Октябрь, который ноябрь (СИ) - Валин Юрий Павлович. Страница 37

- Да, я все время этот нюанс упускаю. Недоступно подобная особенность твоего бытия слабому человеческому разуму.

- Ты на хилость вашего разума не кивай. Нашли тоже отговорку! Я сильно надеюсь, что при оформлении пенсии соответствующие инстанции учтут мои сверхурочные переработки. Систематические, прошу заметить! Оборудование ты взяла? Ну и что тогда сидишь, ждешь?

* * *

- И что это у тебя была за карта? - мрачно поинтересовалась оборотень.

Шпионки, оскальзываясь, взбирались по насыпи железной дороги. Оказавшееся внизу болото оказалось на редкость октябрьским, если не сказать ноябрьским, в смысле студености. Хорошо хоть угодили с краю, промокли только до колен.

- Обычная карта, современная. Видимо, при реконструкции сдвинули полотно, - оправдалась Катрин, придерживая ерзающую по спине неудобную сумку.

- "Сдвинули". Небось, ты версты в километры не пересчитала или наоборот, - забрюзжала профессор. - Хорошо, что я телогрейку надела. Отдам немного мокрую, ничего страшного.

- Кому отдашь?

- Бедствующим и страждущим, - туманно пояснила оборотень. - Будка обходчика в ту сторону, или в эту?

- Да кто его знает? Сто лет прошло, автоматика везде.

- Все на компьютеры надеетесь, на джипиэсы. А тут в кроссовках скачи, стельками хлюпай...

Шпионки затрусили по шпалам в сторону ближайшего огонька. Ночь как назло выдалась противная во всех отношениях, в городе эта мерзость не так чувствовалось...

Запихивая растопку в печку, оборотень воспитывала поверженный гарнизон:

- "Двадцать седьмая верста" - это же звучит гордо! А у вас печка не топлена, чайник ледяной, сухари - смотреть жутко, а сахару вообще нет. Ладно, сахар - от него кариес, но протопить-то можно? Придут путники озябшие, вот я, например, а тут стыло, уныло, политически отстало.

Связанные обходчик и солдат, слушали действительно как-то апатично. Понятно, обходчик - у этого подбитый глаз болел. Но солдат мог быть и пообщительнее.

- Спички-то есть? - поинтересовалась оборотень, пиная хозяина негостеприимной будки.

Тот показал глазами.

- Жениться тебе надо, - посоветовала л-матрос, проверяя кляп во рту несчастного железнодорожника. - Уют и тепло, каждый божий день в печи пирог-рыбник и иные интимные радости. А ты сидишь, будто харя нетрадиционной ориентации с обтрепанным солдатиком и не желаешь пролетарскую революцию поддерживать. Допрыгаетесь со своим ревизионистским изоляционизмом.

Снаружи вновь громыхнуло - пленники вздрогнули.

- То ли эхо октябрьской грозы, то ли рыбу глушат, - прокомментировала оборотень. - А что, хлопцы, есть у вас тут в округе рыбные пруды?

Три толовых шашки отработали: два рельса и телеграфный столб приведены в негодность. Опыт в подрывных работах Катрин имела скромный, но сейчас особо сложных задач и не стояло. Мост с имеющимися скромными средствами все равно не снесешь. Ну, так и цель: придержать эшелон и дать шанс сработать напарнице. Конечно, казаки могут разгрузиться и прямиком здесь, бронетехника у них если и имеется, то в символических количествах, а кони в бетонных пандусах и платформах не нуждаются. До города всего ничего, к рассвету сотни дойдут своим ходом. Так что, надежда на экспромты Лоуд.

Диверсантка посмотрела на расщепленное основание столба - докатилась леди-посредник, портите и мелко гадите по инфраструктуре. Осталось листовки чернильным карандашом рисовать да на заборах расклеивать.

Со стороны города донеслось постукивание колес, замерцало пятно прожектора. Что-то быстро на обрыв связи отреагировали...

- Паровоз! - сказала Катрин в дверь будки.

- Откуда? - деловито уточнила Лоуд, беря железнодорожный фонарь. - Ежели с Пятидесятой, так то одно, а напротив, с Гатчины, так иное.

- С города.

- С города нам никого не надо. Ездют, ездют, сами не знают, чего ездют.

