Проект Ворожея (СИ) - Чередий Галина. Страница 37

Влада чуть отступила и все же бросила быстрый взгляд вниз, вызывая хлесткий удар неловкости и острой похоти одновременно. Не хочу, чтобы она увидела в такой неподходящий момент, что я не могу справиться с собой – чисто малолетка, но при этом так желаю, чтобы однажды она смотрела долго и не отрываясь.

– Антон, я ведь не подросток, – спокойно сказала Влада, хотя тонкие ноздри вздрогнули. – Я знакома с нормальными реакциями мужского тела. И прекрасно понимаю, что это не имеет отношения конкретно ко мне.

Да ладно? Знает она о мужских реакциях! А я что-то и припомнить не могу, когда последний раз так пробирало на пустом почти месте аж до печенок.

– Давай я просто помогу тебе снять брюки, чтобы не пришлось наклоняться, и на этом все. – Она медленно вытащила мою рубашку из-за пояса, прикрывая стратегически важное место, и кивнула, глядя в стену за моим плечом. – Расстегнуть помочь?

Нет, не помочь! Ни в коем случае! Рванув одной рукой ремень, я расстегнул ширинку и, дернув штаны с задницы, тут же плюхнулся на край кровать. Почти непроизвольным движением цапнул простынь, прикрываясь для верности. Идиотизм полный! Веду себя, как нервная девица, берегущая свое целомудрие от коварных поползновений. Вот над кем другим бы тупо ржал в такой ситуации, а сам едва не в холодном поту. Влада присела передо мной и потянула за одну штанину, а я чуть не застонал от галопом рванувшего воображения. А она, словно желая меня прикончить выстрелом… совсем не в голову, чуть наклонилась, стягивая вторую штанину, и внимательно посмотрела мне в лицо. Твою-у-у ж дивизию! Сколько женщин я видел стоящими на коленях или сидящими между моих ног? Стоит ли считать? С горящими возбуждением глазами, откровенно дразнящих меня, старающихся продемонстрировать максимум раскованности и энтузиазма отправить в стратосферу своим мастерством. И эти зрелища никогда не оставляли меня безучастным, потому как да – я обожаю оральный секс. Покажите мне мужика в своем уме, что этого не любит.

Но моя обычная реакция и предвкушение в эту секунду показались просто ничем по сравнению с видением того, как Влада, не прерывая контакта наших взглядов, наклоняется и трется щекой о мой пах. Мои яйца тут же как в кулаке стиснули, заливая жаром и тягучей болью низ живота и бедра.

– Все в порядке, Антон?

Я тряхнул головой, зажмуриваясь, а когда открыл, Влада уже стояла, складывая мои брюки на стул.

– Да.

Нет! И близко не в порядке! Я еще навещу этого улыбчивого хирурга из травматологии и спрошу, чем он меня, млин, обколол, чтобы так плющило.

– Спокойной ночи? – сказано с вопросительной интонацией, или это опять мое воображение издевается?

– Спокойной ночи, Влада, – почти ворчливо ответил я, вытягиваясь и тут же понимая, что руку просто так не примостишь.

– Нужна подушка под локоть, наверное, – Влада, уже стоявшая у дверей, шагнула ближе, но я остановил ее жестом. Что-то я не особо своей адекватности доверяю сейчас.

– Я справлюсь.

Уснул я почти мгновенно, хоть и думал, что покой мне не светит после того, как накрывало только что.

Момент истины, то бишь утро на кухне, наступил слишком быстро. Казалось бы, только глаза закрыл, и вот уже орет будильник. Одновременно с сознанием проснулось и тело, оповещая о боли сразу в нескольких местах. Кряхтя, как старик, я поднялся и стал натягивать штаны одной рукой, ощущая себя столетней дряхлой развалиной. В дверь тихонько постучали.

– Антон, тебе помочь одеться? – спросила с той стороны Влада. – Только честно!

– Я справился, – проскрипел я в ответ, действительно умудрившись застегнуть ширинку самостоятельно.

Открыв дверь, увидел уже полностью одетую и свежо выглядящую Владу. И при этом никакого приторного запаха духов или другой косметики. Какая прелесть.

– Доброе утро? – Опять эта странная интонация превращающая пожелание в вопрос.

– Доброе. – Хотя по моим ощущениям так не особо.

Кивнув женщине, пошлепал босыми ногами в сторону санузла.

– Антон, не против, если я сварю кофе на двоих? Или предпочитаешь чай? – спросила она в спину.

