13 кофейных историй (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна. Страница 70

– Дурного же вы мнения об аристократах, – в притворном возмущении взмахнула я рукой. – Добрый вечер.

– Дурного? Они того стоят, – безапелляционно заявил Эллис и, не дожидаясь приглашения, занял место за своим любимым столом. – Мистер Калле еще не приходил?

– Нет. Однако у меня есть то, что скрасит вам ожидание, – едва сдержала я торжествующую улыбку, не подобающую леди. – Полагаю, вас заинтересует содержимое конверта, который лежит прямо перед вами.

– Этого, что ли? – спросил Эллис и, не дожидаясь ответа, с потрясающей непосредственностью сунул нос в конверт. – Подборка газет по теме? О, Виржиния, просто бальзам на мою душу! Вот заодно и проверим некоторые гипотезы… К слову о необычных гипотезах. Я тут выяснил одну прелюбопытную вещь. Вы знали, что Патрик Морель должен был в следующем спектакле играть повесившегося от неразделенной любви юношу?

Несмотря на жару, у меня по спине пробежал холодок.

– Нет, не слышала. А что это за пьеса?

– Классика, – неопределенно взмахнул рукою Эллис. – «Обманутый Питер», слышали о такой?

– Разумеется, – откликнулась я с видом оскорбленной добродетели. – У меня хорошее образование.

– Да, да, пансион для благородных девиц, я помню, – серьезно ответил детектив. Глаза у него смеялись. – Жаль, что я сам не девица и образование у меня уличное. Мне, к сожалению, эта пьеса была не знакома. Название я слышал, а вот сюжет… Увы. Иначе заинтересовался бы делом гораздо раньше. Я ведь знал, что Морель собирается играть главную роль – афиши в центре города, статья в «Сплетнях»… Помните, о чем эта пьеса?

– Юноша по имени Питер О’Райли, состоятельный и из хорошей семьи, влюбляется в красавицу джипси. Он дарит ей дорогие подарки, представляет родителям. Дело идет к свадьбе, но строгий отец, конечно, против безродной невесты, – заученно отозвалась я. Пьесу эту мне приходилось читать раз пять, не меньше, и дважды я видела постановку на сцене. Благодатный классический сюжет, не чуждый нравоучительности – куда сходить всей семьей, если не на «Обманутого Питера»? – Отец нанимает сыщика. Тот неделю следит за джипси и обнаруживает, что она уже обещалась обвенчаться с шестью молодыми людьми. Узнав эту новость, Питер О’Райли сходит с ума от горя и вешается на цветном пояске, который хотел подарить невесте.

– Совершенно верно. Напоминает ситуацию с нашим актером, верно? – азартно подмигнул мне детектив. Взъерошенный, по-птичьи непоседливый, он был похож на юркую черноголовую синицу, которая за день целый город облетит, везде побывает. – Правда, Морель повесился не на поясе, но возлюбленная-то у него была? И это подводит нас к тому, что кто-то имитировал ход пьесы. Либо убийца не чуждается хорошей шутки, либо сам Морель был человеком с чувством юмора. Возможность сумасшествия исключаем – по описаниям свидетелей и друзей Морель не похож на психа, ни на тихого, ни на буйного, – продолжал оживленно объяснять Эллис, не отвлекаясь от перелистывания газетных вырезок. Я мысленно подсчитала, сколько их всего, и обомлела. Святые небеса, и это все – о самоубийствах? Эллис, перехватив мой взгляд, усмехнулся. – Да уж, Виржиния, только посмотрите – целая эпидемия самоубийств и несчастных случаев. Правда, здесь у нас подборка за пять лет, да и не только о людях искусства. Видимо, друг из газеты так стремился вам угодить, что хватал все, что под руку подворачивалось. Но уже сейчас обнаруживаются любопытные совпадения. Вот, взгляните сюда, – и он передал мне один из серых листков.

Я осторожно взяла заметку. Судя по дате, она относилась к событиям трехлетней давности. В ней говорилось о неком мистере Макмаффине, молодом эсквайре и заядлом игроке. Первая половина заметки посвящалась тому, как из раза в раз он ставил на одну и ту же лошадь, Можжевеловую Ягоду. На двадцать третий раз – автор подчеркивал это особо – ставка оказалась верной. Мистер Макмаффин сорвал солидный куш. Как охотно рассказывала его престарелая мать, выигрыш счастливчик хотел потратить на офицерский патент, о котором скудные доходы от земли даже мечтать не позволяли. И вдруг – этакое чудо!

