Пепел и пыль (СИ) - "nastiel". Страница 2

Старый мост — дыра. Тут едва ли наберётся хотя бы триста тысяч жителей, но туристы почему-то всё равно никогда не пропускают его в своём маршруте по самым мистическим городам страны.

Конечно, легенды я знаю: и про тот самый старый мост, в честь которого назвали город, и про чудовищ, и про часть города, которая осталась по ту сторону, и теперь недосягаема. Но это ведь сказки, не более того. И верят в них только впечатлительные дети или сумасшедшие старики.

Лия появляется спустя двадцать минут моего ожидания, вся разодетая, как женщины в крутых телешоу. Я поднимаюсь со скамейки. Кусаю щёку, неотрывно следя за тем, как подруга бодро шагает в мою сторону. За то, чтобы выглядеть как Лия, все девчонки школы готовы убить. Плюс ко всему, она отличница, и это открывает перед ней огромные привилегии, хотя бы тот же престижный университет (чему была бы несказанно рада моя мама, которая уже устала умолять, угрожать и откровенно запугивать меня бесперспективным будущим и просто перешла в режим вечного и монотонного капания на мозги).

— Можно, я тебя ударю? — с улыбкой на лице, но с обидой в голосе, прошу я, когда Лия останавливается передо мной. — Это же то платье, которое мы видели в журнале, да? Хотя, нет, не говори, это окончательно разобьёт моё сердце.

— Я предлагала тебе купить такое же, только другого цвета, — напоминает Лия.

Она смахивает с плеча платиновый водопад волос и крепко обнимает меня в знак приветствия.

— Ты знаешь, как у меня обстоят дела с деньгами.

Неполная семья, где работает только мама, да и то на государственном предприятии — этот факт говорит о нашем материальном состоянии лучше, чем любая налоговая декларация.

А потому, когда нам с Даней перепадают карманные деньги — это просто праздник какой-то.

— И деньги я тебе тоже предлагала, — напоминает Лия. Раньше, чем я пускаюсь в разъяснения, она добавляет: — Но у тебя принципы, я помню. Поэтому мы сейчас просто закроем эту тему, чтобы снова не разругаться, и пойдём, чего-нибудь перекусим.

Лия подхватывает меня под руку, свободную от тубуса, и тянет в сторону пешеходного перехода. Мне кажется, я замечаю кого-то позади нас, но, когда быстро оборачиваюсь через плечо, вижу только того же парня на остановке.

Стоп. И как я не заметила, что он всё это время был там, за двадцать минут так и не сев ни на один автобус?

— Я угощаю, — Лия щиплет меня за руку, привлекая моё внимание. — Или, если хочешь, можем притвориться, что у меня сегодня день рождения!

— Ага. — Я опускаю взгляд под ноги, перешагивая через лужу. — Кажется, уже четвёртый раз за год. Такими темпами тебе скоро исполнится полтинник.

— Ну, это не так уж и много, — уверяет меня Лия. — К тому же, согласись, для такого возраста выгляжу я что надо!

Остальные слова Лии, а так же быструю дробь, которые отбивают по асфальту её каблуки, заглушает визг колёс, скрип тормозных колодок и грохот удара металла о металл.

Я роняю тубус на землю.

Прямо перед нами, на той дороге, которую планировали перейти, страшная авария: мощный грузовик превратил легковой автомобиль в консервную банку, прижав его вместе с фонарным столбом к фасаду офисного здания. Я вскрикиваю. Уверена, что мой голос всё равно затеряется в общем шуме, и поэтому не придаю этому никакого значения. Меня больше пугают люди, находящиеся в автомобиле.

— Нужно помочь им! — я, не глядя, дёргаю Лию за рукав. — Звони в скорую!

— Слав, ты чего? — её голос слишком тихий.

За криками мужчины, — водителя грузовика, — его практически не слышно. Он цел, по крайней мере, серьёзных ран точно нет. Мужчина медленно стаскивает с головы кепку, прижимает её ко рту. Его лицо искажает гримаса ужаса.

Я вырываю свою руку у Лии и бегу к дороге, забыв и про тубус, и про лужи, и вообще про всё вокруг. Из легкового автомобиля никто не выходит. Водитель грузовика же падает на колени.

— Вы в порядке? — кричу я, останавливаясь у самого края дороги. Ещё шаг — и я на проезжей части. — Вы видите, кто-то в машине остался в живых?

