Карельский блицкриг (СИ) - Белогорский Евгений Александрович "vlpan". Страница 35

Финский поход, а точнее маленькая, но полномасштабная война, с линией фронта и тыла, со злым и грамотным противником, была испытанием на прочность структур, оставшихся в наследство РККА от Тухачевского и компании. И пока, испытание это проходило с оценкой на слабенькую троечку, по крайней мере, в краю озер и рек.

Упреждающий удар, предложенный Начальником Генерального Штаба командармом Шапошниковым, сделал свое дело. Смяв приграничный заслон, войска 8-й армии продвинулись вглубь Карелии, методично перемалывая на своем пути разрозненные части войск противника.

Серьезных водных преград и оборонительных укреплений на их пути не было и можно было ожидать глубокого проникновения на территорию врага, но сделав широкий шаг вперед, пролетарский освободитель красавицы Суоми от оков капитализма запнулся.

И дело было не в отчаянном сопротивлении храбрых финских парней, грудью вставших на защиту своей Родины от большевистских орд. Советский солдат больно споткнулся о неготовность своих тыловых служб вовремя и быстро поддержать его наступательный прорыв, а также о бестолковость командования карельской группировки войск.

Привыкшие громко и торжественно рапортовать, комкоры и комдивы 8-й армии только и занимались, что требовали от своих подчиненных строгого исполнения сроков наступления по плану командарма Мерецкова. При этом их совершенно не интерисовало состояние частей, качество дорог и регулярность их снабжения.

Любой одержанный успех воспринимался как должное и, отметив флажком на карте, продвижение соединений, они требовали не снижать темпов наступления. На просьбы командиров полков сделать паузу и подтянуть отставшие тылы, комкоры и комдивы отвечали грозными требованиями прекратить саботаж и выполнять приказание.

Некоторые 'отцы-командиры' на сообщение о проблемах подвоза продовольствия отвечали перлами, заслуживающих того, чтобы их 'отлили' из карельского гранита и базальта. 'Быстрее наступайте и тогда сможете забрать свое продовольствие у противника' - советовали они своим подчиненным по телефону, сделав умное думато.

Все эти причины создавали ненормальную двойственность, когда высокие штабы жили своей жизнью, а войска на передовой своей.

Взвод, рота, батальон храбро дрались и успешно громили противника, но на уровне полка возникали проблемы управления, а в дивизии дело шло из рук вон плохо. Связь между соединения была, но сугубо односторонняя, без какого-либо взаимодействия верхов и низов. Многое из того, что докладывалось в штаб армии, мягко говоря, не совсем соответствовало действительности.

Однако высокое командование вместо того, чтобы разобраться в причинах мешавших быстрому наступлению войск в непростых условиях и попытаться их быстро устранить, только строжилось по телефону и грозилось особым отделом.

По мере продвижения вперед разлад между штабами корпусов и дивизий с полками нарастал но, несмотря на это войска продвигались вперед и одерживали победы.

Первым серьезным испытанием для роты капитана Рогова стал бой на реке с трудно произносимым названием. Фронтальная атака на позиции противника не давали результата и тогда, комбат Луника решил обойти противника с фланга. Эту задачу он поручил роте Рогова, придав ему взвод пулеметчиков.

Именно в этом бою, отличился земляк капитана Рогова сержант Ильяс Шамалов, родившийся и выросший на станции Мартук, затерявшейся в бескрайних степях Западного Казахстана.

Среднего роста, тонкокостный, с густыми черными волосами и мягким взглядом он совсем не походил на легендарных степных батыров, но твердость и целеустремленность, готовность идти до конца делали из него настоящего солдата.

При совершении под покровом ночи обходного маневра, взводу пулеметчиков предстояло пройти через лес по глубокому снегу. Двигаться, постоянно проваливаясь в снег по пояс в темном лесу для обычного человека тяжелый труд, а для бойца с винтовкой за спиной, с коробами патронов и тяжеленным пулеметом трудно вдвойне.

А если к этому прибавить непроглядную неизвестность, готовую в любой момент разразиться в тебя автоматной очередью или винтовочным залпом, то этот поход представлял собой адское испытание, справиться с которым оказалось кое-кому не по силам.

