Кровь и туман (СИ) - "nastiel". Страница 37

– Говорил, – нехотя отвечает Лиза.

– Так почтите его память молчанием, – Боунс кивает на дверь позади себя. – И идите мыть туалет, сегодня ваша очередь. – Боунс провожает нерадивых оборотней взглядом, и только когда обе спины исчезают за нужной дверью, обращается к нам: – Так какая у вас ко мне просьба? И зачем нужно было приносить с собой ружьё?

– Вы на него не обращайте внимания, у него просто мания величия, – говорю я, хлопая Бена по плечу. Моя глупая шутка Боунсу нравится – он улыбается. Я принимаю это за хороший знак и решаю сразу перейти к делу: – Наш друг умирает, и обращение в оборотня – последний шанс его спасти.

– Вы, должно быть, испробовали абсолютно всё, если пришли к тому, что кроме этого у вас вариантов нет.

– Его погребло под обломками здания. Пробита голова, повреждён мозг, переломаны рёбра, руки и ноги, внутренние органы повреждены. Сейчас его сердце бьётся только благодаря одному невероятно сильному ведьмаку, но даже он не сможет поддерживать в нём жизнь достаточно долго для того, чтобы организм начал восстанавливаться сам.

Я произношу Ванину историю спокойно. Мой голос не дрожит ни на одном слове. Это было бы похоже на чертовски профессиональный скептицизм, если бы при этом внутри я не испытывала чувство страха перед отказом Боунса оказать нам помощь.

– Это ужасно, – Боунс снимает кепку, кладёт её на прилавок. Оказывается, головной убор скрывал пышную копну платиновых блестящих волос. – Мне очень жаль.

– Спасибо.

– Но я не знаю, смогу ли вам помочь…

Вот он – первый тревожный звоночек. Сомнение. Я гляжу на Бена. Он опускает ружьё, которое до этого держал на плече словно бейсбольную биту, и ставит у входной двери, упирая его прикладом в пол.

– Бармен со странным именем Мими сказал нам, что вам требуется действительно весомый повод, чтобы обратить кого-то, – произносит Бен. – Как считаете, спасение жизни подходит под эту категорию?

Боунс проводит ладонями по лицу, задерживаясь, чтобы потереть пальцами глаза.

– Проблема в том, что каждому обращённому требуется покровитель, – произносит он устало. – Кто-то, кто объяснит ему, как жить дальше, чтобы не попасть в неприятности. Особенно, если ген достаточно активен, чтобы считаться доминантным даже при новоприобретённости. У меня, – Боунс кивает на дверь позади, – уже есть два чужих ребёнка, оставшихся после смерти старого друга. Я давно немолод, а должен заботиться о них и о бизнесе. Мне будет сложно…

– С этим мы справимся сами, – перебиваю я, не давая Боунсу найти ещё хотя бы один повод, чтобы отказаться. – Поверьте мне, – я делаю шаг к Боунсу, – вы не пожалеете. Конкретно эта жизнь больше всего на свете стоит спасения.

Боунс качает головой. Я не понимаю, отказ это или согласие, до тех пор, пока он снова не водружает кепку на голову.

– Отличные колёса, – произносит он, указывая куда-то нам за спину.

– Кузов из парабима и сто пятьдесят лошадей под капотом, – с гордостью сообщает Бен.

– На бензине? – Бен коротко кивает. – Могу заправить, если хотите. Бесплатно.

– За бесплатно, даже если бы бак был забит под завязку, я бы отказаться никак не смог и вам пришлось бы разливать мне топливо по пакетам.

Боунс зовёт Тая, который появляется сразу же, довольный, что его избавили от грязной работы, и велит ему заняться нашей машиной, но Бен не может позволить, как он сам выражается, “подростку ошиваться возле своей ласточки”, а потому выходит на улицу вместе с Таем, не забывая прихватить ружьё и бросить на меня предупреждающий взгляд:

“Порядок?”

“Порядок” , – киваю я.

– Сколько у нас осталось времени, прежде чем будет совсем поздно? – спрашивает Боунс.

Он заходит за прилавок, щёлкает по кнопкам кассы. Достаёт деньги из выдвигающегося лотка. Я слежу за тем, как он ловко пересчитывает их, цепляя каждую купюру тонким когтем.

– Меньше двенадцати часов.

– Хорошо.