Мужчина не смотрит на меня. Он опускает руки на асфальт и подползает ближе к автомобилю. Я замечаю маленькую ручку, под неестественным углом свешивающуюся из открытого окна легковушки.

Где-то кричит женщина.

Перед глазами всё плывёт. Я провожу ладонями по лицу, убирая слёзы, кричу Лие, чтобы поторопилась. Тем, кто сейчас в легковушке, нужна помощь. Каждая секунда имеет значение.

Я заношу ногу для следующего шага, когда раздаётся взрыв, отбрасывающий меня назад и ослепляющий, словно солнечный зайчик, пущенный прямо в лицо.

— О Господи, Слава, ты в порядке? — Это Лия. Она хватает меня за плечи и трясёт, пока я не открываю заслезившиеся глаза. Её лицо расплывчатое, как и всё вокруг. — Что ты там говорила про скорую? Тебе плохо?

Нет времени на сантименты. Я отпихиваю подругу и оборачиваюсь, ожидая увидеть что-то страшное, вроде брызг крови и масла, искорёженного металла, людей, сталкивающихся друг с другом в панике. Но вместо этого… ничего. Машины следуют непрерывным потоком. Ни мужчины, ни грузовика, ни куска железа вместо легковушки. Из всего, что я видела — только мои слёзы и грязь на джинсах от падения оказываются правдой.

— Но… где? — всё, что я могу из себя выдавить.

— Что? — в голосе Лии отчётливо слышится беспокойство.

— Авария… Взрыв. — Я не могу отвести взгляд от дороги. Это не может быть игрой воображения — всё было слишком настоящим. — Мужчина кричал и плакал…

— Слава… Не было никакой аварии.

Лие с трудом, но удаётся повернуть моё лицо на себя. Паника в её глазах пугает меня не меньше криков того мужчины.

В голове эхом звучат её слова: «Не было никакой аварии».

Не было.

Но что тогда, чёрт возьми, я только что видела?

***

Ночью мне не уснуть, и не помогает даже присутствие Дани, который развалился сейчас на моей кровати поверх одеяла и храпит лицом в подушку вот уже минут сорок. Я закрываю глаза и вижу аварию, которая казалась такой реальной, хотя кроме меня, похоже, её никто не видел. И это странно. Ведь могу поклясться, что слышала звук лопающегося стекла, скрежет металла, скрип тормозов…

Я не сошла с ума. Я в порядке.

Сажусь в кровати и несколько минут просто слушаю. Мама легла спать ещё в одиннадцать, и сейчас, наверное, видит уже десятый по счёту сон, поэтому из звуков во всей квартире только тиканье настенных часов, сопение брата и моё дыхание: немного сбивчивое и отрывистое, будто секунду назад я закончила десятиминутку на беговой дорожке.

Скидываю с ног одеяло и подтягиваю колени к груди, обхватываю их руками. Часами ранее ни одна поисковая система в интернете не смогла выдать мне ничего обнадёживающего по запросу «что, если я вижу то, чего другие не видят?».

Я не сошла с ума. Я в порядке.

Но в чём же тогда дело?

Хватаю мобильный телефон с прикроватной тумбочки и провожу по экрану для разблокировки. До подъёма в школу остаётся четыре часа и семь минут. Выспаться уже точно не удастся, поэтому слезаю с кровати, осторожно выскальзываю из комнаты и иду в ванную, чтобы умыться и окончательно отогнать даже малейшие намёки на сон. Вытерев лицо полотенцем, я поднимаю глаза на зеркало, висящее над раковиной. Оттуда на меня смотрит серая тень из прошлого; похожая усталость сопровождала меня бессонными ночами после смерти лучшего друга. Закрыть глаза и провалиться в дрёму тогда было для меня настоящей роскошью.

Прежде чем выйти из ванной комнаты, прислушиваюсь, не проснулись ли мама или Даня от шума воды. Поначалу мне кажется, что я слышу голоса, но тут же отгоняю эту мысль прочь вместе с воспоминанием о дневной аварии.

Точнее, об её отсутствии.

Однако стоит мне только открыть дверь, как я осознаю, что рано записала себя в параноики: кто-то и правда разговаривает, причём на повышенных тонах. Голоса мне незнакомы. И самое страшное, что доносятся они из моей комнаты.

Почему в квартире, где живут две женщины и парень-астматик, нет оружия? Наверное потому, что об этом всегда задумываешься лишь тогда, когда в этой самой квартире появляется кто-то чужой. Но у нас и красть-то нечего, что могло их заинтересовать?