Любовь всей его жизни (ЛП) - Тейлор Фарра. Страница 5

— Эй, малыш, — сказал Смитти, опускаясь на одно колено, и дал пять Майлзу, хлопая по его маленькой ладошке. Потом посмотрел в сторону Райан, выгнул бровь, и произнес: «И каво это к нам занесло?» Вопрос поставлен безграмотно, но безобидно – больше комично, чем низкопробно. Когда Смитти усмехнулся, он стал меньше походить на средневекового горца и больше на чудаковатого дядьку.

— Я Райан, — представилась она, подойдя, чтобы пожать руку Смитти, и заметила, что это была не рука, а большая волосатая лапа.

Смитти бросил на Маркуса быстрый косой взгляд, который Райан не смогла разгадать. Маркус безо всякого выражения пожал плечами, и тогда Смитти сказал:

— Очень рад с тобой познакомиться, дорогая. Готов поспорить, ты полюбишь этих детей. Хотел бы я сказать то же самое об их отце, — затем он приблизился немного поближе и театральным шепотом произнес. — Он создает одни неприятности, обращайся с этим ко мне.

— Очень смешно, — сказал Маркус. — Райан, спасибо, что пришла вовремя. Впереди у нас долгая дорога, так что я очень благодарен, что ты так оперативно приступила к работе, несмотря на столь раннее время.

— Без проблем, — сказала Райан, удивляясь, насколько лучше ведет себя ее работодатель сегодня, и тайно надеясь, что она напугала его. — Я могу работать рано.

Прежде чем она успела мысленно пнуть себя за то, что произнесла такие глупости, как «я могу работать рано», она встретилась взглядом с Маркусом и почувствовала прилив адреналина, когда задержала на нем взгляд на секунду дольше, чем ей следовало бы. Осознавая, что она делала именно то, что только что говорила себе не делать, она опустила взгляд на землю и, пытаясь снять напряжение, захихикала, как какая-то дурища-старшеклассница. Но она никогда раньше не видела таких глаз, как у Маркуса; они, казалось, каждую минуту меняли цвет и пронзали ее насквозь.

Маркус растрепал волосы Майлза и сказал:

— Ладно, кролики, поскакали.

— Папа, — закатила глаза Шарлотта. — Не будь смешным.

Маркус повернулся к Райан и сообщил:

— Ей раньше нравилось, когда я называл ее «кроликом», — затем он изобразил грустное лицо для Шарлотты. — И она не называла меня смешным.

— Ну, раньше она была маленьким ребенком, но теперь выросла, — объяснила Райан. Это была откровенная попытка завоевать Шарлотту, и это сработало. Шарлотта была явно довольна, и когда она побежала вверх по ступенькам в автобус, то казалась счастливее, чем была все утро.

— Красиво сделано, — заявил Маркус, снимая перед Райан невидимую шляпу.

— Спасибо, босс, — подмигнула Райан, пытаясь спрятаться за шутливым тоном, и на этот раз, лишь слегка отводя взгляд, так что особые силы Маркусовых глаз супергероя на ней не сработали.

Все пятеро сели в автобус, который, по мнению Райан, больше походил на номер-люкс в роскошном отеле, чем на средство передвижения. Он был навороченный: с кинозалом, шикарной кухней, полным баром и даже с, как ни странно, мини-библиотекой с парой сотен книг.

— Это поразительно, — недоверчиво произнесла Райан, проводя рукой по книжным переплетам и думая: «Рок-звезда, которая читает? Исключено».

Смитти, сидя за рулем и газуя, сказал:

— Добро пожаловать в Улетный Автобус, Райан.

* * *

Маркус был хорош в той части каждого турне, которая называлась «начало». Вообще, он был мастером начала. Конец, и еще хуже – долгая, затянувшаяся средняя часть повседневной жизни, это то, с чем он неустанно боролся.

Но даже сейчас, когда он стал отцом, и сегодняшняя жизнь полностью отличалась от сумасшедших первых дней, где были только Смитти, он и басист в разбитом Эконолайне¹⁰ с двумя баками и скрученным пробегом на одометре, все-таки первый день гастролей давал ему такое неограниченное, оптимистичное ощущение, что всякое может случиться. На самом деле, сейчас он чувствовал себя лучше, чем в старые времена, потому что Шарлотта и Майлз были вместе с ним.

