Пророк, огонь и роза. Ищущие (СИ) - "Вансайрес". Страница 104

— Это письмо из дворца, — чуть растерянно произнесла она. — Поскольку им стало известно, что состояние здоровья Хайнэ больше не представляет опасности, то они любезно приглашают его вернуться. А… всем нам известно, что означает любезное приглашение, подписанное Верховной Жрицей.

Губы её скривились в какой-то горькой и одновременно испуганной улыбке.

— Мы возвращаемся в Арне, — категорично заявил Хатори. — Хайнэ никуда не поедет!

Тот посмотрел в сторону.

Он не разделял тревог матери и брата и совершенно ничего не имел против того, чтобы вернуться во дворец; длинное письмо Онхонто лежало у него под подушкой, и по ночам Хайнэ перечитывал его, купаясь в ласковых словах, как в тёплых водах целебного источника.

Онхонто ни словом не обмолвился про его самочувствие и про якобы приступ болезни; он подробно рассказывал про церемонии, в которых ему доводилось участвовать, ярко описывал красоту цветов — последних хризантем, распускающихся этой осенью.

Хайнэ страшно было представить, каких трудов ему далось это письмо, написанное чистым, грамотным языком и даже не лишённое литературных метафор — но тем ценнее оно было.

— Не отговаривай меня, пожалуйста, — попросил он Хатори, когда они остались наедине. — Я всё равно не смогу вернуться, по крайней мере, до тех пор, пока не узнаю две важные для меня вещи. Лучше помоги мне их узнать… Помоги мне найти последователей Энсаро в Нижнем Городе. Теперь, когда я видел ту девушку, я уверен, что они существуют.

Хатори думал не долго.

— Хорошо, — сказал он. — Я постараюсь. А потом мы вернёмся.

Хайнэ прислонился к его плечу, думая о том, что то, чего он просит от брата — преступление, за которое полагается смертная казнь. Одно дело — бесцельные прогулки по Нижнему Городу, на которые и то смотрят косо, и совсем другое — попытки выяснить что-то о запрещённой религии.

— Но это опасно, — пробормотал он. — И особенно для тебя. Вспомни, что сказал когда-то Астанико. Ты слишком выделяешься с твоим цветом волос, тебя заметят и запомнят в любой толпе.

— Выделяюсь, — согласился Хатори. — Среди мужчин.

— Ну да, но этого-то никак не изменишь! Ты же не можешь стать женщиной, как бы ни… — Хайнэ осёкся и посмотрел на него с подозрением. — Послушай, только не говори, что ты всерьёз об этом думаешь!

— А почему нет? — спросил Хатори, склонив голову и через всю комнату посмотрев на себя в зеркало.

— Да ну, какая из тебя женщина, — недоверчиво усмехнулся Хайнэ. — Нет, нет.

— Но мы могли бы, по крайней мере, попробовать, — убеждал его Хатори, в свою очередь, усмехаясь.

В конце концов, Хайнэ сдался, и брат отправился покупать себе одежду и косметику.

Хайнэ остался ждать его, испытывая, с одной стороны, жгучее любопытство — брат в женском платье! наверняка это будет презабавное зрелище — а, с другой, одолеваемый странной неловкостью.

Вернувшись, Хатори вывалил на низкий стол перед зеркалом огромное количество баночек, склянок и тюбиков и принялся переодеваться.

Длинное платье тёмно-красного цвета, которое он для себя выбрал, хорошо скрывало всю неженственность его фигуры, ниспадая от груди до пола мягкими складками. Поверх него Хатори надел подряд несколько накидок, расшитых цветами — белого, золотистого и нежно-лилового цвета. Подобное разнообразие оттенков не было необычным и для наряда мужчины, но Хатори почти всегда носил чёрное, и выглядело это непривычно.

— Высоковата, — с неодобрением покачал головой Хайнэ, когда брат прошёлся в своём новом наряде по комнате. — И широка в плечах!

— Ну, уж чем наградила богиня, — пожал плечами тот. — Не всем везёт!

Тёмно-красные глаза его, в тон подолу платья, видневшемуся из-под накидок, лукаво блестели; видно было, что ситуация очень его забавляет.

— Но эта женщина не склонна впадать в отчаяние, — проговорил, тем временем, Хатори, усаживаясь на пол перед зеркалом. — И если с внешностью ей не повезло, она постарается что-то с этим сделать.

