Любовь и честь - Уоллес Рэнделл. Страница 14

Наши сани, которые казались до смешного маленькими по сравнению с этим «экспрессом», остановились не у самого дома, а у караульного помещения на углу. Мы с Горловым вошли в домик, где нас ожидали маркиз Дюбуа, князь Мицкой и лорд Шеттфилд.

— Господа!

Дюбуа тепло приветствовал нас, князь нервно комкал шелковый платок и рассеянно пожал нам руки, а вот Шеттфилд держался, как мне показалось, с напускным спокойствием.

— Все готово, — объявил Дюбуа. — Все дамы уже в санях, кроме княжны Мицкой, но она сейчас подойдет.

— Дамы? — в один голос ахнули мы с Горловым.

— Да, — кивнул маркиз. — Ценный груз, о котором мы говорили, — это наши дочери, господа.

Мы с Горловым онемели от удивления. Теперь стало понятно, почему эти трое папаш так щедро платили нам, чтобы защитить дочерей от угрозы, которую в России отказывались признавать.

— И сколько же их там? — спросил я, кивнув на сани.

— Пять, — ответил Шеттфилд. — И две служанки. Княжна Мицкая должна быть в Москве без опоздания. Ей предстоит венчаться с членом императорской фамилии.

— А где наши лошади? — спросил я, пока Горлов обескураженно смотрел то на меня, то на лорда.

Князь кивнул на двух гнедых жеребцов, привязанных к карете сзади.

— А седла? Они же не оседланы! — воскликнул я.

— Седла в санях. Вы не будете ехать верхом, пока не удалитесь от Санкт-Петербурга на достаточное расстояние. Помните, что вы не вооруженный эскорт, а мирные путешественники.

— Надеюсь, вы не думаете, что мы будем сидеть рядом с кучером?

— Ну что вы! Поедете внутри, с дамами.

— Хорошо, господа. — Я взглянул на изумленного Горлова. — Мы сделаем так, как вы хотите, пока мы в безопасности — в Санкт-Петербурге. Но предупреждаю, что в случае опасности мы будем действовать по своему усмотрению, как солдаты, не заботясь о том, за кого нас примут.

— Если бы мы думали иначе, — ответил Дюбуа, — мы бы вас не нанимали.

В это время парадная дверь распахнулась, и в сопровождении дюжины служанок вышла княжна Наталья Мицкая, девушка лет восемнадцати, черноволосая, высокая и статная, как отец. У нее было широкое, как у князя, лицо и такой же нос картошкой. Князь облобызал ей руку и прослезился. А Наталья, не обращая внимания на служанок, на ходу поправлявших ей прическу и кружева, уже направлялась к саням. Лакей открыл дверцу, и из саней донесся гомон женских голосов.

— Пора, господа, — кивнул Дюбуа, и мы с Горловым направились к карете, бросив прощальный взгляд на троих отцов. Мицкий застыл по стойке «смирно», Дюбуа выглядел спокойным и уверенным в успехе задуманного предприятия, а Шеттфилд, сцепив руки за спиной, не поднимал глаз.

Едва мы с Горловым шагнули в сани, как серебристое журчание женских голосов стихло. У меня закружилась голова от аромата духов, а глаза ослепил блеск брильянтов и женских глаз. Наши подопечные расположились на шикарных мехах, устилавших пол. В задней части саней была установлена железная печка.

— Добро пожаловать, благородные сэры! — выкрикнул высокий пронзительный голос, и под женское хихиканье со шкур поднялось закутанное в меха существо с лицом женщины, но ростом с ребенка. — О, верные рыцари царицы! Мы уже заждались вас и склоняем свои девичьи головы… — Тут кто-то дернул шкуру у нее из-под ног, и карлица уткнулась в шкуры своим, и так плоским, лицом.

— Хватит, Зепша, или мы привяжем тебя к конскому хвосту, — сказала Шарлотта Дюбуа и приветливо улыбнулась нам:

— Капитан Селкерк, граф Горлов. Доброе утро, господа.

— Доброе утр… — начал было я, но меня перебила Зепша.

— За конский хвост неинтересно. А вот между ног можете привязывать.

Девушки ахнули, а Шарлотта запустила в грубиянку расческой, и та поспешно нырнула за печку.

— Присаживайтесь, господа, надеюсь, вам будет удобно, — кивнула Шарлотта на ворох мехов, сложенных у входа в сани.

Убедившись, что мы устроились, она обратилась к остальным девушкам.

