Кровь и туман (СИ) - "nastiel". Страница 104

– Лучше бы это было землетрясение, – сообщает Влас.

На горизонте маячит огромное облако пыли. Это явно не стихия; кто-то находится внутри поднявшихся осадков. До нас доносится громкий вой и звонкий стук лап, копыт или чего бы то ни было.

– Бежим? – предлагаю я.

Влас кивает. Мы разворачиваемся, но вместо того, чтобы бежать по возвышенностям, врезаемся в стену, которой здесь раньше не было. Резкая боль разрывает лицо. Переносица горит, я боюсь коснуться носа даже пальцем. Вкус солёной крови на губах вызывает тошноту.

– Чёрт, – ругается Влас.

Я оборачиваюсь. Мы уже не в имитации Проклятых земель, но лучше бы продолжали быть там, потому что место, где мы теперь, мне слишком хорошо знакомо.

Штаб.

– Слав, у тебя нос разбит, – сообщает Филира.

Никто больше не оказался достаточно неуклюжим, чтобы влететь в стену лицом.

– Классика, – хмыкая, сообщаю я. – Все шишки – мои.

Боль отступает, но делает это слишком медленно, словно скомкавшийся песок в песочных часах. Влас смотрит на меня обеспокоенно, но ничего не говорит и помощи не предлагает. Я вытираю кровь натянутым на ладонь рукавом куртки.

Больно. Чтобы не показывать этого, я опускаю голову.

– Если мы в штабе, значит, следующий – Ваня, – говорит Влас. Когда я выпрямляюсь, замечаю, что он продолжает смотреть только на меня. – Вряд ли Северу это место могло быть близко.

– Ага, – подтверждаю я.

Боль пульсирует в носу, переходит на лоб. Голова раскалывается и не позволяет понять, в какой именно части штаба мы находимся. Я просто узнаю пол и стены, общую атмосферу.

– Кровь, – говорит Влас.

– Да знаю я! – недовольно ворчу в ответ. – Что поделать, если мне всё время катастрофически не везёт?

– Нет, я не об этом, – Влас кивает куда-то в сторону. – Вон. Кровь.

И правда. Дорожка следов на полу, как в лучших компьютерных хоррор-играх. Наморщила бы нос от отвращения, если бы он так сильно не болел. Поэтому могу лишь нахмуриться.

– Так себе дорожка из хлебных крошек, – сообщаю я.

– Чур я Гретель! – возбуждённо восклицает Филира, аж подпрыгивая на месте.

Не могу удержаться – гляжу на Власа. К счастью, он удивлён не меньше моего.

– Что? – это замечает и Филира. – Не надо делать такие лица. Я правда читала!

– Молодец, – успокаивающе произносит Влас.

Филира гордо вздёргивает подбородок. А мне почему-то кажется, что в этом во всём замешан Кирилл. Я хорошо помню, что в детстве он читал много сказок, а потом пересказывал их мне – той, кто взять книжку в руки могла только под дулом пистолета.

Мы следуем по кровавому пути, и он ведёт нас к лестнице. Дальше – коридор. Я не узнаю этого этажа. Скорее всего, его и вовсе не существует в реальном штабе.

Путь заканчивается дверью. Обычной, ничем не примечательной, только исцарапанной ровными полосами. Влас проводит ладонью по некоторым из них, размещая пальцы на каждой в отдельности.

– Когти, – говорит он.

Я больше не жду, хватаюсь за ручку и толкаю дверь от себя.

Передо мной комната “Дельты”, но из мебели здесь нет ничего, кроме одиноко стоящей кровати. На ней-то Ваня и сидит. Спрятал лицо в ладонях. Кажется, плачет.

Я делаю шаг в комнату и вляпываюсь ботинком во что-то липкое. Гляжу себе под ноги. Кровь. Очень м ного . Её поверхность возвышается над полом как минимум сантиметра на три.

– В-ваня? – зову я дрожащим голосом.

– Нет, – слышу в ответ. – Только не снова, пожалуйста! Хватит… Я больше не могу!

Ваня резко вскакивает на ноги. Глаза горят оранжевым огнём, губы приоткрыты, и я вижу клыки. Выставляю руки перед собой для случая, если Ваня решит напасть, это действительно хоть как-то сможет его отвлечь.

– Ваня, это я, – тихо говорю. – Мы пришли за тобой.

Ваня оглядывает всех нас. Трясёт головой так сильно, что наверняка перед глазами теперь пляшут звёзды.

– Настоящие? – переспрашивает неуверенно.