Однако исполнить свое желание Макмаффин не успел. Его нашли в собственном доме, покончившим жизнь самоубийством.

«Ужасное событие, удар по всем нам, – сетовала мать, оставшаяся с двумя дочерьми, пятнадцати и тринадцати лет, и с солидным пятном на репутации семьи. – Гарольд был истинным сыном своего отца. Конечно, он поигрывал на скачках, но никогда не позволял нам остаться без единого рейна, разумно вел дела. С чего ему было стреляться – и ума не приложу. Он даже представил нам свою невесту, девушку бедную, но честную… Да и офицерский патент был уже у него в руках!»

Дальше автор заметки рассуждал о том, что горе несчастной женщины скрашивали почти шесть тысяч хайрейнов – выигрыш юного Макмаффина. Мол, с таким приданым пристроить дочь за хорошего человека – не проблема.

Я дочитала и подняла глаза на Эллиса. Оказалось, что он все это время терпеливо ждал, не отводя от меня серьезного взгляда.

– Что вы думаете, Виржиния?

– Я думаю, что следует поговорить с юными мисс Макмаффин и их матерью. Нужно узнать, что сталось невестой этого несчастливца. В статье нет ни одного упоминания о ней, хотя похороны расписаны весьма подробно, – постучала ногтем я по заметке, лежавшей на столе.

– Соображаете, Виржиния, – улыбнулся Эллис, осторожно забрал у меня бумажку и отложил ее в меньшую стопку. – И таких историй тут несколько. Два самоубийства и один несчастный случай – все они произошли с людьми, так или иначе получившими большую сумму. К ним мы прибавляем двоих стариков, обладателей солидного состояния, скончавшихся «по естественным причинам», и писателя Дикона Шарля. Итого с Морелем семь трупов за три года. Интересная статистика, верно? – Я молча кивнула. Мне стало не по себе. – Да и к тому же в двух статьях упоминается небогатая невеста. И ни разу – ее имя.

– Вы думаете, что… – начала я, но Эллис только досадливо от меня отмахнулся:

– Я пока ничего не думаю, Виржиния. Посудите сами – если человек молод и богат, наверняка у него будет невеста. А что до остального… Принесите-ка мне кофе, если не сложно. Нужно хорошенько поразмыслить.

– Я вам не служанка, Эллис.

– Разумеется. У какой служанки такая прямая спина и глаза такие сердитые? Ну-ну, успокойтесь. Взгляд – что ведро ледяной воды за шиворот, – подкупающе улыбнулся Эллис. – Просто мне нужно, чтобы вы отошли ненадолго. Я тут вижу, как мнется перед дверьми мистер Калле. Судя по всему, он боится именно вас. Чем вы его вчера так напугали, интересно…

Я вспомнила о злосчастном парике и как можно равнодушнее пожала плечами.

– Ничем, Эллис. Спросите лучше у него.

– Спрошу непременно, – пообещал детектив, и улыбка у него стала лукавой. – А вам очень идет румянец, Виржиния… И Лайзо позовите, будьте любезны – он мне задолжал рассказ! – крикнул Эллис уже мне в спину.

Кофе в зал, разумеется, отнесла Мадлен. Причем не горький, как любил детектив, а приторный, с тремя ложками сахара и большим количеством молока. Вряд ли это можно было бы назвать даже маленькой победой над Эллисом, но я почувствовала себя частично отмщенной за минуту смущения.

Впрочем, чувство это улетучилось, стоило мне пройти в зал и увидеть, как детектив поит переслащенным кофе Эрвина Калле, а сам нетерпеливо посматривает на двери кухни.

– Д-добрый вечер, леди Виржиния, – подскочил художник, слегка заикаясь, и машинально коснулся кончиками пальцев густой шапки волос – теперь, как я знала, ненастоящих. – Рад видеть вас. П-простите ради всех святых за вчерашнее. Я просто был несколько обескуражен, и…

– За что? – нахмурила я брови в притворной задумчивости, а затем виновато улыбнулась, опуская взгляд. – Честно говоря, мистер Калле, вчера у меня так болела голова, что я совершенно не помню, чем закончился вечер. Смутно вспоминается мне ссора между мисс Макнайт и мистером Палмером, да еще то, как вы говорили о своем визите в апартаменты невесты Патрика Мореля… Кажется, вы обнаружили там нечто необычное?