Неприкаянный - Харт Хелег. Страница 84

Оказалось, Орумфабер - это семейство народов, которые населяли Нирион задолго до людей. Среди них были пуэри, фолиэри, аэри и инферэри. У каждого народа была своя особенность, хоть и восходили они к общему предку. Инферэри, например, жили исключительно под поверхностью земли, аэри - только высоко в горах или вовсе в воздушных городах. Фолиэри тяготели к лесам и дикой природе в принципе. А пуэри не имели подобных предпочтений, но зато жили сразу в двух пространствах - материальном и энергетическом.

Когда смотришь на человека сквозь Эфир, то видишь лишь цветное пятно - ауру. Так в энергетическом пространстве выглядим мы и любые существа нашего мира. Но когда я посмотрел сквозь Эфир на пуэри, то содрогнулся. Ауры на его месте не оказалось, зато было кое-что другое. Фигура, точно сотканная из подвижных теней - сложением она напоминала Рэна, но и только. С размытого лица на меня смотрели два ярких, как раскалённые стальные пластины, провала, без зрачков и без радужки. В поблёкших красках Эфира эта фигура выделялась отчётливостью очертаний и некоей обособленностью - она явно была намного плотнее, чем окружающая энергия. Наверное, так мог бы выглядеть демон.

 Но Рэн сказал, что это его альтер. Сущность, с которой Рэн делит сознание и составляет единое существо. Якобы их нельзя разделить, зато альтер может быть призван в материальный мир. А та светящаяся точка между ключиц - это анима, мост между материальным телом и энергетическим. Когда я спросил, почему она меняет цвет, пуэри ответил, что это зависит от настроения.

Но на этом странности пуэри не заканчивались. Каждый из их народа владел магией в той или иной степени. Они ничем не болели и жили по семь-восемь столетий (Рэну оказалось семьдесят девять лет). Силой и ловкостью тела пуэри значительно превосходили человеческие - в этом я успел убедиться лично. Их дети сызмальства изучали самые разные науки, все дети без исключения, а не только те, кому хватало денег на учителей. Порой в речи Рэна мне попадались незнакомые слова - и дело не в том, что они не перевелись, а в том, что я попросту не знал их значения. Обязанности и профессии не делились на мужские и женские, а браков не существовало как таковых - хватало и простых клятв, ни одна из которой не была обязательной.

Я слушал едва ли не с открытым ртом и думал: если бы пуэри ещё существовали, то я бы точно знал об этом. Но вслух этого, понятное дело, говорить не стал.

Чувствовалось, что Рэну нелегко даётся рассказ о своей расе, которая для него погибла только что, но он всё равно говорил. Я не мог понять, что им движет, но жадно внимал каждому слову. Мне редко доводилось узнать что-то настолько интересное, а природная любознательность постоянно требовала нового, так что беседа с пуэри буквально стала для меня глотком свежего воздуха. Я даже не заметил, как испарилось моё к нему недоверие, а потом настала моя очередь рассказывать.

Рэн, выслушав мою историю, сжатую примерно в полчаса повествования, покивал - как мне показалось, с облегчением.

- Я понимаю, почему ты подверг себя такой опасности, - пояснил он в ответ на мой вопросительный взгляд.

- Неужели? - усмехнулся я. - Даже я не уверен, что понимаю.

- Нет, всё логично. Не знать своих корней... это как не знать самого себя.

- Многие бы с тобой не согласились, - буркнул я, припомнив Отражение.

- Вопрос только в том, сможешь ли ты вовремя остановиться.

Я посмотрел на Рэна и ничего не ответил. Он говорил правильные вещи. Просто умение вовремя останавливаться - не то, чему меня научила жизнь.

Пока мы говорили, свеча почти полностью прогорела - её высота стала меньше, чем толщина. Я начал готовиться к возвращению: собрал остатки ингредиентов для заклинания, снова надел ремень с мечами.

- Наверное, как раз пора остановиться, - сказал я, разглядывая сточенный кусочек известняка. - Раз уж я даже тут ничего не узнал, это, видимо, знак.

- Что-то случилось с Големом, - Рэн тоже поднялся. - Может, он разрушился, когда погибли инферэри.