Я медленно подхожу ближе. Ваня следит за мной, но не атакует. Осторожно щиплю его за плечо.

– Более чем.

Ваня выдыхает. Расслабляется, как мне кажется, всем организмом, каждой его клеточкой, и бросается на меня с объятьями.

– Это было ужасно, – шепчет Ваня. Задыхается. Шмыгает носом. Я вожу ладонями по его спине. – Ужасно . Я нападал на вас, не мог остановиться. На тебя, Слав, – Ваня отстраняется. Наши лица рядом, но в глаза он мне не смотрит. – На Даню, на маму, на Лену. На Андрея и Нину. На Дмитрия, на… – Ваня кусает губы до крови. – … на папу. – Продолжает лишь тогда, когда я легко касаюсь ладонью его груди. – Вы все были мертвы, ваша кровь была на моих руках, она въелась в кожу, осела под когтями. Я пытался стереть её, но всё было бесполезно. А потом… потом всё повторялось. Прямо на моих глазах вы исцелялись, приходили в себя. Мой животный инстинкт вместе с этим возвращался, обретал ещё большую силу. И только последняя ваша рана заживала, я набрасывался снова.

Ваня разбит. Я даже представить не могу, что он сейчас чувствует. Выдыхает. Пытается собраться. Окончательно выпускает меня из объятий. Трёт глаза, легко шлёпает себя по щеке.

– Вы королеву видели? – спрашивает спокойно, будто ничего до этого не говорил.

– Да, – отвечает Влас.

– Королева – это Клео, жена Григория, первого стража, – присоединяюсь я. – Мы с ней знакомы с… ну, ты понимаешь. С того времени.

– Ох. И что ей нужно было от тебя?

– Она знала обо всём, включая путешествие во времени. И жаждала проучить меня, показать, во что превратилась её жизнь после того, как я в неё вмешалась, – я хмыкаю. – Будто сама не знаю, что лучше после этого не стало никому.

Взгляд сам скользит к Власу.

– Погодите, – Ваня переводит моё внимание на себя. – Насколько я знаю, Клео была выходцем из Летнего двора. Как она тогда оказалась в Зимнем?

Я жму плечами.

– Понятия не имею. Знаю только, что после Кровавого пира она вернулась сюда, в Волшебные земли. Что было дальше – не представляю, но мне известно, у кого можно спросить.

– У кого?

– Ты мне не поверишь…

Я качаю головой. Как так выходит, что краеугольным камнем всегда становится Эдзе? Что со мной не так? Или с ним? Почему мы всё время сталкиваемся, если при этом оба так сильно этого не желаем?

– Нашли почти всех, – констатирует Влас. – Остался Север.

– И именно он знает, где искать Вету, – добавляю я. – Какая ирония.

– Или злой рок, – задумчиво тянет Влас.

– Или просто коварный умысел королевы, – скептически подмечает Ваня. – Злой рок. Тоже мне, святой отец, блин.

Ваня так быстро приходит в себя, что я не знаю, бояться или восхищаться этой способностью.

– И что, кто-нибудь имеет хоть малейшее представление, где искать Севера? – спрашивает Ваня уже в коридоре.

Смотрит на Гло и Филиру как на ближайших его друзей. Филира дёргает плечом – это её единственная реакция на вопрос Вани. Но ненадолго. Чуть погодя, она, вздыхая, начинает говорить:

– Наверняка это что-то, что связано с Кириллом. Он сильно любил его. Кирилл был для него тихой гаванью. Он умел успокоить его, подбодрить, дать надежду. А теперь его не стало, и Север…

– Не знает, как жить дальше, – договаривает Влас.

О, нет. Даже не думай сейчас смотреть на меня!

Отворачиваюсь. Пинаю влажную землю под ногами и вдруг замираю; откуда в штабе земля? Нет, мы уже не в здании. Идём по улице. Точнее, по пустырю. Вокруг ничего, кроме серой земли и такого же неба. В воздухе витает запах недавно прошедшего дождя.

– Насколько близки они были? – Ваня продолжает задавать вопросы.

Похоже, никого кроме меня не шокирует очередная смена локации.

– Кирилл всегда был открытой для всех книгой. Сначала, когда мы только встретились, он, не переставая, говорил о Славе. – Филира бросает на меня быстрый взгляд. – О том, как они дружили, обо всех этих маленьких вещах, вроде ночных прогулок по стройкам или палаток из выкинутого кем-то картона…

Я улыбаюсь. Приятные воспоминания из безмятежного детства теплом разливаются в груди. А затем в голове вспышкой рождается одна из очевиднейших и гениальнейших моих догадок.