Гонка планет - Лаумер Джон Кейт (Кит). Страница 6
— Просыпайтесь! Просыпайтесь!
Он открыл глаза. Над ним плавали расплывчатые очертания лица. Лицо было приятным, похожим на уже виденное в жизни или во сне… Он закрыл глаза, окунувшись в благодатную темноту…
— Он выходит! — теперь голоса звучали резко, они врезались в его нервы, словно пила.
— Уходите, — пробормотал он.
Внезапно он почувствовал, что во рту у него язык. Сухость и мерзкий привкус…
— Воды, — прохрипел он.
Чьи-то руки подняли его, какие-то люди засуетились вокруг его тела. Он почувствовал, как снимают ремни, затем холодное прикосновение шприца. Он уже сидел, голова кружилась, но глаза осматривали маленькую светлую комнату.
— Вы заставили нас волноваться, капитан, — произнес высокий голос.
Капитан попытался сосредоточиться, человек был ему знаком…
— Сто восемь часов, — продолжал голос.
Теперь он вспомнил. С ним был Амос…
— Где Амос? — его вопрос прогремел в ушах.
Генри глубоко вздохнул, почувствовал резкую боль, которая быстро прошла. Он затряс головой.
— Мне нужен Амос…
— Его… его здесь нет, капитан.
— Он не дождался?
— Мистер Эйбл… не перенес.
— Не перенес чего? — У капитана росло чувство крайнего раздражения. — Что вы за человек? Сюда его сейчас же!
— Вы не поняли, капитан. Его организм не смог выдержать нагрузки…
— Где он?.. — Генри, шатаясь, поднялся на ноги. — Подержите меня!
— Он умер, капитан, — произнес худощавый человек. — Омоложение… для него это слишком… Он умер четыре часа назад. Я сделал все, что смог.
— Вы подвергли Амоса омоложению? Зачем, идиот чертов?
— Но он сказал, что вы так приказали, — Спренглер сделал жест в сторону накрытого простыней стола. — У меня даже не было времени…
Генри сделал шаг к столу, пытаясь сохранить равновесие, оттянул простынь. С воскового лица с тонким носом, ввалившимися щеками на него глядели глаза, отрешенные, как у статуи фараона.
— Амос… — капитан Генри растерянно посмотрел на врачей. — Он был моим партнером… с самого начала.
— Он оставил… это для вас.
Доктор протянул белый конверт. Генри вскрыл его.
ЕСЛИ ВСЕ ПРОЙДЕТ ХОРОШО, ТО Я БУДУ ТЕБЕ ЛУЧШИМ ПАРТНЕРОМ, ЧЕМ ШЕСТЕРО ЗЕЛЕНЫХ ЮНЦОВ ВМЕСТЕ ВЗЯТЫХ. А ЕСЛИ НЕТ — ТОГДА УДАЧНОЙ ПОСАДКИ, ГЕНРИ. ЖАЛЬ, ЧТО МЕНЯ С ТОБОЙ НЕ БУДЕТ.
АМОС ЭЙБЛ.
Генри положил руки на плечо Амоса, через кожу и простыни почувствовал кости.
— Ты не дождался. Ты ушел вперед без меня…
Через час капитан Генри стоял под ультрафиолетовыми, отфильтрованными лучами в городе Молл. С одной стороны его поддерживала Дульчия, стройная в своем облегающем светло-зеленом костюме, подчеркивающем золотистый цвет волос; с другой — нервно болтавший доктор Спренглер.
— Отличный результат, капитан. Откровенно говоря, я удивлен. Думаю, что не ошибусь, сказав, что мы достигли индекса старости примерно ноль целых четыре десятых.
— Дедушка, я так волновалась, — девушка чуть не рыдала. — Ты так слаб…
— Он быстро восстановит силы, — Спренглер уверенно закивал. — Через неделю он восстановит старую форму. То есть новую форму.
Доктор засмеялся от собственного каламбура.
К ним подкатила низкая широкая машина, сиявшая светло-серым фарфором и ослепительным хромом. Из нее выскочил высокий стройный юноша с короткими вьющимися волосами, одетый в модный спортивный костюм.
Он подошел к Генри, взял его за локоть.
— Приятно увидеть вас таким бодрым, сэр, — проговорил он. — Дульчия была сама не своя…
— Дедушка, это низко, уехать, а мне оставить только записку! — вмешалась девушка.
Юноша помог Генри сесть в машину, обошел ее и сел на переднее сиденье; когда он обернулся, на его правильном лице была вежливая улыбка.