В этом доме я варю кофе. Хотя… какая, к черту, разница, когда чувствую себя побитой собакой. Сейчас, наверное, я и на кормление с ложечки согласился, лишь бы лишних движений не делать.

Вылезая из машины перед управлением, я увидел Палкина и нескольких стажеров, дымящих на крыльце, и едва не закатил глаза, заметив, какой мерзкий взгляд он бросил в нашу сторону. Ну, сейчас начнется! Пока мы с Владой шли к входу, он что-то быстро сказал остальным, и все вместе взорвались явно злорадным громким ржачем. Весь внутренне напрягшись, я пошел чуть впереди Влады, прикрывая ее хоть немного от их откровенно похабных взглядов.

– Смотрю, ты, Чудо, своих баб уже по полной используешь, – хрюкнул Палкин, глядя в поисках поддержки на молодежь. – Не только ночью под тобой работают, но и днем подрабатывают личными извозчиками.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – огрызнулся я. – У меня баб, Палкин, нету, только женщины, причем приличные. Но ты все равно не поймешь, так как ни одна из таких в твою сторону и не глянет. – Подвинув здоровым плечом ближайшего стажера, я попытался пропустить Владу вперед, отгораживая при этом собой. Но ублюдок шутник шагнул, заступая дорогу женщине.

– Ни хрена себе, госпожа экстрасенша! Это ты его так в постели заездила, что он, убегая от тебя, навернулся и переломался? – кривя рот, пробухтел он, наклонившись к самому лицу Влады.

Напрасно он это сделал. Раньше чем я успел его отпихнуть, женщина вскинула голову и уставилась ему в глаза. Мгновенно я ощутил мощный поток ее силы, который, даже зацепив меня, можно сказать, рикошетом, стиснул легкие стальным обручем. Палкин побледнел и отшатнулся, но теперь уже Влада подалась к нему вплотную и что-то очень тихо прошептала на ухо. Свинячьи глазки Палкина стали размером с блюдца, и он стал пятиться, глядя на женщину с суеверным ужасом.

– Мне рассказать об этом всем? – недобро усмехнулась Влада, и в этот момент я прямо-таки не узнавал ее. Так, как будто наружу вышла совсем другая, темная и пугающая до икоты сторона ее личности.

– Нет-нет-нет, – затряс головой Палкин, становясь уже каким-то совершенно жалким созданием.

– Хорошо. Но, думаю, мы поняли друг друга, – царственно кивнула она и, оглядев всех, пожелала: – Хорошего дня всем!

С прямой спиной и гордо вскинутой головой она вошла в коридор и шествовала впереди меня, как настоящая королева. Но едва мы переступили порог кабинета, она будто сдулась. Сгорбившись, Влада почти упала на стул и уставилась перед собой остановившимся взглядом.

– Все в порядке? – спросил я, доставая нужные документы из сейфа.

– Нет, Антон, не в порядке, – тяжело вздохнув, ответила она. – Только что я напомнила человеку о самом унизительном моменте в его жизни. Так поступать недостойно, как и поддаваться злости.

– Влада, этот, с позволения сказать, человек сделал смыслом жизни унижение других. Так что не вижу ничего недостойного в том, чтобы ткнуть его носом в собственное дерьмо. Спускать нельзя.

– Невозможно кого-то ткнуть, как ты сказал, в дерьмо и самому не испачкаться, – невесело улыбнулась женщина.

– Ну, тогда оставь это в следующий раз мне. Хорошо? Мне пачкаться не привыкать.

Влада не ответила, продолжая сидеть, погруженная в свои мысли, пока я писал задание Василию и складывал все нужные бумаги.

– Так, все, я готов, – вывел я ее из этого состояния.

– В суд?

– В суд, госпожа личный водитель!

ГЛАВА 21

– Я наряд вперед послал! – отрывисто бросил Варавин, запрыгивая в этот раз за руль служебного УАЗика сам. – Звонили пацаны минут пять назад. Там задница просто. Средневековье, мать его! Давайте быстрее!

Не знаю, дело в дороге, в спешке или в водительском мастерстве Никиты, но до Немова мы набили себе немало шишек и синяков. Влада обеспокоенно смотрела на меня и даже разок схватила за локоть, когда на очередном ухабе особо швырнуло. Но я сварливо пробурчал, чтобы сама держалась покрепче, хватает нам одного калеки. На самом деле я был сердит на то, что она решительно отвергла мою рекомендацию остаться в коттедже Варавина. Если там то, что я думаю, то усмирение разошедшейся толпы – это не развлечение и может обернуться черт его еще знает как. Но Влада неожиданно натуральным образом уперлась, причем без малейшего объяснения.