Кровь и туман (СИ) - "nastiel". Страница 43

Он словно говорит мне: “Ты это видела?”.

А я отвечаю: “Ага. Поздравляю”.

И нисколечко не лукавлю, потому что невероятно рада видеть Ваню таким счастливым.

Больше мне в лаборатории хранителей делать нечего. С небольшой задержкой, я покидаю комнату вслед за ребятами, попутно бросив взгляд на часы на стене. Шиго обещала привести своего отца к двум часам. Осталось десять минут, и я решаю лениво прогуляться до медкорпуса, раз уж всё равно других дел у меня нет. Заодно и обдумаю предстоящую встречу.

Эдзе… Я всё ещё не понимаю, как мне к нему относится. В том, что сделал Христоф, есть и его вина, но, в то же время, если бы не его помощь нам, всё могло обернуться куда печальней. Бен Эдзе не любит. Шиго – не доверяет, несмотря на их родственные связи. Ваня говорит о нём с крохотной толикой восхищения, когда описывает все возможности ковена, которому тот принадлежит. Лукас… просто молчит. Я видела его ещё несколько раз, когда он приходил с Шиго к Саше или когда встречался с Артуром, – (как оказалось, они приятели; Лукас преподаёт в университете, где на заочном отделении учится Артур), – и лишь убедилась в том, что тот нисколечко не изменился, продолжая оставаться самой большой ходячей загадкой.

Надо будет расспросить Артура, как они вообще умудрились подружиться…

Я прохожу через общую комнату миротворцев, где привыкшие к сквозному движению до медкорпуса стражи не обращают на меня внимания, и, преодолевая крошечный коридорчик, оказываюсь в медкорпусе. Как и всегда, тут страшно пахнет лекарствами и септиками, а ещё, что более необычно, из непостоянных пациентов и сотрудников здесь только двое.

И они оба мне знакомы.

– Что случилось? – спрашиваю я удивлённо.

Бен сидит на одной из кушеток. Напротив него, согнувшись, стоит Полина. В одной её руке баночка с лекарством, в другой – вата. Подходя ближе, я вижу, что она обрабатывает ссадины на костяшках пальцев Бена. Рассечённый уголок губ и синяк на лбу уже переливаются цветом лечебной жидкости.

– И тебе привет, – говорит Бен.

Сначала он мне улыбается, потом сразу морщится от боли. Касается кончиком языка пораненного уголка и тут же отплёвывается, когда случайно пробует на вкус жидкость для обработки.

– Кто тебя так разукрасил?

– Эти царапины? – Бен опускает взгляд на свою руку в ладони Полины. – Ерунда. Видела бы ты второго!

– А кто второй?

– Кали, – за Бена отвечает Полина. – Не знаю, какая кошка между ними пробежала, но Марья сказала, они так крепко друг в друга вцепились, что чтобы оттащить их по разным углам, пришлось задействовать не только куратора, но и троих защитников.

Я оглядываюсь по сторонам.

– А где сам Кали?

– Остался в тренировочном зале, туда к нему спустился Даня. В одном помещении их сейчас держать опасно… Андрей! – стонет Полина устало. – Прошу тебя, не дёргайся! Если хоть капля попадёт тебе на одежду, её придётся выкинуть, потому что я это не отстираю!

Бен ёрзает на месте точно ребёнок. Я прохожу чуть дальше, останавливаюсь у Нины. С каждым днём ей становится хуже. Не намного. Не так, чтобы разница была видно невооружённым взглядом. Но я не была у неё предыдущие дни и сейчас с уверенностью могу сказать, что выглядеть она стала болезненнее.

– И всё-таки, – тяжело вздыхая, спрашивает Полина за моей спиной. – Что вы умудрились не поделить? За что ты его?

– Профилактики ради, – отвечает Бен. – Чтобы не зазнавался.

– Мальчишки! – вздыхает Полина.

Я оборачиваюсь на них через плечо. Улыбка задерживается на Полининых губах до самого конца, даже когда она заканчивает с ладонью Бена и запечатлевает лёгкий поцелуй на его костяшках. Это определённо не то, чему мне бы хотелось быть свидетельницей, и Бен, похоже, это понимает: ловя мой взгляд, он с виноватым видом пожимает плечами.

– Ладно, это я отнесу сразу на утилизацию, – Полина взвешивает в руке истраченную на Бена вату. – А то Сергей убьёт меня, если узнает, что я перевела на тебя дорогое средство вместо обычной перекиси. Заодно спущусь к Дане, проверю, как дела у Кали. А ты пока посиди тут, и, прошу тебя, больше ни с кем в драки не ввязывайся, ладно?

– Тут только Слава, – говорит Бен. – Драться с ней будет нечестно.