Деньги Боунс прячет в сейфе, скрытом, в свою очередь, за пробковой доской, на которой представлены мелкие сувениры: магниты, значки, брелки-открывашки с изображением Дуброва. В этот город до сих пор наведываются туристы?

– Сколько ему лет?

– Восемнадцать.

– И что родители? Они в курсе вашего плана?

– Чьи? – уточняю я. – Мои или Ванины?

– Значит, его зовут Ваня, – протягивает Боунс.

Я киваю.

– Так вы поможете или нет? Я готова на всё, чтобы он выжил.

Боунс выходит из-за прилавка. Подходит ко мне ближе, останавливаясь в паре шагов. Суёт руки в карманы потрёпанных джинсов.

– Ты любишь его? – интересуется Боунс, чуть выгибая одну бровь.

От вопроса я теряюсь. Любовь. Я так давно не чувствовала ничего подобного, что уже даже сомневаюсь, существует ли она вовсе.

– Ваня мне почти как брат, – отвечаю я. – Он… он член моей семьи.

Боунс качает головой.

– Это моего вопроса не меняет. Знаешь, Слава, семейные отношения часто строятся на чём угодно, кроме любви. На доверии, например. Или на привычке.

– Как у Тая и Лизы?

– О, нет! – Боунс легко смеётся. – Только со стороны кажется, что они совершенно друг о друге не заботятся, но на деле у них просто свой странный способ сказать: “Я люблю тебя. И сделаю всё, чтобы ты был в безопасности”. – Боунс замолкает, приподнимая подбородок. Мне кажется, он прислушивается к чему-то. – Тай давно простил Лизу. Да и Лиза, несмотря на свой уход, никогда бы по-настоящему не предала Тая. – Боунс вздыхает, и я понимаю – за этим вздохом скрывается целая история, которую мне никогда не посчастливится услышать. – Семейные отношения редко похожи на сказку, но от этого они не становятся ненастоящими.

Я думаю о Ване. Семья Филоновых, за всё то время, которое я могла с ней познакомиться, более чем напоминает мне сказку. А сказки должны иметь счастливый конец. С надеждой на лучшее будущее. И никаких смертей.

– Я помогу вам, – наконец Боунс произносит то, чего я боялась уже не услышать. – Только тебе придётся пообещать, Слава Романова, что ты возьмёшь всю ответственность за обращение на себя. Если что-то пойдёт не так… Мне нельзя в тюрьму, кроме меня у Тая и Лизы никого нет.

– Обещаю, – уверенно говорю я.

– Тогда нам пора. Время твоего друга и так на исходе. – Боунс слегка дёргает головой, и мне, должно быть, чудится, но я вижу, как волос на его лице становится больше. – Надеюсь, ты действительно понимаешь, на что идёшь, девочка.

***

Чтобы скрыть присутствие Боунса в стенах штаба, приходится изловчиться. Бен уезжает в штаб на машине, а я открываю прямой портал в медкорпус, но прежде чем позволить Боунсу через него переступить, решаю удостовериться, что помещение не содержит хозяев ненужных нам глаз и ушей. Мне везёт. Для подстраховки, я опускаю жалюзи на каждом из окон.

У Боунса будет всего пятнадцать минут, прежде чем система “почувствует” в нём врага. Действовать нужно быстро.

Я ещё раз перепроверяю обстановку. Прикладываюсь к двери ухом, вслушиваясь. Лишь небольшой коридор отделяет медкорпус от корпуса миротворцев. Случись что, первый страж появится здесь меньше, чем через десять секунд.

Я выдыхаю, справляясь с накатывающей волнами паникой, и возвращаюсь в портал за Боунсом. Когда мужчина оказывается в штабе, я замечаю, с каким беспокойством он озирается по сторонам.

– Всё в порядке? – уточняю я.

– Я был здесь единожды, – отвечает Боунс. – В другой комнате, той, что с камином.

– Гостиная, – киваю я. – Зачем вы приходили, если не секрет?

– Моя сводная сестра была добровольцем, и мне иногда было дозволено навещать её, – Боунс улыбается. Его рука скользит по жилету к нагрудному карману рубашки. Там явно что-то лежит, но Боунс не достаёт это на всесеобщее обозрение. Должно быть, что-то, что связывает его со своей сестрой.

Серебряный кулон на шее прожигает мою кожу. Я хотела снять его, но не смогла, и теперь он камнем тянет меня к полу.

– Где она сейчас? – интересуюсь я.

– Почила.

– Ох. Я не… не знала. Мне очень жаль.