдёт! — мотнула головой Арха. — Ладно, объясним тупым на пальцах. Желания женщины, тем более женщины, в интересном положении, необходимо исполнять. Причём немедленно. А конкретно эта женщина, — чтобы никаких сомнений не возникло, ведунья ткнула себе в грудь пальцем, — желает своего мужчину, ублажения и неба в алмазах. И, в конце концов, я шаверка или нет? Значит, мои требования нужно исполнять бегом!

— Ты абсолютно точно шаверка, — кивнул Дан, догадавшись, наконец, её обнять. И улыбаясь по своему — только глазами. — Но насколько я помню, у вас всё как раз наоборот. Это женщина обязана ублажать мужчину.

— Не поняла, — нахмурилась ведунья, — почему я до сих пор не в постели и где моё небо в алмазах?

— Как угодно, леди Нашкас, — демон поклонился и подхватил взвизгнувшую Арху на руки, — будут вам алмазы.

Лекарка пристроила голову на плечо хаш-эда, зарывшись носом в гладкие, словно даже отполированные волосы, закрыла глаза.

Порой ощутить себя живой, настоящей, до сих пор существующей, гораздо важнее, чем чувствовать защищённость и опеку. Быть хрустальной вазой, в вату завёрнутой, конечно, приятно, но ведь стекло так легко бьётся. В отличие от существа из плоти и крови.

[1] Колесо, колесование — вид казни. Приговорённому перебивали крупные кости и суставы, привязывали к колесу и оставляли умирать.

[2] Крючья — вид казни. Приговорённого сбрасывали на крючья, вбитые в крепостную стену. Длительность мучений жертвы зависела от того, куда войдут крючья.

Глава тринадцатая

Глава тринадцатая

Если моё, значит, моё. Если чужое, значит, мне это уже не нужно