— Барышни, это мои друзья и наши… защитники, — последнее слово она произнесла с особым ударением, в упор взглянув на меня.

— Да-да! — взвизгнула Зепша, появляясь из-за печки. — Они защитят нас от казаков, которые хотят нас изнасиловать! Всех-всех изнасиловать!

В этот момент лошади тронулись с места и понеслись вскачь, а Зепша, к всеобщему веселью, снова потеряла равновесие и грохнулась на пол возле печки. Поначалу, пока мы петляли по улицам города, все чувствовали себя не очень комфортно, потому что нас бросало из стороны в сторону, но потом, когда кучер, наконец, выехал на относительно прямую дорогу, путешествие стало куда приятнее. В санях было так уютно и тепло, что мы даже сбросили меха, которыми укрывались, и Шарлотта представила нам своих подруг. Слева от нее сидела княжна Мицкая, которую Шарлотта представила просто как Наташу.

— Насколько я понимаю, капитан Селкерк, вы уже знакомы с Анной Шеттфилд, — промурлыкала мадемуазель Дюбуа.

Анна коротко кивнула, глядя мне в глаза.

Еще двух женщин Шарлотта представила как графиню Бельфлер и госпожу Никановскую. Они были постарше остальной компании восемнадцатилетних барышень. Черные волосы Никановской посеребрила седина, хотя ей вряд ли было больше тридцати. Графиня была примерно того же возраста, с огненными локонами, слишком рыжими, чтобы быть натуральными, что, возможно, и объясняло тон Шарлотты, когда та представляла ее.

Служанку, сидевшую за перегородкой у печки, нам не представили, зато Шарлотта лениво ткнула туфелькой в бок лежавшую на шкурах у ее ног карлицу.

— Ну а с Зепшей вы уже знакомы.

— Знакомы? Конечно, знакомы! Еще как знакомы! — Зепша вскочила на ноги. — Меня все знают! Я самая знаменитая после царицы! Достаточно взглянуть, какие дамы сопровождают меня в этом путешествии! Как вы думаете, джентльмены, это благодаря моему шарму или только красоте? — Она встала передо мной и повернулась в профиль. Одна щека у нее покраснела от удара о стенку, а белые кудряшки оказались париком. Она почему-то раздражала меня и сразу почувствовала это.

— Ну что? Соответствую я вашему идеалу красоты или нет? — вызывающе спросила она и, не дождавшись ответа, повернулась к Горлову.

— Ладно, может, американец и маловат для меня. Ну а ты, Горлов? Ты, пожалуй, должен быть как раз по размеру! — она так зашлась смехом, что повалилась прямо на него.

— Уймите эту маленькую дрянь, — попросила Мицкая.

Я похолодел, вспомнив, как во время крымской компании в таверне Горлов одним ударом сломал нос служанке, пытавшейся украсть его кошелек. Но та служанка была такая же крупная, как и Горлов, а что же останется от этой?

Но в этот момент Шарлотта протянула руку и дернула карлицу за ленты к себе, и та оказалась у нее на коленях. Укачивая ее как куклу, Шарлотта приговаривала:

— Что ты, моя глупышка, конечно же, ты красива, только вот прическу надо поправить, — с этими словами она надвинула парик на нос Зепше, и тут же три пары женских рук принялись посыпать Зепшу пудрой, брызгать на нее духами, мазать ее румянами и прочими женскими штучками для приманивания мужчин.

Зепша притворно сопротивлялась и визжала к удовольствию всех женщин. В этой веселой возне не принимали участия только молчаливая служанка у печи и Никановская. Последняя пристально смотрела на нас. Ее прямой нос и полные губы были чуть грубоваты, но в обрамлении густых волос казались чувственными и пикантными.

Мы тоже посматривали на нее, давая понять, что несколько устали от такого пристального внимания. Наконец она заговорила. Голос у нее был тихий, но такой глубокий, что легко перекрыл веселый шум.

— Вы, господа, как я понимаю, опытные путешественники, учитывая все войны, в которых вы участвовали, и ваше путешествие в Россию… из Парижа, не так ли?

Анна Шеттфилд перестала щекотать Зепшу, и остальные тоже прекратили терзать карлицу в ожидании моего ответа.

— Из Парижа мы ехали вдвоем, — подтвердил я. — А до этого я был в Лондоне. И, разумеется, из Америки я приплыл на корабле, но из-за морской болезни мне трудно назвать это путешествием.