— Я, конечно же, был рад, когда узнал, что вы согласились взять меня в это путешествие, капитан. Я уверен, что получу от него огромное удовольствие. С нетерпением жду старта.
Генри откинулся назад, чувствуя, как за ухом стекает пот. Он посмотрел на парня тяжелым взглядом.
— Чертовски сомневаюсь в том, что ты наговорил, сынок, — сказал он. — Человек, который был лучше любого из нас, умер во имя этой гонки. Возможно, еще до того, как она закончится, ты пожелаешь себе того же.
Улыбка сползла с лица молодого человека.
— Дедушка! Какие ужасные вещи ты говоришь Лэрри.
— Знаю, — ответил Генри. — Но сейчас не время для бодрящих разговоров о том, как выгодно работать бригадой. У меня не то настроение. Я еду домой и заваливаюсь спать на сорок восемь часов, а затем мы приступим к работе.
— Хорошо, капитан, — сказал молодой Бартоломью. — Я ожидаю, что…
— Боль делает с ним такие вещи, каких не ожидаешь, — оборвал его Генри. — Подтяни потуже пояс, мальчик, у нас впереди шестьдесят тяжелых дней, а потом будет еще тяжелее.
2
Размахивая наркотической палочкой, сенатор Бартоломью швырнул листы на стол перед капитаном.
— Этот список фантастичен! — заорал он. — Ты тратишь тысячи, тысячи, слышишь! На что?
Он хлопнул по бумаге влажной ладонью.
— Батарея трехсантиметровых беспредельных усилителей, огромный всеволновой экран, пульт управления огнем, разработанный для боевого корабля! Ты что, спятил? Ты отправляешься в мирное путешествие, а не в десантную атаку…
— О-хо-хо… — Генри весело рассмеялся в лицо пузатому финансисту. — Сделаю все, чтобы оно было мирным, сенатор, даже если мне придется прорваться для этого через целую армию. Между прочим, у меня для тебя есть новый список оборудования.
Он похлопал по своим карманам, подошел к столу, заглянул в ящики.
— Дульчи! — позвал он. — Где список, который мы составили сегодня утром?
В двери появилась голова девушки.
— Лэрри забрал его пару минут назад… А, доброе утро, сенатор Бартоломью.
Бартоломью фыркнул.
— Теперь мой мальчик служит у тебя обыкновенным посыльным, так? Полагаю, это твой способ отомстить мне за какую-то воображаемую обиду.
— Ну что вы, сенатор. Лэрри сам вызвался. Он все равно ехал в Молл.
— Не обращай внимания на замечания сенатора, — сказал Генри. — У него, наверное, что-то не в порядке с желудком. Давай выйдем и посмотрим на корабль, я хочу тебе кое-что показать.
— Послушай! Я притащился сюда, чтобы поговорить с тобой! — рявкнул Бартоломью.
— Приходи, когда будешь чувствовать себя получше. — Генри взял девушку за руку, повел ее к машине.
— В самом деле, дедушка. Ты не должен так выводить его из себя.
— А ну его к черту. Сегодня слишком хороший день, чтобы дышать дымом от наркотика.
Он повел машину под уклон в сторону серебристого пикообразного носа корабля.
— Он действительно красив, — сказала Дульчия. — Ты уже решил, как его назвать.
Генри остановил машину в тени пятидесятифутового судна, зависшего на четырех стройных опорах среди сложенных в кучу ящиков. Мужчины в комбинезонах прекратили работу и восхищенно смотрели на девушку. Генри пошарил на заднем сидении и извлек завернутую в шуршащую бумагу бутылку.
— В ответ на твой последний вопрос, — произнес он. — У меня есть вот что.
Он сорвал бумагу с тяжелой бутылки и поднял ее. Этикетка гласила «Пайпер Хайдсик — экстра брют». Так что, если ты согласишься оказать честь…
— Ой, дедушка… — Девушка, хихикнув, взяла шампанское. — Сейчас так странно называть тебя дедушкой, ты такой… лихой…
— Не волнуйся, девочка. Разбей ее о кормовые трубы и дай кораблю имя.
— Ты действительно хочешь, чтобы я это сделала? Сейчас? Когда нас только двое? Можно позвать Лэрри?
— Конечно. Зови.
Девушка возбужденно подошла к полевому экрану, нашла юношу в офисе. Через минуту его алый спортивный автомобиль сорвался с места у административного здания. Он со скрипом затормозил у их лимузина. Лэрри Бартоломью вышел, поздоровался с Генри, улыбнулся Дульчи.
— Какой торжественный случай, настоящее шампанское… — он слегка нахмурился.