- Да какой уж там! Он заткнулся после второго вопроса!

Рэн вдруг очень оживился.

- То есть он всё же говорил с тобой? Что ты спросил?

- Сначала спросил, кто я такой, - с досадой ответил я. - Потом как мне вернуть память. Оба раза получил односложные ответы. Потом спросил, кто мои родители, а он взял и замолчал. Наверное, я задал слишком много вопросов.

- Голем отвечает на любые вопросы, без лимита, - сказал Рэн, пристально глядя мне в глаза.

От этого взгляда мне стало не по себе.

- Может, ему надоело говорить? - предположил я.

- Это Голем, а не капризная девчонка, - сказал пуэри с нажимом. - Если он замолчал, то это не потому, что ему что-то там надоело. Он просто не мог ответить.

Повисла тишина. Я не понимал, к чему клонит Рэн, но смутно предчувствовал, что это мне не понравится.

- Я думал, он всезнающий, - осторожно сказал я.

- Нет, он черпает информацию из всеобщего событийного потока. И если он не ответил, значит сама вселенная не знает ответа на заданный вопрос.

Я рассмеялся, но Рэн меня не поддержал. Он был смертельно серьёзен.

- Разве так бывает? - спросил я, чувствуя, как в животе всё скручивается в тугой комок.

- Бывало несколько раз, - анима пуэри постепенно наливалась синим. - В случаях, когда появлялись парадоксы.

Я глупо таращился на Рэна, совершенно сбитый с толку. Как будто я должен был что-то понять, но никак не мог ухватить нужную мысль за хвост.

- Это когда происходит невозможное, - пояснил Рэн, и его губы сжались в тонкую линию. - Когда дважды два вдруг становится пять, или цвета превращаются в звуки - то, чего вселенная не может принять. Парадоксы порождают такое событийное эхо, что целые миры могут превратиться в крошево ни с того ни с сего. У моего народа есть... были предания о том, что происходило после парадоксов. Поверь, ты не захочешь их услышать.

У меня вдруг пересохло в горле - хотя это возможно потому, что я пил последний раз несколько часов назад. Заныли шрамы от тролльего кулака. Я задрал голову, увидел тающую свечу. И подумал: «Почему свеча?» А потом: «Интересно, у Лины была такая же ассоциация?» Рэн молчал, словно ждал от меня чего-то - а я не хотел думать о том, что он сказал. Как будто если я об этом подумаю, то что-то изменится, сдвинется навсегда, и не в лучшую сторону.

- Ты должен узнать, почему он замолчал, - отчётливо проговорил пуэри. - Это очень важно. Очень. - Он сделал паузу и добавил: - Иначе быть беде.

- Разве я не подстегну беду тем, что начну разбираться?

- Она в любом случае случится. Чем больше проходит времени, тем меньше шансов повлиять на события.

- Да откуда ты это знаешь? - опомнился я. - Вас что, и этому учат с малых лет?

- Логически мыслить? Представь себе - да.

- И с чего ты взял, что это всё - моё дело? Речь вообще-то шла о моих родителях!

- Ты что, не понимаешь? - едва ли не прошипел Рэн, прожигая меня взглядом. - Если бы они когда-либо существовали, Голем назвал бы тебе их имена.

И тут у меня в голове словно прорвало плотину. Вот оно - то, о чём я не хотел задумываться. «Нельзя вернуть то, чего ты не лишался». Родителей не было. Я - человек... Сейчас. Как можно быть человеком - сейчас? Парадокс. Как дважды два - пять. Памяти не было, потому что меня самого не было. Или был, но не человеком. Ведь раньше - это не сейчас. Раньше - это никогда. Я появился... как же я появился?

В ушах застучала кровь, да так громко, что я сдавил голову руками. Свеча надо мной таяла, а я совершенно не был готов к тому, что произойдёт. И к тому, что произошло - тоже. С самого начала, с самого первого дня всё было не так. Иначе. И восемь лет жил - не я, а тот, кого раньше не было. Интересно, тот, у кого никогда не было родителей, может считаться сиротой? А человеком?

- Но он же сказал, что я - человек! - взорвался я, пытаясь перекричать мысли. - Что за человек, который не рождался?

- Тебе так важно принадлежать к человеческому роду?