Адмирал (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич. Страница 31

Обидно, что вот так без меня воюют, поэтому взяв прислонённую у двери винтовку, бегать с ней по тесным отсекам катера было непросто, стал выцеливать оглушённого немца, что прятался у перевёрнутого бронетранспортёра на левом берегу. Его перевернул взрыв одной из соток. Но я не успел, хлопнул выстрел, и я погрозил Ане кулаком. Это был мой немец. Та лишь хмыкнула и, приведя оружие к бою, стала искать следующую цель.

В радиорубку вела дверь снаружи, через неё я сейчас и выглядывал, в поисках противника, и был люк в полу. Аня из него на меня поглядывала, слушая переговоры с лётчиками. В это время нас накрыла тень, мы вошли под мост, не там где обрушилось пол пролёта. Мы  в принципе под всеми могли пройти. Пятеро бойцов, и два матроса поднялись по скобам на быке наверх. Четверо охраняли сапёра, а тот с помощниками закладывал взрывчатку. Он ещё радостно орал нам сверху, что тут специальные ниши для этого были, что нам изрядно сэкономило время. Всё заняло шесть минут, штурмовики не улетали. Наши сверху посыпались на палубу, и впервые мы испробовали этот катер на полном ходу. Тот понёсся прочь, а позади догорал фитиль бикфордова шнура. Только после взрыва, что разнёс бык, и обрушил ещё два пролёта, «Илы» полетели домой. Я успел с ними попрощаться по рации и поблагодарить, тандем сработал отлично. А теперь стоит подумать. Где мы угнали катер, немцы если ещё не знают, то скоро узнают, где взорван мост, тоже. Опросят и узнают, что мы должны быть где-то между ними, а это тридцать шесть километров. Прочесать не так и трудно. Однако я надеялся на действия генералов, и на маскировку. Сейчас откопаем с корнями деревца и кустарник на берегу, к которому мы подходили, уйдя из зоны видимости с моста и дороги, и замаскируем катер. Теперь я опытный, знал, как маскировку наводить. Отстоимся до темноты, а дальше к своим. Ирония судьбы в том, что я планировал спрятать торпедный катер всего в двух километрах от уничтоженного моста, где нас точно искать не будут. Там небольшая речушка полускрытая деревьями вливалась в Дон, вот в ней и постоим. Узкая она, но катер войдёт. А пока парни готовятся заниматься маскировкой, мы допросим трёх языков из бывшей команды этого бота.

Шум наверху, лёгкий перестук топоров, возня на палубе, нисколько не мешало нам с главстаршиной заниматься допросом немецких моряков. Лейтенант в этом не участвовал, сейчас главное быстро навести маскировку, и он там командовал. Мы уже вошли в тот приток, что я приметил, кстати, на немецких картах его не было, это означало, что там нас точно искать не будут. Я велел Лазареву как-то перегородить его, замаскировать, чтобы с вод Дона не было его видно, и тогда нас действительно до вечера не найдут. Если вообще будет искать, тут я надеялся на генералов. Вон, Аня как мы отошли от моста, сидела в рубке с наушниками на голове и после небольшого моего инструктажа, уверено крутила настройки и слушала волну. На каких волнах должны работать оба генерала она знала и мониторила их, слушая, не прозвучит ли наш позывной. То, что в эфире паника я уже знал. Пока мы прятались, та вышла на немецких тыловиков и позвала меня, не понимая о чём те так экспрессивно ругаются. Из всех немецкий знал только я. Вот я и послушал о чём шёл разговор. Ага, генералы справились. Потапов точно, на его берегу находился аэродром, от которого ничего не осталось, а немногие выжившие немцы сообщали о полчищах русских варваров. Один аэродром уничтожен и это хорошо, но о двух других пока был молчок. Может о них раньше звучало, до того как меня позвали, а может эти тыловики чисто по уничтоженному работали и до двух других им дела не было. Вряд ли конечно. Тут или ещё не знают, или дело не выгорело. Про захват групп генералов тоже не сообщалось, так что я был в надежде. Правда эти два немца переговаривались только по этой волне, а что на других было неизвестно, может там прозвучала информация о других диверсиях этих мангрупп.

