Опущенная - Колычев Владимир Григорьевич. Страница 2

— Сева, это что еще за новости? — возмущенно простонала Олеся.

— Ну, должен же я был извиниться за тебя.

— А кто меня торопил? — косо глянув на Настю, спросила она.

— Я пойду.

Настя не хотела быть камнем преткновения в этой перепалке, поэтому продолжила путь, оставив Севу на растерзание взбалмошной блондинке.

— Давай, давай! — Олеся небрежно махнула рукой в ее сторону.

Настя замедлила шаг, остановилась, повернулась к ней. Несомненно, Сева произвел на нее сильное впечатление, но бороться за него она не собиралась: не женское это дело. Но и оскорбления сносить она не станет.

— Слушай, ты!

— Так, девочки! Не будем ссориться! В конце концов, мы дети одной альма-матери!

Он обнял Олесю одной рукой и потянулся к Насте другой. Она должна была оттолкнуть его или даже послать по этой самой альма-матери, но рука оказалась такой горячей, что ей вдруг захотелось растаять под ней. Она позволила обнять себя, но вырвалась Олеся. И глянув на Севу, обнимающего Настю, вскипела:

— Ну, Лебедев! Ты еще пожалеешь! — Окинув Настю презрительным взглядом, она рванула прочь от них.

Шла она на высокой скорости, но вихляющая походка при этом казалась такой естественной и непринужденной. Настя и близко не умела крутить такие «восьмерки», но, глядя на Олесю, ей захотелось научиться.

— Догоняй, — тихо сказала она.

— Зачем? — Сева продолжал обнимать ее.

— А если уйдет?

— Уже ушла.

— А как же обед? — усмехнулась Настя.

Она должна была отстраниться, но так приятно было чувствовать на себе крепкую мужскую руку.

— Будем обедать вместе. — Он еще крепче прижал ее к себе.

— А я согласна?

Он повернул к ней голову, лишь слегка ослабив хватку.

— А ты согласна? — Он смотрел на Настю так, как будто собирался ее поцеловать.

И она опьянела под его взглядом.

— Ну, если только со мной…

— Только с тобой… Идем?

Настя кивнула. Волшебная дудочка звала ее к Севе, и она не могла не идти.

А шли они в столовую, но почему-то она оказалась у него в комнате. Он закрыл дверь, посадил ее на кровать, и Насте показалось, будто она оказалась на воде в открытом море. От сильного душевного волнения у нее отказали ноги, она тонула, но некому было бросить спасательный круг. А Сева уверенной рукой тянул ее на дно.

Его руки казались теплыми волнами, они не срывали, а смывали одежду. Настя вдруг оказалась в одном купальнике, и чуть погодя исчез и лифчик.

— Не надо.

Настя забарахталась, пытаясь удержаться на плаву, но Сева обжал губами сосок, скользнул по нему языком, и она всплеснулась, кругами расплылась по воде. И сама стала морем, которое требовало шторма.

— Ну пожалуйста…

Она еще взывала о спасении, но уже не хотела, чтобы Сева останавливался. В конце концов, ей через месяц будет двадцать лет, она уже совсем взрослая. И жить пора по-взрослому.

На ней уже ничего не осталось, когда в дверь забарабанили. Внутри все сжалось от страха, но Сева не позволил ей подняться. И она ощутила восторг, какой испытывала в детстве. Было такое, она сидела в шкафу, родители ходили по комнате, искали, но не могли ее найти. Но тогда это был детский восторг, в нем не было ничего крамольного, запретного. А сейчас ее могли застукать голую в объятиях такого же обнаженного парня; это как минимум стыд и позор, но почему страх за свое непорочное имя возбуждает порочные желания?

— Жора, погуляй! — крикнул Сева.

От его голоса зазвенело в ушах, но и это вызвало у Насти прилив бурлящих эмоций. Прилив куда-то в низ живота, где в ожидании ласки переворачивалась с боку на бок теплая пушистая кошечка.

— На старт! — тихо, но напористо прошептал Сева. — Внимание!..

Стартовая дорожка уже была готова к маршу, Сева неторопливо втиснулся в нее, медленно заскользил, ускоряя движения. Настя пожала плечами, прислушиваясь к чувствам. Говорили, что в первый раз больно, но нет, вполне терпимо. И даже приятно. А восторг вызывал сам процесс, рвущий на части все правила, которыми пичкали ее родители. Какая свадьба, какая первая брачная ночь, когда Сева как ураган, сметающий все на своем пути?