– Ага, потому что у тебя нет никаких шансов, – заявляю я.

Полина коротко смеётся. Я отворачиваюсь, но краем глаза успеваю заметить ещё один поцелуй, теперь уже в губы. Удержаться от комментария практически невозможно, и я отвлекаю себя тем, что беру с Нининой прикроватной тумбочки забытый одним из миротворцев пакет с раствором для капельницы. Ни название, ни состав мне ни о чём не говорят, и я лишь сминаю пластик в несколько раз, а затем кидаю его в сторону мусорной корзины у кураторского стола. Пластик отскакивает от края корзины и падает на пол.

– Слав? – зовёт Бен.

– Чего тебе?

Сначала я иду за пластиком, чтобы всё-таки довести начатое до конца, лишь затем поворачиваюсь на Бена. И сразу сама всё понимаю.

– Вы, – тяжело, разочарованно и надрывно выдыхает Эдзе. Его взгляд скользит по Бену и останавливается на мне.

Он изменился. Несмотря на то, что Эдзе всё так же черноволос и высок, а глаза всё так же отливают дорогой платиной, сейчас я не дала бы ему меньше сорока пяти. Он постарел как минимум на десять человеческих лет, и я могу лишь догадываться, скольким магическим десятилетиям они могут быть равны.

Рядом с Эдзе стоит Лукас. Чуть позади – Шиго. Она расслаблена, но серьёзна, тогда как её старший брат зажат, до предела сосредоточен и напряжён, словно оголённый нерв.

Эдзе размашистым шагом следует по медкорпусу.

– Напомни, как тебя зовут? – спрашивает он, останавливаясь напротив Бена и тыча в него указательным пальцем.

– Андрей.

– Ну да, – не знаю, зачем Эдзе интересовался этим, если ответ ему явно не был нужен.

Я – следующая на очереди.

– Слава, – напоминаю я, когда Эдзе приближается ко мне вплотную.

– Ну да.

Интонация решает всё. Эдзе произносит то же, что секундой назад сказал Бену, и всё же чётко осознаю – меня он помнит.

– Эдзе, мы… – начинаю я, однако меня перебивают поднятой вверх ладонью:

– Лукас, Шиго, будьте любезны подождать меня за дверью, – сухо бросает Эдзе.

Вопрос в глазах Лукаса вспыхивает и потухает одновременно с тем, как Эдзе оборачивается на детей через плечо и повторяет свою просьбу.

Шиго так просто сдаваться не собирается:

– Зачем это? – требовательно спрашивает она.

– Шиго, – Лукас одёргивает сестру, пытаясь схватить за руку, но та проворно уворачивается. – Не будь ребёнком!

– Кто тут ещё ребёнок, – Шиго внимательно осматривает Эдзе. – Я никуда не пойду. Нина – моя подруга, и я хочу убедиться своими глазами, что ты делаешь всё правильно, а не усугубляешь ситуацию.

– Твоё присутствие во время ритуала будет номером один в моём списке дел, – ядовито отвечает Эдзе. – Но сейчас я не собираюсь ничего проводить, мне просто нужно поговорить с этими двумя. – Эдзе понижает голос. – Пять минут. Не больше.

Лукас открывает дверь медкорпуса и ждёт, пока Шиго в последний раз со вздохом одарит отца гневным взглядом, прежде чем выйти, громко топая ногами. Затем уходит сам, осторожно прикрывая дверь.

– Здесь меня зовут Миллуони, – предостерегающе шепчет Эдзе, когда мы остаёмся втроём. – Буду безмерно признателен, если вы поддержите эту легенду.

– Такое чувство, словно у нас есть выбор, – отзывается Бен. – Не послушаемся, так проклянёте нас на ровном месте.

– Вы и без меня уже с этой частью справились, – Эдзе дёргает плечом. – Ладно, если бы только над собой так поиздевались, но я! – Ведьмак вскидывает руки к потолку. – Вообще представляете, чего стоило сломать время и оградить свой род от изменения?

– У вас получилось, – протягиваю я.

– Не ври мне, девочка, я выгляжу ужасно, – Эдзе хмурится. Глубокие морщины прорезают его лоб. – Из-за вас, умников, я потерял несчётное количество драгоценной энергии.

Эдзе потирает ладони. Я впервые обращаю внимание на его одеяние и то, насколько оно не похоже на его предыдущее, состоящее из кожи и обтягивающей водолазки. Сейчас на ведьмаке странного вида коричневый комбинезон, туго подпоясанный, что делает его плечи ещё шире, и явно не новый, о чём говорят рваные края рукавов, неаккуратно подогнутых до половины предплечья, и потёртые пятна на штанинах.