Вот так послушав, я оставил Аню продолжать мониторить эфир и спустился вниз, она уже вполне освоилась, поувереннее себя вела, мы в это время как раз шурша ветвями и порыкивая дизелями, протискивались в протоку. Главстаршина привёл в небольшую кают-компанию первого немца и сторожил его. Этот фриц вполне охотно сотрудничал и не запирался, честно отвечая на все вопросы. Я потом на втором проверил его честность, всё совпадало. Почему тут оказался катер, стало ясно достаточно быстро. Да и что в тех ящиках тоже стало известно. Всё оказалось просто, я-то думал гадал… На берег были сгружены ящики с киноаппаратурой и высажены шесть кинематографистов. Режиссёры, операторы и всё такое. Воздухом те опасались лететь, один самолёт с аппаратурой уже разбили, и вот их разными путями, но в основном морем и по реке, и доставили к тому селу. Тем более до этого эта группа находилась в Крыму, где вела съёмку, и морем было их доставить предпочтительнее. А киношники из Геббельсовой конторы, пропагандисты.

Торпедисты доставили груз в один конец, и собирались утром возвращаться, так что вовремя мы появились, опоздай на час-другой, и увидели бы пустую пристань. Вот так поработав с немцами, достав карту и блокнот, я вёл допрос и записывал всё, что они видели в тех портах, где были. Мало ли нашим информация пригодится. Наведут дальнебомбардировочную бомбить важные терминалы или заправочные узлы. Почти до полудня время убил, но не зря, точно не зря. Один из выживших был унтером и знал достаточно, часто сопровождал командира на берегу, а наблюдательности ему могут позавидовать профессиональные разведчики. Вот только его слова проверить не получалось, два других немца подтвердить их не могли, если только косвенно, что видели с борта катера.

После плотного обеда, немцев тоже покормили по моему приказу, я вышел на палубу размяться и осмотрел, как наведена маскировка. Ну что я скажу, не идеально конечно, но вполне неплохо, очень даже. Указав четыре места, где нужно поправить маскировку, я вернулся обратно. На шесть часов мной всем был дан отдых до наступления темноты, кроме часовых и вахтенного, это чтобы выспаться после тяжёлой ночи и не менее тяжелого дня, а то не я один тут как зомби ходил. По немцам я отдал такой приказ, охранять, они мне были нужны.

Дёрнувшись, я чуть не ударился о койку над головной, тут всего полметра было между ними, в три уровня койки, тесно. А капитанскую каюту занял Лазарев, как я и обещал, тот стал капитаном торпедного катера, и осваивался на борту. Как я понял, все моряки, что тут были, это костяк команды. Главстаршина теперь зам Лазарева. Надо будет прикинуть и подумать, где добыть моряков. С той колонной военнопленных нам просто повезло, что там вообще моряки были. Вряд ли такое везение будет и дальше распространяться. Я генералам не давал задания, если встретят моряков, направлять их к нам, не оговаривали мы это. На свои силы рассчитывал.

Вахтенный матрос, что разбудил меня, тряся за ногу, заметив при свете тусклой лампочки, что я проснулся, и показал на часы. Время. Часы были у всех моряков, теперь у всех. Трофеи я раздавал щедро. Тем кто их добыл, тому они и принадлежат. Более того, остановив грузовик за несколько километров до села, велел построиться у машины и двинул такую речь:

- Товарищи краснофлотцы и красноармейцы. Дело, которое вскоре нам предстоит, опасное, однако я в вас верю. Хочу так же сказать, что я как командир, беря на себя ответственность, решил возродить традиции прошлого. Если кто не знает, при абордаже чужого судна или военного корабля, это судно даётся на разграбление абордажникам. Слово разграбление мне не нравиться, но согласно прошлых традиций, всё что абордажник может унести в руках, всё это его и капитан или другие офицеры, в данном случае красные командиры флота, претендовать не могут, если они сами лично не пристрелили того на ком находятся эти трофеи. Поэтому закон трофея для нас священен, с немца которого убили лично вы, можете взять себе всё, кроме оружия. Пистолетов и ножей это не касается. Если немца застрелило сразу несколько, тут делиться всё поровну между стрелками, судью для дележа, если сами справиться не можете, можно позвать кого другого моряка. Повторяю, с тел своих убитых, это всё ваше, с тел чужих можете снять, только чтобы передать владельцу, если он сам этого сделать не может. Заберёте себе, это мародёрство со всеми отсюда вытекающими. Я надеюсь, всё понятно сказал?