Смитти думал, что это была сумасшедшая идея: отправиться в Сиэтл на машине вместо того, чтобы лететь, но Маркус настоял на этом. Он хотел облегчить детям гастрольную жизнь, а не окунуть их сразу в омут с головой. Это был первый раз после развода, когда Шарлотта и Майлз отправились вместе с ним в поездку, что означало, что это действительно было их первое турне – они были слишком молоды, чтобы помнить прежние времена. Он хотел прочувствовать весь маршрут их глазами, чтобы поделиться с ними своей любовью к путешествиям и приключениям, и надеялся наверстать все, что он пропустил, не живя с ними все время.

В пятидесяти милях к востоку от города Спокан, он наклонился к Шарлотте, которая занималась чем-то таинственным и непонятным на своем телефоне – Маркус не владел такими познаниями, предпочитая вместо этого одалживать телефоны у своего персонала, когда ему нужно было позвонить или принять вызов – и сказал:

— Разве это не потрясающе? — она только посмотрела на него, и он понял, что ему нужно быть более конкретным. — Здесь только мы и дорога, — объяснил он. — А мы как пираты.

— Папа, пираты путешествуют на кораблях, — сказала она. — А не в Улетном Автобусе.

— Прости, тебе десять? — спросил он ее. — Или ты уже родилась подростком?

Она закатила глаза. Его дочери было всего десять лет, и она уже закатывала глаза.

Через час Маркус незаметно подошел к Майлзу, который сидел с Райан. Они вдвоем играли в пальцевые войны уже почти десять минут, которые длились как вечность для ребенка возраста Майлза. Маркус даже предложил поиграть в пиратов – тихо, так, чтобы Шарлотта не услышала, и не посмеялась над ним – и это отлично сработало, когда мальчуган завопил, как уменьшенная копия Джонни Деппа: «Йо-хо-хо, дружище».

Маркус смотрел на своего сына, так комфортно чувствующего себя с няней, хотя только накануне он был болезненно застенчив. Эта девушка, казалось, по-настоящему была одарена способностью ладить с детьми. И, Боже, она была милой. На самом деле, милая – это не то слово, которым он стал бы описывать Райан. Она была переполнена естественной, сексуальной красотой, и Маркус полностью осознал, что он нарушил «правило знаменитостей номер 237», нанимая того, кто так откровенно привлекателен. Она не была одной из тех лосанджелесских высоченных моделек, жаждущих известности и рассекающих на шпильках – в ней-то и было, может, 170 см – но ее ноги длинные и стройные, талия тонкая и гибкая, и сама она излучала некую изысканность даже без намека на макияж. И, Боже, у нее такое лицо: эти зеленые глаза, эти полные, сочные красные губы. «Остановись, Трой,» – подумал он. – «Возьми себя в руки».

Он не был дураком. То, что любые его отношения с Райан, кроме сугубо профессиональных, были под запретом, Маркус понял даже раньше, чем Смитти бросил на него этот взгляд сегодня утром, говорящий: смотри, мол, чувак, ты просто напрашиваешься на неприятности, нанимая такую сексуальную девушку. Это было бы глупо в любой ситуации, но Бьянка попыталась его припугнуть в тот день, когда он забирал детей. По договоренности с его бывшей, Маркус был в менее выгодном положении – как правило, дети оставались у него в Монтане только восемь недель в году – и Бьянка согласилась немного увеличить этот срок, чтобы они могли быть с ним все десять недель гастролей. Но предупредила, в недвусмысленных выражениях, что, если он облажается, то она подаст на него в суд на лишение родительских прав и выиграет.

Возможно ли это? Она оставила Маркуса ради другого мужчины, и даже до этого никогда не была кандидатом на звание «Мать года». Ее отношения со Скоттом Трейнором, льстивым актером, с которым она изменяла Маркусу, уже сошли на «нет», и у нее была привычка переезжать в новую квартиру каждые шесть или восемь месяцев. Но даже если аргументы Бьянки, возможно, не были так сильны, как ей хотелось бы думать, Маркус устал с ней бороться. Он хотел мира – для себя, конечно, но, больше всего, для своих двух любимых детей. Так что ему просто придется забыть бесконечные ноги Райан, изящные изгибы, и теплые, манящие глаза. Ставки были слишком высоки; у него нет другого выбора.