Завязав волосы на затылке, чтобы они не падали на лоб и не мешались, он потянулся рукой к разбросанным на столике туалетным принадлежностям, но Хайнэ остановил его.

— Нет, подожди, — сказал он, дотронувшись до его локтя. — Давай я.

«Сколько лет это ты одевал и причёсывал меня, — думал он. — Будем считать, что я в какой-то степени возвращаю долг».

— Давай, — согласился Хатори, чуть улыбнувшись, и закрыл глаза.

Хайнэ устроился возле него на коленях и, взяв в руки одну из баночек, принялся разрисовывать его лицо.

Он немного неумело провёл кистью с пудрой по скуластому, узкому лицу. Этому лицу недоставало полноты, чтобы казаться женским, но кожа была светлой и нежной, рыжие брови — тонкими и изящно очерченными, а подрагивающие ресницы — длинными.

Когда Хайнэ начал красить губы брата, обмакнув кисточку в помаду густого, карминно-красного цвета, Хатори затрясся от беззвучного смеха, однако глаз не раскрыл.

Хайнэ подтемнил его ресницы и брови, провёл по векам кисточкой с коричневато-золотистой краской и остался вполне доволен результатом. Он распустил волосы брата и несколько раз расчесал их гребнем — огненно-рыжие пряди ложились на плечи ровно, волосок к волоску. Хайнэ обрезал несколько передних прядей так, чтобы они прикрывали лоб, и отодвинулся, с удовлетворением созерцая дело своих рук.

— Я ощущаю себя художником, — заявил он. — Который доволен получившейся картиной.

— Сейчас твоя картина оживёт, — предупредил его Хатори, открывая глаза и поднимаясь на ноги. — Художник будет готов к такому сюрпризу?

Что-то в груди у Хайнэ болезненно дрогнуло, и он отшатнулся.

За спиной у Хатори в окне ярко сияло клонившееся к горизонту солнцу, и в обрамлении его поздних лучей фигура брата с рассыпавшимися по плечам волосами казалась охваченной пламенем.

На мгновение Хайнэ почудилось, будто он видит перед собой живое воплощение Аларес — богини с золотыми, как солнце, волосами, суровым лицом и испепеляющем взглядом.

В дверь постучали.

— Войдите, — растерянно откликнулся Хайнэ, всё ещё не в силах отделаться от ощущения, которое сдавило ему грудь.

На пороге показалась мать и так же, как и он, растерянно посмотрела на Хатори.

Тот смеялся.

— Госпожа, — он низко поклонился, так что концы огненно-золотистых волос коснулись пола. — Изволите принять в дом новую служанку?

— О, Великая Богиня, — пробормотала Ниси, не поддаваясь его весёлому тону. — Как ты похож сейчас на свою мать.

Хайнэ вздрогнул.

Впервые на его памяти мать заговорила о родителях Хатори.

— Я видела её всего лишь один раз в жизни, но… — продолжила Ниси и осеклась. — Но я запомнила её лицо на всю жизнь. Хайнэ, я пришла сказать, что твоя ванна готова.

С этими словами она вышла из комнаты.

Хайнэ продолжал растерянно смотреть на брата.

Тот улыбнулся ему, делая вид, что ничего не произошло.

— Я ведь всегда говорил, что не хочу ничего знать, — ответил он на немой вопрос Хайнэ и наклонился к нему. — Вы — моя единственная семья. Пойдём купаться?

Подхватив брата на руки, Хатори спустился вниз и понёс его к купальне.

— Подожди, — попросил его Хайнэ, и брат остановился посреди сада.

— Что такое?

— Так… сейчас.

Положив голову на плечо Хатори, Хайнэ искоса смотрел на его незнакомое, непривычно красивое лицо, на глаза, обрамлённые густо накрашенными ресницами, и стеклянная поверхность дверей купальни отражала странную картину — женщину, разодетую в нарядные шелка и держащую на руках калеку.

Глава 14

Церемонии, связанные с бракосочетанием принцессы и Онхонто, начинались в первый день Второго Месяца Ветра  и заканчивались в последний.

В этот день Онхонто должен был впервые остаться в опочивальне своей молодой жены, и в этот день Хайнэ вернулся во дворец.

В комнате Онхонто было множество слуг, готовивших его к вечернему событию, но он отослал их всех, стоило Хайнэ появиться.