Кровь и туман (СИ) - "nastiel". Страница 88

– Уяснила, – сразу подтверждаю я.

– Оборотни не знают, как гнори и перитоны оказались в Дуброве. Неполадки с призмой, конечно, их рук дело, но они никак не ожидали, что перенаправят портал именно на мир, откуда придут такие гости. Однако есть подозрения…

– Какие?

– Возможно, в этом как-то замешан Волшебный народец. Я тоже подумал, и… пришлось напрячь мозги и вспомнить, как говорится, матчасть. Ты же в курсе, что у гнори и перитонов нет своего дома.

Я неоднозначно качаю головой.

– Они переходят из мира в мир, захватывая территории, – продолжает Вениамин. – Если им оказывают сильное сопротивление, они уходят, но возвращаются через некоторое время, чтобы довести начатое до конца. Узнай у того, с кем ты водишься вопреки всеобщему неодобрению, про место, откуда он родом, и тебе всё станет понятно.

– Вы говорите об Эдзе? – спрашиваю я. Первое имя, которое приходит в голову, с такой-то характеристикой. Затем я поправляюсь: – То есть, о Миллуони?

Бен-старший кивает в знак подтверждения.

– Извините, – говорю я. – Но вы уверены? Откуда такая информация? Не могла же она достаться вам так легко.

Брови Бена-старшего ползут вверх.

– Легко? – он хмыкает и тут же хватается за сердце. Я испугано вскакиваю, но это лишь обман: губы старика растягивает улыбка. – Я вообще-то чуть Богу душу не отдал, а она говорит, мол, легко!

– Не смешно, – заверяю я.

Шаги в коридоре заставляют нас обоих напрячься. Бен-старший быстро опускается в кровати, принимая лежачее положение.

– И ещё кое-что, – произносит он уже на всякий случай шёпотом. – Передай Дмитрию, что в штабе определённо точно есть стукачи. Пусть внимательнее будет.

Как только Вениамин замолкает, дверь палаты открывается.

– У них в автомате с едой только овощи и фрукты, – произносит Бен, появляясь передо мной. – Я такое жрать не собираюсь, я что, корова, что ли? Придётся медленно умирать с голоду.

– Ну, овощи – это полезно.

– Ну, овощи – это полезно, – передразнивает меня Бен. Пока он ставит пластиковые стаканчики с кофе на тумбочку, оказываясь спиной к деду, я вижу, как Бен-старший едва заметно улыбается. – Не припомню, чтобы назначал тебя на должность своего диетолога.

Я закатываю глаза. Беру один из стаканчиков с кофе и отхожу к окну, позволяя внуку и деду побеседовать наедине. На мне до сих пор ничего, кроме нижнего белья и простыни, а кофе на вкус напоминает мыльную воду с какао, но это беспокоит меня ещё меньше, чем полное отсутствие звукоизоляции в палате и вместе с этим перебойный лай двух дворовых собак. Единственное, что теперь не даёт покоя – мысль о предателе в стенах штаба.

Оборотни не могли сами попасть на этаж с камерами, чтобы выпустить преступников, как и затем проникнуть в морг. Кто-то должен был открыть портал, а это значит, что правило “никому нельзя доверять” отныне имеет ещё более жёсткие границы.

– Ну как кофе, коротышка? – спрашивает Бен.

– Далеко не карамельный латте, – отвечаю я, не отрывая взгляд от пейзажа за окном.

В скольких из тех, кого я знаю, я уверена?

– Коротышка? – смеясь, уточняет Вениамин. – Дрон, ты себя-то в зеркале когда последний раз видел? От горшка два вер…

– ДЕДУШКА!

Я упускаю шикарную возможность издеваться над Беном до конца его дней и вместо этого говорю:

– Я кое-что забыла в палате.

Ставлю стаканчик с кофе на подоконник. Слишком близко к краю; стаканчик падает на пол, едва не забрызгивая содержимым, которому до кофе как до Китая – раком, мне ноги.

Бен привстаёт со своего стула, обеспокоенно глядя на меня.

– Компания мне не нужна. С Эдзе я справлюсь.

Похоже, я в принципе единственная, кто может с ним сладить.