Лето закончилось, наступила весна. А какая может быть осень, когда Сева рядом?

Почти две недели они провели вместе в студенческом лагере. Две недели, которые стали для Насти лучшими в жизни. Потом он уехал к родителям, а с первого сентября они снова вместе. Идут себе по парковой аллее, он обнимает ее за талию, целует в шею.

И вдруг навстречу — Олеся. Распущенные волосы, кричащий макияж, вызывающая кофточка с трясущимся декольте, короткая юбка, туфли на шпильке, маленькая сумочка на длинном ремешке. И походка — ни дать ни взять, манекенщица на подиуме. Настя почувствовала, как напрягся телом Сева. А Олеся шла, как будто не замечая его. И слышно было, как стучат каблучки — возможно, в такт ее мыслям. Она прошла мимо, скользнув по Насте презрительным взглядом. А Сева не удержался, обернулся ей вслед.

— Фу-ты ну-ты!.. — Он хотел сказать что-то еще, но затих.

В такой ситуации словами делу не поможешь.

— Догоняй, — вздохнула Настя.

— Шутишь? — Сева внимательно глянул на нее.

— Конечно, шучу… — Она остановилась, повернулась к нему лицом и обняла, не позволяя смотреть вслед Олесе.

Олеся не бегала за Севой, не мстила ему, вешаясь на шею другим парням. Она просто исчезла из вида. Уехала из лагеря, только сегодня и объявилась.

— Я тебя никому не отдам! — Глядя в глаза Севе, сказала она.

— Да я и сам не отдамся, — улыбнулся он.

— Даже если она сама будет приставать?

— Не будет.

— А вдруг?

— Да ну ее!..

— А меня?

— Я же говорил, ты самая лучшая…

Он снова обнял ее, они продолжили путь, вышли к остановке. Ехать недалеко, минут десять.

— Проводишь меня? — спросила Настя.

— Ну конечно…

— Мама сейчас дома… — вздохнула она.

Мама у нее числилась внештатным корреспондентом районной газеты, но не работала, сидела дома. И вот как им с Севой уединиться? Мама ее убьет, если узнает, что у нее была с кем-то близость.

— Ты же говорила, что у вас дача есть.

— Это далеко… Давай завтра! — улыбнулась она.

Действительно, завтра она возьмет ключи отдачи, а после занятий они с Севой отправятся в Борисовку. От института это час туда — не так уж и много.

Они сели в троллейбус, Сева проводил ее к дому, но во двор она с ним заходить не стала. Вдруг мама из окна увидит, она же без соли ее съест. Да Сева и не рвался знакомиться с ней. Поцеловал Настю на прощание, весело улыбнулся и был таков. Она с подозрением смотрела ему вслед. Уж не торопился ли он вернуться в свою общагу, чтобы найти там Олесю? Так это или нет, но вечером встретиться с Настей он не предложил. А они могли бы сходить в кино.

Напротив ее подъезда стояла новенькая, сверкающая лаком вишневая «девятка». Хотела бы Настя такую ласточку, но разве отца уговоришь? Даже если он и найдет деньги, то все равно не купит. Так не бывает, чтобы у народного судьи на одну семью было две машины… А деньги у него есть. Кто сейчас не без греха?

Настя свернула к подъезду, а навстречу ей стремительным шагов вышел хорошо одетый мужчина лет тридцати. Среднего роста, худощавый, судя по движениям, юркий, непоседливый. Не красавец, но приятной, располагающей внешности. Взгляд живой, шипящая пена в нем и брызги шампанского. Так подумала Настя, когда их взгляды пересеклись. Увидев ее, мужчина мысленно откупорил бутылку шампанского — именно такое ощущение и возникло.

— Я думал, что ошибся подъездом! — ярко улыбнулся он.

Зубы у него ровные, но не совсем белые, легкий желтоватый оттенок на них.

— А вы не ошиблись? — Настя должна была пройти мимо, но как будто какая-то сила ее остановила.

— Да нет, двадцать четвертая квартира в следующем подъезде… Но сейчас я понимаю, что мне нужны именно вы… Евгений! Можно просто Женя.

— Ну, Настя…

— Настя, ты не смущайся, — улыбнулся он. — Я добрый и безобидный. И еще со мной всегда весело.