Кровь и туман (СИ) - "nastiel". Страница 93

Я хмурюсь.

– Как-то это… не очень воодушевляет.

– Я вообще о том, – продолжает Бен, – что мы здесь справимся и без тебя. Ты не единственный герой этой истории, Слав. К тому же, ты дала обещание своему лучшему другу, а это легко перевешивает чашу весов в свою сторону.

– Такое чувство, что ты меня выгоняешь, – говорю я, усмехаясь.

– Ну, – Бен докуривает и недолго раздумывает, прежде чем бросить окурок себе под ноги и затушить носком кроссовка. – Я не в восторге от самой идеи, но к причинам и мотивации прицепиться не могу при всём желании.

Порывистый ветер продувает насквозь, несмотря на то, что на мне тёплая зимняя куртка и шапка с шарфом. Последний я хочу дотянуть до самого носа, но перед этим, схватившись за вязаную ткань, спрашиваю у Бена:

– И когда же это успело произойти? – Он глядит на меня с вопросом в глазах, и я поясняю: – Помню времена, когда ты бы скорее кожу со ступней содрал и прошёлся по раскалённым углям, чем заговорил со мной.

– Да, я тоже помню, – говорит Бен, придерживая кепку, которую он наотрез отказывается менять на что-то более тёплое, несмотря на то, что неприкрытые края ушей посинели от холода. – Говорят же, что от любви до ненависти – один шаг. Полагаю, обратный путь тоже существует.

Я не уверена, что правильно понимаю смысл его слов, а потому выбираю самую логичную реакцию и позволяю шарфу скрыть мою улыбку.

– Знаешь, что, коротышка? – продолжает Бен. – В этот раз ты уходишь без меня, и за тобой некому будет присмотреть, так что… будь осторожна, ладно?

– Ладно.

– И возвращайся. Только в этот мир и в это настоящее, а то я тебя знаю. – Бен тоже улыбается. Улыбкой, которую я не знаю. Улыбкой, говорящей: “Я в порядке”, когда это далеко нет так. Улыбкой, присущей кому угодно, кроме Андрея Прохорова. – Возвращайся, – повторяет он, словно есть сомнения, и они больше, чем ему хотелось бы.

– Обязательно, – говорю я.

Удовлетворённый моим ответом, Бен кивает. Окурок превратился в расплющенный блин, но Бен продолжает втаптывать его в землю, пока тот не теряется среди комков земли.

– Я буду скучать, – признаюсь я, и мне совсем не стыдно.

– Не начинай, – просит Бен. – Помнишь, что произошло, когда мы в последний раз друг друга подбадривали?

Мне нужно некоторое время, чтобы вспомнить. Когда это происходит, мои щёки горят.

– Ты меня поцеловал, – выпаливаю я.

Бен заметно напрягается, и я начинаю лихорадочно перебирать другие возможные варианты ответа, но в голову ничего другого не приходит.

– Я запаниковал, – наконец говорит Бен.

Я мысленно выдыхаю и смеюсь. Коротко, но искренне.

– Чтоб ты знал, это был не самый неприятный в моей жизни поцелуй, – отвечаю я, не забывая, но не упоминая о том, что он был вообще-то моим первым .

– Разумеется. Я же мастер в таких штуках. – Он как всегда острит, но выражение лица его слишком серьёзно для глупостей. – Береги себя.

– Ты тоже, – прошу я.

Двустороннее молчание. Ни он, ни я ничего не отвечаем другому, потому что не хотим давать обещания, которые не сумеем сдержать.

***

Вечером Дмитрий решает провести внеочередное собрание. Он словно знает, что я планирую сделать, и поэтому тянет время, долго ожидая, пока соберётся как можно больше народа (чего обычно он никогда не делает, потому что считает дурным тоном опаздывать на объявленное директором мероприятие).

А когда всё наконец начинается, он разглагольствует обо всём, что уже произошло, зачем-то пускаясь в аналитику и нечто вроде попыток вынести из всего этого то ли мораль, то ли урок, то ли вывод. Лия, сидящая рядом со мной (которой, вообще-то, не должно быть на собрании, но сейчас всем абсолютно плевать на подобную мелочь), толкает меня локтем в бок. Получив моё внимание, она кивает в сторону двух фигур, стоящих в дальнем углу у стеллажей с книгами. Их чёрные одежды, серьёзные лица и руки, скрещенные на груди, говорят мне о том, что именно в них скрывается причина странного поведения Дмитрия.