Выхожу в коридор и, проходя половину обратного пути, замечаю тех, о ком говорил Бен. Лия, Даня и Артур. Все трое заняли скамейки, хаотично растянувшись на них: Артур занимает одну полностью, но так как скамейка слишком маленькая, чтобы уместить на себе всё его тело, ноги парня, вытянутые вперёд, мешают проходящим мимо; Лия с Даней сидят на другой – Лия положила голову Дане на плечо, а тот откинулся затылком на стену позади. Все трое выглядят не лучше меня. Я вижу, что Данина правая рука покоится на животе в специальной повязке через голову.

Они спят, и только поэтому мне удаётся проскочить в палату незамеченной. Правда, Эдзе уже не один.

– Лукас, – говорю я, замирая на месте. – Привет.

– Здравствуй, – кивком приветствует Лукас.

– Есть разговор, – я обращаюсь к Эдзе. – На другую тему, – сразу добавляю, чтобы его не спугнуть.

– Отец, мне выйти?

Ох, Лукас! Покорный, привязанный к отцу настолько сильно, насколько Шиго, его младшая сестра, того же отца ненавидит.

Лукас тянется к Эдзе. И это видно кому угодно, кроме Эдзе.

– Зависит от Славы, – Эдзе, приподнимая одну бровь, переводит взгляд на меня. – О чём разговор, красавица?

– О месте, откуда вы родом. Как я понимаю, вы там больше не живёте. Есть причины?

Лицо Эдзе меняется в секунду. Более искреннего удивления мне ещё не удавалось встретить.

– Неожиданно, – растерянно произносит он. – Допустим, я родился и вырос, а также благополучно сбежал, когда понял, что всё вокруг ни что иное, как утопия, из Проклятых земель.

– Гнори приходили к вам, верно? Они хотели захватить Проклятые земли.

Эдзе напрягается. В одно движение он спускает ноги с кровати и оказывается в вертикальном положении. Но ко мне не подходит, словно оставляя расстояние для манёвра.

– Однако, насколько мне известно, Проклятые земли всё ещё заселены, – продолжаю я. – Значит, местным жителям удалось договориться с колонизаторами? А вы говорили, прогнать их нельзя, только убить!

– Потому что вариант, который выбрали народы Проклятых земель, вам не подойдёт.

– Почему?

– Вы, люди, слишком честные. И бесхребетные.

– Так что вы сделали? – не унимаюсь я.

– Мы предложили им более выгодную добычу, позволив использовать Проклятые земли как проходной пункт в другой, более густо населённый мир. – Лукас ничего не произносит вслух, но за него это делает выражение разочарования на лице. – Да, – отвечает Эдзе, замечая это. – Иногда в том, чтобы запачкать руки в крови, нет ничего плохого.

– В чужой крови, – напоминаю я.

– Разве есть разница?

Для него – может и нет. Но ведь у медали две стороны. А потому, могу поклясться, те, к кому Эдзе направил гнори, были бы с ним ох как не согласны…

… если бы были живы.

***

Через несколько часов меня выписывают и разрешают вернуться в штаб. Бен предлагает открыть портал, но я хочу пройтись по городу.

То, что я вижу на улицах, разрывает мою душу.

Всё по-прежнему и одновременно с этим ничто не осталось таким же. Это странный парадокс. Я смотрю на прохожих, на здания, на небо и осознаю, как потускнели краски, которым я раньше не придавала значения.

– Скольких не стало? – спрашиваю я у Дани.

Он мрачно глядит на меня. Тяжестью тонны бетонных плит на меня обрушивается осознание собственных слов.

“Скольких не стало?” Серьёзно, Романова?

– Прости, – вздыхаю я и кладу ладонь Дане на плечо. – Прости, пожалуйста, я…

Зато теперь, разумеется, ни единого нужного словечка на языке не вертится!

– Я не уверен насчёт точных цифр, но всего около полусотни: и стражей, и людей, и наших сторонников.

Самому Дане тоже досталось. Не знаю, как это произошло, но кости его правой руки расщепило на мелкие части. Клятва, конечно, помогла, и за сутки излечила открытые раны, но заново сделать из осколков целостную форму ей удалось не до конца. Временно Дане необходимо носить повязку, фиксирующую руку на весу, но это едва ли сможет вернуть полную двигательную способность его пальцам.

– Самое ужасное наступило ночью после битвы, – продолжает Даня. – Пришли гнори. Мы слышали крики, слышали шелест крыльев перитонов, но были настолько уставшими, что… – Даня притормаживает. Трёт глаза здоровой рукой. – Нам было всё равно, если честно. Конечно, защитники выдвинулись, чтобы попытаться им противостоять, но я не думаю, что кто-то действительно выложился в полную силу.