Подруги поменялись диспозицией: Катрин с маузером села у окна, Лоуд, на ходу меняя внешность и деловито помахивая фонарем, двинулась навстречу гостям. Теперь вместо коренастого балтийца по шпалам вышагивал подтянутый поручик в ладной шинели. Вот вскинул над головой фонарь, предупреждающе замахал. Маневровый паровоз, толкавший впереди себя символически блиндированную платформу с солдатами, окутался паром, замедлил ход.

- Диверсия! - завопил с насыпи л-поручик. - Рванули мерзавцы пути и ушли к поселку. Мои орлы за ними кинулись, преследуют. Догонят, чертт бы их взял, непременно догонят. Давайте к станции, ремонтников срочно сюда!

С платформы что-то неразборчиво закричали.

- Верно! - отозвался л-поручик. - Только поживее! И, прапорщик, будьте любезны, оставьте хоть пулемет с расчетом. Не ровен час, опять наскочат...

С платформы спустили "максим", коробки с лентами, маневровый паровоз устремился назад, в сторону Петрограда. Катрин слушала, как бравый оборотень руководит установкой пулемета:

- Туда вот рылом, туда! Насыпь присторожить. Братец, в будку загляни, там мешки и доски есть, можно обустроиться.

Солдат сунулся в дверь, попытался что-то разглядеть в слабом мерцании огня печурки.

- Винтовку в угол поставь, - мягко предложила Катрин.

Солдат увидел маузер, спешно поднял руки - выроненная винтовка бухнула прикладом по шинели, накрывавшей ранних пленных - под ней замычали.

Второго пулеметчика Лоуд приголубила дробяным мешочком, этого обесчувственного пришлось заволакивать в будку собственными силами.

- Хлопотное дело, - прокомментировала оборотень, связывая руки бедняге. - Вот не люблю я этих полков, рот и прочих батальонов: жуткое многолюдье и опять же суета.

- Суета будет, если ремонтники прибудут раньше, чем...

- Не прибудут. Их, ремонтников, еще организовать надо. Да и вон - слышишь! - Лоуд подняла палец. - Идет наш долгожданный, литерный, военно-кавалерийский. Все рассчитано с профессорской пунктуальностью. Занимай уютное местечко у пулемета. Он хоть нужной системы? Управишься? Там у них особого выбора не было.

- Уж как-нибудь.

- Надеюсь на твое профессиональное прикрытие. Да, чуть не забыла, сейчас мы вернемся.

Лоуд сгинула и почти тут же явилась уже не одна - возникли шагах в пяти от "стартовой" точки.

- Сдурела?! - ошеломленно ахнула Катрин. - Она же не готова!

- Чего это "не готова"? - удивилась оборотень, в очередной раз меняя облик. - Мы неоднократно беседовали, обучались, и вот он - славный момент дебюта. Трусить мы не станем!

Эшелон подкрадывался осторожно - предупреждающий фонарь видели издали. Паровоз остановился шагах в двухстах, насыпь там изгибалась, угадывались живо рассыпающиеся из вагонов казаки с винтовками. После паузы трое двинулись по полотну к будке. Одинокий человек с фонарем неспешно шагал им навстречу...

Разглядев встречающего, есаул онемел. Оба казака тоже обмерли, младший чуть не уронил карабин.

- Царь!

Шедший навстречу л-Николай-II повыше поднял фонарь:

- Здорово, станичники! Донцы?

- Так точно, ваше импер.., - есаул, уж немолодой, видавший виды, сбился.

Император махнул дланью:

- Без чинов. Я в отставке, давно корону на гвоздик повесил. Сперли уж небось, демократские мазурики.

Казаки неуверенно заулыбались. Отставной царь одет был легко: без шинели, на кителе блестит одинокий георгиевский крестик, погоны сняты, фуражка лихо сбита чуть на бок - действительно в отставке, по-простому. В остальном - истинный император, как на картинке, даже лучше, проще и веселее. Видать, успел отдохнуть без трона.

- Смех смехом, станичники, а дела-то нехороши, - л-Николай указал фонарем в сторону разодранного взрывом, задравшегося поросячьим хвостиком рельса. - Рванули чугунку, не иначе как по вашу душу старались. Хорошо мы с конвойцами из гостей возвращались, на звук свернули. Джигиты мои следом за мерзавцами, а я гляжу - поезд! Вообще-то, мне на люди показываться нельзя, уговор с новым правительством строгий. Ну, уж тут такое дело, пришлось выбирать, - вдруг под откос слетите? Рискнул я объявиться. Вы уж не выдавайте отставника, я ж под честное слово отпущен, нельзя мне на общество.