Члены Совета крепко схватили его за то место, с помощью которого теперь могли легко им манипулировать.

– Как вы знаете, у нас появилась информация о том, что с гнори можно договориться, если иметь стоящее предложение.

“Появилась информация”. Пф. Нет, чтобы мне спасибо сказать за то, что я пока ещё могу терпеть Эдзе!

– Содружественная с нами часть Волшебного народца в лице королевы Летнего двора рассказала о недавних происшествиях в их мире и вскользь упомянула о том, что они стали свидетелями переломного события, когда враг, единый для любого народа, помиловал их, уйдя уже на следующий день после своего прибытия. Как мы поняли, именно о гнори и перитонах шла речь.

– Королева Зимнего двора заключила сделку с гнори, чтобы они забирали своих домашних питомцев и валили нахрен с их территории, что тут непонятно, – раздражённо ворчит Бен. Разумеется, он не делает это достаточно громко, чтобы его услышал Дмитрий или члены Совета, но громкости хватает, чтобы я, близнецы и тётя Аня, Марк и Лена, сидящие и стоящие рядом, обернулись и отреагировали каждый по-своему.

– Теперь мы знаем, что убийство – не единственный способ возможной расправы с врагом, – продолжает Дмитрий, словно не осознавая, что он переливает из пустого в порожнее.

Эта тема, как и любая другая связанная с продолжающимися нападениями гнори и перитонов, обсасывалась на всех собраниях до этого и ещё ни разу не приводила к какому-то конечному решению. Но сегодня, возможно из-за членов Совета, мне кажется, что стоит ждать чего-то нового.

– Можно? – в воздух поднимается Ленина рука. Дмитрия это удивляет, и всё же он кивает. – Директор, это предложение или констатация факта?

– Уточни.

– С тех пор, как мы знаем о возможности заключения сделки, всё время поднимается эта тема, озвучивается одно и тоже. Складывается впечатление, что нам пытаются промыть мозги. Вдолбить единственную истину, чтобы в конце концов она стала нашим собственным решением за неимением альтернативы.

Дмитрий не отвечает, держит паузу. Это не играет ему на руку, и по собравшейся толпе пробегают глухие возмущения.

– Мы что, собираемся поступить как трусы? – спрашивает Марсель.

– Будто в первый раз. – Снова комментарий от Бена, и снова “в кулак”.

– Не логичнее было бы сначала разобраться с предателем ? – спрашивает Татьяна.

Я нахожу её стоящей у подоконника. По левую руку от неё – Евгений, по правую – Антон. Уровень серьёзности этого трио где-то так же высок, как раздражение Бена и искреннее непонимание Марселя.

– Мы работаем над этим, – с напором произносит Дмитрий.

– Ага, играем в “угадайку”, кто на такое способен, а кто – нет.

– Мы все знаем, кто относится к первой группе, – подаёт голос тётя Аня. Она делает несколько шагов до того крохотного островка свободного места, где до этого Дмитрий стоял и вещал один. – Никого не хочу обидеть, но только в каждом страже я уверена как в себе. Потому что связанные не просто словами, а клятвой, никогда не станут нарушать их и помогать кучке бродячих собак выпускать на свободу преступников, ранее пойманных с таким трудом.

– Мам, один из тех, про кого ты так “завуалированно” говоришь, спас мне жизнь, – напоминает Ваня. – Не все оборотни – преступники. Как и не все стражи – честные люди. Нужно проверить всех.

– Согласен, – говорит Дмитрий. – Но считаю, что начинать нужно с очевидных претендентов.

Дмитрий говорит о Лизе, Тае и Боунсе. Ему плевать, что все они разве только из шкуры вон не лезут, чтобы всячески нам помочь. Всё, что он видит – это их принадлежность к противоборствующей стороне. При этом он совершенно не берёт в расчёт то, что при достаточной мотивации на сторону врага может переметнуться кто угодно .

– Оборотни…

– Не все из оборотней хотят войны, – обрывает Дмитрия Ваня.

– Пока всё, что видим мы, доказывает обратное, – наседает Дмитрий, не понимая, что кроме его правды вполне может существовать и другая.