Этот кое-кто был командиром пулеметного взвода лейтенантом Выгузовым. Вместо того, чтобы своими активными действиями вести взвод вперед, он самоустранился от командования взводом. Зло, проклиная снега и финнов, горько сетуя на то, что гладко было на бумаге, да забыли про овраги, он только топтался на лесной опушке, не предпринимая никаких активных действий для того, чтобы выполнить приказ.

Только благодаря восточной оборотистости Ильяса, неизвестно откуда доставшего санки для пулеметов и патронов, взвод сумел выйти на рубеж и поддержать огнем обходной маневр роты. Задержись взвод с открытием огня сверх того на сколько он задержался и финны бы наверняка смогли оказать солдатам капитана Рогова сопротивление. Злые и упрямые бойцы капитана Масикайне отчаянно бились за каждый рубеж обороны, но против ударивших в спину пулеметов они были бессильны. Теряя раненых и убитых, они оставили свои окопы и траншеи и отступили.

Об этом инциденте, Илья Рогов узнал совершенно случайно, когда сразу после боя, по горячим следам он отправился к пулеметчикам выяснить причину задержки открытия огня.

- Почему задержались с открытием огня?! Если бы вы сразу ударили вместе с нами, по сигналу белой ракеты, мало кто бы из финнов ушел - налетел он с расспросами на политрука взвода Ивана Телегина и его ответ огорошил капитана.

- Да, мы вообще могли не участвовать в этом бою. Увязли в снегу в лесу как мухи в сиропе и еле-еле выползли. Скажи спасибо своему земляку сержанту. Это он смог протащить по нему пулеметы и хоть с опозданием, но открыл по финнам огонь.

- А Выгузов?

- А что Выгузов. Бегал, кричал что-то, командовал - едко усмехнулся политрук, вмещая в одно слово гору сарказма.

Прекрасно понимая, что любой человек в непростой ситуации может проявить себе не с лучшей стороны, Рогов не стал раздувать этот инцидент. Для него единение и спокойствие в роте при наступлении, было выше всяких поисков правды, которая, как известно у каждого своя.

Капитан только сделал замечание Выгузову и постарался отметить действия своего земляка. Внимание и похвала приятна любому человеку, а в особенности, если этого говорит командир и его слова особенно теплы.

После того как финнов отбросили за реку, в тылу батальона появились интенданты, которые, о небывалое чудо, привезли теплые вещи.

Пряников всегда не хватает на всех и точно также валенки и полушубки, были предназначены в первую очередь для комсостава.

Что поделать, такова грубая проза жизни, но капитан Рогов попытался внести в неё маленькие изменения.

Простые и добрые люди, как правило, действуют спонтанно, что называется на эмоциях, а не тщательно обдумывают и всесторонне просчитывают свои действия. Узнав о том, что в батальон поступили валенки и полушубки, капитан вызвал к себе Шамалова и приказал ротному старшие выдать ему теплые вещи.

- Как же так, товарищ капитан. Ведь это для вас валенки и полушубок - не соглашался старшина, но капитан был непреклонен.

- Нога у нас одинакового размера, а полушубок ему Соломон подгонит лучше всякого московского ателье - пошутил капитан. Соломон Деркович с самого начала своей службы только и делал, что строчил на швейной машинке, которую ему достал прыткий старшина. Благодаря ловким рукам уроженца Гродно, батальон майора Лунники не знал проблем с починкой одежды и обуви.

Решение капитана отдать валенки и полушубок Ильясу, не ускользнуло от зоркого ока старшего политрука.

- Что товарищ капитан, землячество и кумовство в своей роте разводите? - требовательно поинтересовался бывший переплетчик, а ныне представитель армейского политического института товарищ Брошкин.

- Не развожу, а поощряю лучшего сержанта своей роты.

- Странные у вас формы поощрения, отдать полагающиеся вам как командиру теплые вещи подчиненному - выразил свое несогласие Брошкин, засунув руки в карманы теплого, 'романовского' полушубка. Знающие люди говорили, что в нем можно было упасть в воду, затем бежать марш-бросок и не простудиться. Качественные вещи делали до империалистической войны.